Книга На берегах тумана. Книга 1. Посланник Бездонной Мглы - Федор Чешко

– Читай дымы. Вслух читай, а то мне отсюда не разглядеть.

Ларда вскочила, отбежала от хижины, чтобы видеть и послушнический дым тоже.

– Руш о нашем бешеном рассказал, ну, что убит он. Послушники повторили. Первого не видать, и Нурда с Хоном тоже не видать. С заимки говорят, будто в лесу схватка слышна, но сигналов оттуда нету. Второй бешеный… – Ларда запнулась, растерянно глянула на отца. – Второй бешеный Десятидворье стороной обошел. Тамошние пытались напасть – отбился, но гнаться не стал. Так бывает?

Торк пожал плечами. На его памяти такое случилось впервые, и это плохо. Плохо, когда враг ведет себя непонятно, трудно с таким.

Не дождавшись вразумительного ответа, Ларда опять завертела головой, присматриваясь к изменчивым струям дымов.

– Сейчас бешеный бродит по руслу Рыжей; десятидворцы засели за ближним к нему плетнем. Гирьками они его не достают, а на открытое выйти боятся. Ждут.

Девчонка снова примолкла, заскребла затылок в недоумении.

– Не могу прочесть, – жалобно протянула она наконец. – Устрова заимка непонятное что-то говорит, а та, что над Сырой Луговиной, повторяет… Совсем, что ли, сдурели послушники?

Слабый протяжный крик, долетевший откуда-то со Склона, заставил Лефа вскочить. Бабы мгновенно смолкли, даже щенявки перестали шептаться и хныкать. Миг напряженной тишины, а потом – опять все тот же крик смертельно раненного порождения Мглы. И еще раз – глуше, слабей, еле слышно.

А потом дым Руша сказал, что бешеный выкарабкался из речного русла и поспешно уходит к лесу.

Леф неторопливо опустился на колени, подобрал свой нож. Несколько раз воткнул его в землю, счищая проклятую кровь. Дотянулся до валяющейся неподалеку дубинки. Встал (тяжело, неловко), выговорил мрачно, не глядя ни на кого:

– Бешеный помогать пошел. Я тоже пойду.

Он досадливо отмахнулся от кинувшейся было хватать и не пускать Рахи, закричал:

– Не мешай, все равно пойду! Хоть узнаю, что там у них, живы ли… Не могу я так, без дела и без известий, лучше уж боль, лучше что угодно!

– Я с тобой! Погоди, сейчас вьючное запрягу, – Ларда вскочила, но Торк успел изловить ее за волосы, остановить.

Несколько тягучих мгновений отец и дочь глядели друг другу в глаза. Потом Торк вдруг спросил:

– Бывало так, чтобы я пообещал и не сделал?

Ларда мотнула головой. Получилось неважно (помотаешь тут, ежели за волосы держат), но отцу хватило и этого.

– Тогда слушай: позволишь себя убить, так и я жить не стану, – Торк прикрыл глаза, медленно разжал пальцы, запутавшиеся в Лардиной гриве. – Иди.

* * *

Они миновали уже и мост, и корчму, когда сквозь грохот да скрип колес удалось наконец расслышать сигнальный свист с Лесистого Склона. Долгожданные новости не радовали. Хон ранен. Жизнь его вроде бы вне опасности, но двигаться он не может. Стало быть, Нурд теперь один на один с бешеным. А тот проклятый, которому Хон и Витязь утром заступили дорогу, мертв. Это хорошо, но непонятно. Нельзя же умереть три раза подряд! Чтобы умереть вновь, надо сперва ожить, а ожить бешеный мог бы не раньше будущего утра… Значит, умер он только один раз, но кричал трижды. Зачем? Когда бешеных ранят просто так, они всегда кричат по-другому, чем если насмерть. Возможно, этот просто забыл, какой крик что означает?

Ларда тоже ничего не понимала, но выдумывать объяснения услышанному было некогда. Склон уже нависал над ними, застил полнеба огромной буро-зеленой тушей. Там, в сумрачной сырости, – судьба. Притаилась и ждет. А какая она – это лишь Мгла Бездонная знает да, может, Гуфа еще.

Обочь дороги протянулись плетни, замелькали кровли приземистых хижин. Людей не видать, попрятались все. Только почти на самой околице Десятидворья какой-то мужик метнулся к дороге, закричал что-то, но крик его утонул в громыхании ветхой телеги.

За околицей пришлось свернуть с отшатнувшейся от леса дороги и гнать напрямик, по гальке. Вьючное то и дело оскальзывалось, спотыкалось, из-под копыт его брызгала галечная мелочь, и Ларде, стоявшей на передке, крепко досталось.

Лефу досталось не меньше. Как ни цеплялся он здоровой рукой за борта, как ни упирался ногами – ничто не помогало. Скрипучее истрескавшееся дерево вырывалось из онемевших пальцев и с маху било по плечам, по спине, а то и по укутанной в подмокшую кожу ране; тележное днище внезапно пропадало куда-то и тут же возвращалось, поддавало снизу, да так, что в глазах меркло от боли, а лязгающие зубы, казалось, крошевом сыпались изо рта. Не будь рядом Ларды, такая езда довела бы Лефа до надрывного плача. Но Ларда рядом была. Она все чаще оглядывалась, и эти короткие взгляды через плечо были невыносимы: в них ясно читалась жалость. А потом как-то неожиданно телега ворвалась во влажный прохладный сумрак, по бортам захлестали ветви чахленького подлеска, и скачка окончилась.

Вьючное они бросили на опушке. Ларда не озаботилась даже привязать загнанную скотину к дереву, хотя время на это было: с трудом выбравшийся из телеги Леф не сразу сумел найти в себе силы для первого шага.

След бешеного отыскивать не пришлось. Чудище ломилось через подлесок, помогая себе клинком, – оно спешило. При виде оставшейся после него просеки Леф сделался быстр и решителен, куда только подевалась недавняя немощь! Но Ларда видела, что плохое оно, это внезапное возбуждение. Такое бывает и при болотной хвори: совсем уже собравшийся на Вечную Дорогу человек становится разговорчивым и оживленным, вскакивает с ложа, жадно хватается за любую работу… И радующаяся неожиданному выздоровлению родня принимает за румянец пятнающую его скулы воспаленную красноту, горячечный блеск глаз – за веселье… Вскоре движения хворого становятся судорожны и нелепы, торопливая речь теряет внятность, а потом… Нет, об этом не надо!

С трудом поспевая за сорвавшимся с места парнишкой, Ларда про себя молила Бездонную, чтобы не позволила она сбыться глупым догадкам. А Леф уже почти бежал. Спотыкаясь и падая. Понукая и торопя. Он очень хотел надеяться, что сумеет успеть и хоть чем-то помочь. Или что не успеет, но все закончится хорошо (ведь Нурду уже случалось одолевать бешеных в одиночку). А отец, может быть, ранен не сильно и скоро поправится… Если бы так! Мгла-породительница, ничего для тебя не пожалею, только помоги! Не мне – отцу помоги. Хону, который из Галечной Долины… Столяр он… Воин… Ларда, ну не мешкай же ты, быстрее!

Отыскать след чудовища и по нему выйти к своим они сговорились в самом начале скачки (Леф тогда еще был способен думать не только о том, как бы удержаться в телеге). Услышанный свист не изменил этого их решения: пойди пойми на этаком расстоянии, откуда свистели! Аукаться, что ли, с Витязем на весь лес? То-то бешеный благодарен будет… А идя за проклятым (который наверняка смог уразуметь, откуда слышались и крики, и свист), обязательно окажешься поблизости от своих. Да и ему, проклятому, нельзя позволить затеряться.

Это для бешеных самое любимое дело – нападать, невесть откуда взявшись. Да только он, небось, не в корчме, где пришлых спрашивают: «Чего изволите?»