Книга Прогрессор каменного века. Книга 1. Провалившийся в прошлое - Александр Абердин

Митяй уже сделал первый шаг в направлении бытовой химии, и хотя ещё не начал варить хорошее высококачественное мыло, уже смог получить из свиного жира и воды в небольшом, всего на тридцать литров, чугунном автоклаве, оснащённом механической мешалкой, сначала глицериновую воду, а затем, путём перегонки, уже и чистый глицерин. В первую очередь для того, чтобы смягчать кожу на своих натруженных ладонях, не забывая, однако, и о том, что тринитроглицерин – это динамит и бездымный порох. В общем, Ботаник обратил самое пристальное внимание на химию, понимая, что рано или поздно ему придётся встретиться с соплеменниками ведлы Танши. Вот он и хотел как можно лучше подготовиться к этому славному дню. Естественно, вовсе не для того, чтобы навредить им чем-то, наоборот, чтобы одарить множеством полезных вещей и пусть не сразу, но всё же заманить в свои владения и сделать своими учениками и подданными. В том числе ещё и поэтому он так усердно охмурял девушку и вместе с тем учил всему тому, что ей и на фиг не было нужно в стойбище, но зато позволяло пользоваться всеми теми благами цивилизации, которые привёз с собой и создал в своей латифундии, а создать почти за два-три года он успел немало.

Обижаться на девушку ему не имело никакого смысла ещё и вот почему: во-первых, он ведь не знал, с каким заданием большая мать Шашемба послала её к нему; во-вторых, это задание явно не предусматривало убийство великого ведла с целью завладения его богатствами, и в-третьих, кажется, он всё-таки влюбил в себя Таню. Поэтому Митяй как ни в чём не бывало делал вид, что он ни о чём не подозревает. Лучше уж прикинуться дурнем и дождаться того дня, когда она ему сама обо всём расскажет, чем устроить девушке допрос с пристрастием, пусть даже в самой нежной форме, в постели, и потом потерять её навсегда. Как раз именно этого он боялся больше всего, поскольку очень быстро привык к этому очаровательному, живому и непосредственному существу, доверчивому и откровенному во всех своих проявлениях, словно ребёнок, и ласковому, как котёнок. Да, о такой девушке в двадцать первом веке, которая внемлет каждому твоему слову и приходит в неописуемый восторг от любого подарка, ему не приходилось не то что мечтать, а даже помыслить, и расскажи ему кто, что такие встречаются, то точно не поверил бы. Ну а ещё Таня была очень отважна, сильна физически, быстра и ловка, словно молодая львица. Впрочем, именно таковой она Митяю и представлялась, когда он пытался обобщить все свои впечатления, связанные с нею. Он очень хотел завоевать её доверие и потому решил предложить ей вместе помотаться по лесостепи, увы, в поисках навоза, а не бриллиантов. Гонять по прериям на Шишиге не имело никакого смысла, кроме разве что того случая, когда он отправится на охоту, чтобы завалить шерстистого носорога. Однако ездить по лесостепи на Ижике с телегой на прицепе тоже не сахар. Поэтому Митяй, почесав затылок, решил превратить своего верного многострадального Ижика в трёхколёсный байк с вместительным стальным кузовом. После недели ударной работы он выехал из мастерской на чудо-колеснице и покатил к животноводческой ферме, где царил полный порядок. Усадив Таню на заднее сиденье, по-прежнему высокое, но уже со спинкой, он решил покатать её немного, и когда убедился, что той понравилось, предложил охотнице на следующий день съездить за реку и прошвырнуться по прериям, чтобы набрать, если повезёт, столь нужного ему химического сырья для производства калиевой селитры. О том, что это такое и зачем она ему нужна, Митяй распространяться не стал, да Таня его и не расспрашивала. Это ведь было мужское, а не женское ведловство. Она и без того пришла в восторг от его предложения. Они с вечера полили огород, а поднявшись ещё затемно, задали животным тройную норму корма, заперли все постройки и ранним утром, оставив Крафта и Мунгу сторожить поместье, переправились на пароме через Нефтяную. Таня хотела вооружиться по полной программе и в таком виде ехать, сидя позади него, но он уговорил её положить копьё и топор в кузов, хотя сам всегда держал карабин за спиной.

