Книга Овидий в изгнании - Роман Шмараков

– Вы не подумайте, – сказал он, – все гендерные поправки в алгоритм внесены, но если что-то такое попадется, какие-то мелочи, то вы же не будете возмущаться и прерывать…

– Я не буду прерывать, – сказал Генподрядчик, – но если что-то надо будет корректировать на ходу… Если, к примеру, там будет написано «поднимите подол сарафана», мне ничего не делать, потому что на мне нет сарафана, или поднимать что-нибудь на себе, что является ему частичным эквивалентом?

– Это, – успокоительно отвечал незнакомец, – не главное. Можете подол не трогать. Главное – чьего общения добиваться.

– Как – чьего? – спросил Генподрядчик. – Это вроде бы понятно. Узок круг этих респондентов. Леший там или домовой, искони благосклонный к семейству, жених в действующей армии, красавец флигель-адъютант, лежит себе на поле брани с оторванной ногой, ну, или Пиковая дама, в конце концов… Я к Пиковой даме обращусь, да? Там ступеньки надо на зеркале рисовать, у вас случайно маркера не найдется? Я спою ей: «Не пугайтесь, не пугайтесь, я не стану Вам вредить…»

– Этого не надо, – пресек его оперные претензии незнакомец. – Вы к другим источникам обратитесь.

– Не менее надежным? – уточнил Генподрядчик.

– Ну, где-то, – несколько туманно сказал незнакомец.

– Введите в курс, – попросил Генподрядчик.

– Есть тут один человек, – информировал незнакомец. – Впрочем, не совсем тут. И не совсем есть.

– Это как-то сразу внушает уверенность, – сказал Генподрядчик.

– Дисвицкий его звали. Платон Александрович. Служил он в милиции и был человек причудливый. А поскольку его причуды постоянно подрывали людям поведенческий настрой, его не все любили.

– Так-таки подрывали?

– Ну, вот представьте. Идет осмотр места происшествия. На полу рядом с кроватью лежит мужской труп, лицом вниз, в такой позе, будто он в прыжке вбивает мяч в баскетбольную корзину. Фотограф в разных ракурсах снимает его решающий бросок. Представители убойного отдела, высовывая язык, обводят мужчину цветными мелками и пишут протокол осмотра: «На полу располагается головой на северо-северо-запад и ногами к двери труп мужчины, опознанный соседями как труп Недоручко В.А., 1956 года рождения, постоянно проживавший в этой квартире с 1993 года. Труп потерпевшего Недоручко В.А. лежит, вытянув толчковую левую ногу, на которой из-под сбившихся брюк виднеется зеленый носок, и неловко втянув под себя правую до отказа. Руки также вытянуты рабочими концами на северо-северо-запад. На голове виднеется механическое повреждение, нанесенное, по всей вероятности, тупым металлическим предметом, скорее всего – чугунной статуэткой, торчавшей из повреждения в голове на момент появления в квартире оперативной группы, и которая, по всей вероятности, непосредственно стала причиной смерти. В комнате заметны следы борьбы не менее двух людей».

Тут появляется Дисвицкий, дежурящему у дверей милиционеру показывает билет в шестой ряд партера и активно включается в осмотр. Он придирчиво оглядывает труп, обнюхивает его губы на предмет запаха яда, одергивает ему штанину, вылавливает из черепа чугунную статуэтку, как стерляжью голову половником из ухи, и говорит протоколисту:

– Ну-ка, Петь, чего ты там понаписал… Труп Недоручко, зеленые носки… тупым предметом… Так. И все, что ли?

– А что еще? – недоуменно спрашивает Петя, никогда не присутствовавший на выездах с участием Дисвицкого и не знающий, свидетелем какого фонтанирования умственных соков с мякотью ему предстоит стать.

Дисвицкий со вздохом поднимает глаза к долготерпеливому небу.

– Пиши, – распоряжается он, глубоко усаживаясь в кресло. – «Формат ранений в затылочной части головы совпадает с подставкой статуэтки “Плутон и Прозерпина” каслинского литья, копирующей известную статую работы Лоренцо Бернини, высотой…» Возьми-ка, измерь.

Петя берет статуэтку, вытирает о штанину и меряет рулеткой.

– Двадцать пять, плюс-минус полтина, – говорит он.

– Прекрасно. «…высотой 25,5 сантиметров, т.е. выполненную в масштабе 1:10. Ноги Плутона по колено забрызганы кровью и остатками мозга гражданина Недоручко В.А., что хотя и не входило в первоначальный замысел скульптора Л. Бернини, однако органично дополняет созданную им композицию».

Он задумывается, сначала мимолетно, потом с удовольствием, кажется, совсем забывая, где он.

– Чего дальше писать? – пробуждает его Петя.

– Дальше, – опоминается Дисвицкий. – Пиши: «Группа “Плутон и Прозерпина” выполнена Лоренцо Бернини при возможном участии его отца Пьетро в 1621 или 1622 году для кардинала Шипионе Боргезе, в том же 622 году подарившего скульптуру племяннику папы Григория XV, кардиналу Людовизи, на чьей вилле она пребывала до 1908 года, когда перешла в собственность государства. Кардинал Людовизи щедро расплатился с Бернини за эту работу, хотя она делалась не для него, и много способствовал тому, чтобы скульптору был вручен крест Кавалера Христа. То было время, когда усилиями божественного Гиберти, родом из Флоренции, Якопо делла Кверча, сьенца, а также тех, кто много и с пользой учился у названных мастеров и чьи имена мы не станем сейчас без нужды поминать, искусства и науки, а в частности искусство ваяния, существенно продвинулись, так что не будет дерзостью сказать, что в чем-то мы сравнились с древними, а в чем-то и превзошли их. Во всяком случае, в ту пору никому не пришло бы в голову носить малиновый галстук под зеленые носки, ибо, сделай он нечто подобное, он до конца дней был бы осужден испытывать на себе пренебрежение людей понимающих и насмешки простонародья, никогда не знающего в них ни пресыщения, ни усталости».

– Это выпад в адрес трупа? – спрашивает фотограф Валентин Михайлович.

– Безусловно, – отвечает Дисвицкий. – Я рад, что ты заметил это, поставив под сомнение расхожую мысль о ненаблюдательности фотографов.

– И ты находишь это этичным?

– Я нахожу это необходимым, – отвечает Дисвицкий. – Жалкая судьба В.А. Недоручко должна стать примером для всех, кто намерится пойти его дорогой.

– Дальше чего? – перебивает их Петя.

– Дальше… Пиши. «Скульптор развивает тему спирального кручения тел, напоминающую о маньеристской манере, противопоставляя и как бы взаимно гася порыв фигур: рука Прозерпины, отталкивая Плутона, собирает кожу в складки на его лице, а Плутон, удерживая ее, погружает свои пясти в нежную плоть жертвы».

Статуэтка идет по рукам, все оценивают нежную плоть жертвы, переданную средствами чугунного литья, и понимающе глядят в сосредоточенное лицо Плутона с упомянутыми складками.

– «Вид на группу слева, – диктует меж тем Дисвицкий, – представляет бурную борьбу, с поднятой на воздух Прозерпиной и сильным и быстрым шагом левой ноги Плутона. Фронтальный вид дает картину уверенного триумфа, с трофеем, поднятым на плечо, а при положении зрителя справа видны слезы Прозерпины и ее тщетная мольба к небесному отцу, без чьего согласия этот брак не мог состояться; ветер бурно свивает ей волосы, и адский страж лает тремя глотками у ее ног, барахтающихся на воздухе. Последовательные моменты мифа, таким образом, синтезированы в едином образе».