Книга Вояж Проходимца - Илья Бердников

Правда, художнику пришлось бы обзавестись даром видеть сквозь туман.

Несмотря на то что Лука торопился, быстро идти не получалось. В случае, если бы кто-то из нас оступился, поскользнулся на мокрой траве или попросту каким-нибудь образом нашумел, побег наш принес бы очень печальные результаты. Мне оставалось только восхищаться, как ловко вел нас врач, огибая препятствия и избегая встречи с патрулями партизан. Пару раз мы миновали крупные объекты, смутно темнеющие сквозь туман. Скорее всего, это были хижины. На наше счастье, все местные собачки позарились на бесплатное угощение и ни одна не подала голос. Что ж, чревоугодие — смертельный грех.

Как ни странно, я в этот момент не испытывал к ним ни капли жалости или сочувствия. Даже наоборот: меня восхитила предприимчивая смекалка и подготовленность Луки. Создавалось впечатление, что врач готовился к побегу заранее, продумывая план и подготавливая материальную базу. Хотя… нет, все же вещи он не собрал заранее. Возможно, он действительно — просто ждал подходящего случая. Такого, как этот туман.

Лука резко присел, так что ремешок его рюкзака вырвался у меня из пальцев. Я тоже присел, но медленней, чтобы не лишиться подола рубашки. Маня завертела головой, и я почувствовал, как напряглось ее теплое тело. В тумане передвигалась пара теней. Очевидно, смена караула. Несмотря на всю внешнюю бесшабашность, дисциплина в лагере герильерос была на высоте. Оставалось только радоваться, что команданте Алехо не догадался поставить часовых к нашей хижине по случаю такого тумана.

Тени остановились. Вряд ли из-за того, что нас заметили, — слишком уж были спокойны. Скорее всего — остановились поболтать и покурить.

До меня донесся неспешный тягучий говор, разгорелось и погасло световое пятно — прикуривают. Разговор все продолжался, хотя партизанам пора было бы и убраться с нашей дороги. Мелькнула горящая точка, пролетая мимо моего плеча. Я чуть было не шарахнулся в сторону, но вовремя сообразил, что это всего лишь окурок, запущенный не глядя, щелчком пальцев.

Прошла минута, вторая… Мои ноги стали затекать в неудобном положении. К тому же туман начал двигаться, несомый неуловимым ветерком. Над самой землей он стал реже, прозрачней, и можно было опасаться, что прозрачная зона поднимется еще выше.

Лука медленно повернулся на корточках, потянул меня за плечо.

— Помогите снять рюкзак, чтобы не брякнул, — еле слышно прошипел он мне на ухо. — Нужно избавляться от этих… Каждую минуту нас могут раскрыть, проверить хижину, натолкнуться на остальных… Времени слишком мало.

— Помочь с ними?

— Нет.

Я, все еще крепко держа гиверу левой рукой, правой придержал за низ пластиковый обтекаемый ящик. Лука осторожно освободился от лямок, мягко опустил рюкзак на землю и исчез в тумане.

Санёк осторожно потянул меня за подол рубашки, зашептал в ухо:

— Слышал? Кажется, еще кто-то разговаривает! В другой стороне…

— Слышал, — мрачно ответил я, — это у меня в животе урчит.

Прошла пара минут, прежде чем среди теней возникла суматоха. Я боялся, что кто-то из партизан крикнет, переполошит лагерь, но все прошло максимально тихо: негромкие звуки ударов по живому, хрип, мягкое падение тела…

Лука возник из тумана как гордый лев — на четвереньках. На его шее висела ободранная винтовка, видимо позаимствованная у врагов.

— Можно идти, — шепнул он, надевая лямки рюкзака. — Придут в себя только через пару часов. Я вколол им кое-что.

— Ну вы даете! — восхитился я шепотом. — Без шума, криков…

— Я же все-таки врач, — скромно шепнул Лука.

— Ага, а партизаны так и подставились под вашу иглу. Причем — совершенно добровольно.

— Ну я же все-таки военный врач.

Через пару минут мы достигли противоположного края деревни и сползли, пачкаясь в глине, по отлогому спуску. Из-за Мани, уже порядком оттянувшей мою левую руку, мне пришлось съезжать по склону на заднице, что вряд ли хорошо сказалось на моих джинсах. Как оказалось, склон заканчивался возле воды, и я благополучно въехал в темную жижу, остановившись только благодаря ухватившей меня за ворот руке.

— Что это вы, молодые, все спешите, спешите, — раздался над ухом тихий знакомый голос. — Несетесь куда-то, не щадя своей… гм…

— Фридрих Францевич, как же я рад вас видеть! — искренне проговорил я.

Несколько рук помогли мне взобраться на раскачивающийся деревянный борт. Я выпустил гиверу и осмотрелся.

Лодка была метров семь в длину, а то и больше, по крайней мере мне так показалось — нос и корма тонули в тумане. В ширину суденышко было всего около метра в самой широкой части, так что выглядело весьма неустойчивым. Скорее всего, оно было выдолблено из цельного ствола дерева, причем несколько досок, установленных поперек по всей длине лодки, служили распорками бортов, одновременно являясь банками.[15]

К моему удивлению, в лодке находилось немало людей. Помимо меня и Шварца, а также перебравшихся через борт Санька и Луки, здесь были два местных парня, помогающих прибывшим вскарабкаться в лодку. Среди пузатых мешков сидела Дженнифер, рядом с ней — та самая Контина, девушка, что вчера наполняла наши кружки пальмовым вином. На коленях у Контины ворочал широко распахнутыми глазами мальчонка лет семи-восьми, закутанный в несколько одеял.

Лука махнул рукой парням, и те начали орудовать длинными шестами, отводя лодку от берега. Осторожно, без всплесков.

Наконец течение подхватило суденышко и легонько понесло его среди истаивающих туманных струй. Один из парней положил шест и взял короткое весло с длинной лопастью в форме листа, направляя бег. Я не переставал удивляться: надо же, возле деревни протекает речка, а я ее не заметил, очевидно из-за холма.

— Прикинь, сбежали, — выдохнул сидящий рядом со мной Санёк. — Теперь бы еще подальше… вот блин!

Яркая вспышка прорезала туман. Грохнул взрыв. Рассыпались трели автоматных очередей. Я сначала испугался, но потом понял, что стреляют не по нам. Просто в деревне на вершине холма шел бой. Туман мигал световыми пятнами от выстрелов, еще пару раз грохнуло. Все, сидевшие в лодке, молча смотрели назад, даже парень с веслом перестал грести. Медленно проявилось желтое зарево, разрослось, окрепло… очевидно загорелась одна из хижин. По лицу Контины, судорожно прижимавшей к себе мальчонку, текли слезы. На холме лился свинец, рвался от выстрелов воздух, кричали и умирали люди…

Наша лодка легкой тенью уходила от всего этого, словно растворяясь во вновь сгустившемся тумане. Тихо и незаметно.

Света становилось все больше. Туман немного рассеялся, так что даже стали видны темные стены джунглей по обе стороны неширокой речки. Люди в лодке молчали, каждый оставаясь наедине со своими мыслями, и только мне не сиделось: мокрые джинсы и рубашка немилосердно холодили тело, а надежды на то, что сквозь туман проглянет солнце и высушит меня, было мало.