Книга Поцелуй богов - Адриан Антони Гилл

— Нет-нет. Дело не в этом.

— А в чем?

— Ты вернулась в свою жизнь, а я не сумел. Хотя старался. Но ничего не получилось. Там все превратилось в хлам. Я не могу жить, как жил, а ты можешь.

— Могу.

— Твоя связь со мной — развлечение, забава или что там еще. А моя с тобой — опустошение.

Ли провела ладонью Джону по лбу и ничего не ответила.

— Я не жалуюсь. Я хочу быть с тобой, но желаю знать, что получу взамен своей прежней жизни. Скажи, почему ты вернулась?

— Я вернулась, потому что оказалась в Европе. Потому что мы с тобой здорово проводили время, потому что с тобой легко, и я решила, что это будет приятно. Джон, что ты мне хочешь сказать? — Ли закурила и подошла к окну. Джон заметил небольшой просвет между ее бедрами. — Ты поэт и работаешь в книжном магазине. А я кинозвезда — одна из самых знаменитых женщин в мире. Итог не одинаковый, баланс не сходится. И так всю жизнь: одноклассники, однокашники по колледжу и остальные приятели никогда не были мне ровней. Каким бы человек ни выставлялся и как бы мы ни сделались близки. Как ты думаешь, почему знаменитые люди женятся друг на друге? Совсем не обязательно случайность, что звезды находят спутника в мире звезд — это поиски равного. Но ничего хорошего в этом нет. Один из двоих всегда весомее, значимее, популярнее. А если есть значительная разница в весе, это раздражает больше всего. Когда супруги в одном и том же бизнесе, возникает ревность, улыбчивое состязание, появляется ощущение вины, человек потакает своим чувствам, наконец, уходит в скорлупу, и ситуация становится невыносимой. Знаешь, я чуть не вышла замуж за Карлоса. Его отец был президентом, и он сам готовился к президентству. Его дом был единственным из всех мест, где я бывала, где висело больше фотографий моего дружка в кафешках, чем меня. Я думала: у него армия, он вздрючивает людей — это весомо, может составить равенство. Но ошиблась. За пределами Эль-Пайнэпл-Кэнери он оставался моим придатком и оказался полным кретином. Мне стоило бы выйти замуж за папу римского. Понимаю, что ты ждал не такого ответа, но не могу застраховать твою жизнь от падающих звезд.

— Ты будешь обо мне вспоминать, когда уйдешь? Извини, не хочу показаться настырным, но если это фильм, пропала какая-то страница сценария.

— Да, я буду о тебе вспоминать. — Сигарета мелькнула в темноте, Ли подошла и легла сверху, оперлась на локоть, их лица сблизились. — Я вспоминала о тебе, скучала и не могла понять, почему ты не звонил.

— У меня не было твоего номера телефона. И потом, знаешь, продавцы не звонят кинозвездам.

— Понимаю, чего ты хочешь. — Ли поцеловала Джона. — Констатации намерений, договора. Но я не могу тебя удовлетворить. Да это было бы бессмысленно. Тем не менее, со своей стороны, готова сказать тебе две вещи. Возможно, они тебя немного ублажат. Первая: я умею ладить с очень немногими людьми. Это звучит дико — ведь я Задница года в четырнадцати странах, самая кассовая в мире актриса. Но большинство мужиков — нетрахабельные: охотятся за моими деньгами, за моей славой или просто пестуют собственное эго. Тебе ничего из этого не нужно. Может быть, я ошибаюсь, но думаю, что права. Так вот, я знаменита, а ты редкий экземпляр. А редкость — та же звездность.

— А вторая вещь?

— Вот тебе и вторая. Мне было с тобой хорошо, как в последнее время ни с кем другим. Я хочу тебя еще и еще, хотя не стоило бы так говорить. А это тоже большая редкость.

— Я тоже.

— Естественно. Покажи мне мужчину, который не запал бы на меня.

— Нет. Они возбуждаются на кинозвезду. А я вожделею тебя — такую, какая ты есть, реальную.

— Голливудский сироп. Нет никакой другой Ли Монтаны. Не ищи во мне ничего скрытого — меня, тихую, любящую дом, шьющую, моющую посуду. Это все миф, выдумки моих пиаровцев. Закрой глаза. — Она поцеловала его два раза. — Ну вот, а теперь отгадай, которая была кинозвезда? А которая простая домашняя девушка?

— Запросто. А теперь ты закрой глаза. — Джон тоже поцеловал ее два раза. — Который был поэт, а который продавец?

— А не желает ли твой поэт опять потрахать мою кинозвезду?

Джон проснулся словно от толчка. Где, черт побери, он находится? Он же опоздает на работу. И тут увидел льющееся сквозь открытое окно солнце, и его озарило, что он на юге Франции с кинозвездой и парой новых, с иголочки плавок. Он тихонько поднялся и спустился в ванную. День выдался ясным, тихим и теплым. Джон лежал на спине и думал: сколько бы барахла ни навалила на него судьба, надо постараться, чтобы этот миг врезался в его память. Потому что он того стоил. Он вернулся через сад, сорвал китайскую розу и отправился завтракать.

— Доброе утро, мистер Дарт, — поприветствовал его аккуратный и отутюженный Каспер-все-уже-в-порядке и проинформировал по поводу буфета: — Натуральные соки: апельсиновый, грейпфрутовый, манго; разнообразные хлебцы, свежие фрукты: гуава, папайя, дыня; тосты, бриоши, круассаны, датские пирожные, кофейный торт, сливочный сыр, джемы: земляничный, абрикосовый, малиновый; мармелад, мед, кофе, чай, настойки.

— «Стоп, стоп! — раздался голос Молли».

— Что?

— Извините. Шутка. «Ветер в ивняке». Рэтти описывает пикник.

— Я напоминаю вам Рэтти?

— Нет-нет, нисколько. Не обращайте внимания. — Но было ясно, раз он это сказал, у него определенно возникли мысли о Рэтти.

— Что-нибудь приготовить?

— Нет. И так все божественно.

— Яйцо? Может быть, омлет?

— Пожалуй.

Пара десятков газет со всего света лежали на приставном столике. Джон взял «Таймс» и налил себе кофе. Он никогда не читал дома «Таймс», но за границей почувствовал, что вроде как обязан это делать. Вышла позевывающая Ли.

— Привет. Тебя не было рядом, когда я проснулась. Я уж решила, что ты меня бросил.

— Доброе утро, мисс Монтана. Надеюсь, вы хорошо спали. В качестве буфета у нас натуральные соки: апельсиновый, грейпфрутовый, манго; разнообразные хлебцы, свежие фрукты: гуава, папайя…

— Угомонись, Каспер. Не надо полного списка.

— Разумеется, мадам. Хотите что-нибудь с кухни?

— Да. Нож. Буду тебя колоть. Подай мне кофе.

— Ваш Федеральный экспресс[38], мадам.

Ли с закрытыми глазами отхлебнула кофе, затем разорвала пакет. Рядом лежало много других свертков, факсов и упаковок с ленточками.

— Хорошо. Это тебе. Подарок. — Она перебросила пакет Джону.

— Подарок? Мне?

— Для образов Ширли Темпл слишком ранний час. Разверни.

Внутри оказалось портмоне — из крокодиловой кожи, темно-коричневое, почти черное. Бока блестели, как французская полировка.