Таня очень обрадовалась, что они поехали осматривать междуречье Пшиша и Марии, лежащее в противоположной стороне от её стойбища, и Митяй смекнул, что его подруга не хочет, чтобы он встречался с её роднёй. Впрочем, он не долго думал об этом. На трёх колёсах Ижик, обутый в мощную кроссовую резину, разгонялся до семидесяти километров в час, но водитель не насиловал движок и ехал со скоростью всего в пятьдесят, но девушка за его спиной всё равно то и дело взвизгивала. Для неё это была просто несусветная скорость.

Таня сидела выше его, и ей вменялось в обязанность высматривать в степи мамонтов и шерстистых носорогов, чтобы не выйти на них лоб в лоб, что та и делала, а Митяй, в свою очередь, высматривал в молодой ярко-зелёной траве древние мамонтовые кучи и вскоре нашёл одну такого размера, что даже ахнул от удивления. Не иначе как местное стадо мамонтов решило на спор пересрать соседей и выбрало это место в качестве арены.

Он подъехал к огромной, высохшей чуть ли не до окаменелого состояния навозной куче, остановился, заглушил двигатель и, попросив охотницу постоять на стрёме, взял в руки лопату. Сверху на куче образовалась плотная, похоже, водонепроницаемая корка, зато внутри навоз полностью перепрел и практически превратился в гумус, хоть бери и отвози его на Шишиге в латифундию. Через несколько минут Митяй понял, что не ошибся в своих предположениях. Под действием солнца, влаги и селитряных бактерий прямо на земле образовалось искомое вещество. Под старой, высохшей в порох навозной кучей он и в самом деле обнаружил на земле множество белых кристаллов калиевой селитры и сразу же стал собирать её небольшим совочком в железное ведро. Селитрой был пронизан весь тонкий верхний слой, и Митяй набрал её три ведра, после чего они поехали дальше.

Так они и ездили весь день от одной навозной кучи к другой, и хотя не под каждой имелись маленькие залежи калиевой селитры, селитряной земли прибывало в кузове Ижика всё больше и больше. В час дня сборщики селитры пообедали на свежем воздухе и вечером вернулись домой. В конечном итоге Митяй набрал килограммов сто пятьдесят отличного сырья для получения калиевой селитры. Таню полностью удовлетворили объяснения, что калиевая селитра – это очень нужное ему вещество, и она не задавала лишних вопросов. В любом случае поездка ей очень понравилась, и Митяй решил, что будет брать девушку в свою каждую однодневную экспедицию, а то как-то не по-человечески получается: он прохлаждается на свежем воздухе, а его подруга вкалывает. Если честно, то Таня всё же не перерабатывала и часто прибегала к нему то в одну, то в другую мастерскую. В летнее время забор и обе реки неплохо защищали латифундию от крупных хищников, и это не было опасным.

Вернувшись домой, они приняли горячий душ и, уставшие, завалились спать. Наутро, позавтракав, Митяй пошёл с Таней на скотный двор. Свиньи и козы находились на открытой площадке и теперь вели себя как всякие порядочные домашние животные, и даже громадный хряк, словно кот, подбежал к своей кормилице, чтобы та почесала его за ухом. К Митяю они тоже относились более чем лояльно, а самой юной свинарке и пастушке очень нравилось играть с полосатыми поросятами, и особенно с козлятами. Молодые козлы, отличавшиеся особо вредным нравом, и те присмирели под чарами ведлы. Задав корма животным, они отправились на плантации. Хотя был всего лишь конец мая, зелень на участке, удобренном свиным навозом с травой, опилками и рубленым сеном, перепревшем в крытом, тёплом навозохранилище, пёрла из земли рекордными темпами, а между тем у Митяя прямо на глазах таяли скудные запасы соли, и он, сноровисто работая тяпкой между рядками капусты, сказал: