Книга Фрактальные узоры - Пол Ди Филиппо

Присцилла Джейн недоверчиво прищурилась.

— Ошейник Тоша? Ну да, он самый. Зачем ты надел собачий ошейник, и как он мог вернуть тебя к жизни?

Феликс снова достал из кармана браслет.

— Видишь этот камень? Ничего похожего прежде никогда не существовало. Он выращен в условиях невесомости, и его кристаллическая решетка не имеет ни единого дефекта в отличие даже от самых чистых алмазов. Такой совершенный кристалл можно настроить на любую комбинацию частот колебаний в диапазоне от наногерц до гигагерц. Что-то вроде кварца в наручных часах, но неизмеримо точнее.

— Ну и что?

— Частоты и есть самое главное! Все на свете непрерывно вибрирует, от квантовых частиц до макрообъектов. Индивидуальный набор частот любой структуры привязывает ее к соответствующим морфическим полям подобно тому, как радиоприемник настраивается на несущую частоту той или иной станции. Атом водорода и, скажем, акула вибрируют по-разному и поэтому подвергаются воздействию разных морфических полей. Феликс Рен также имеет свой собственный спектр вибрации и находится в состояний резонанса со своим персональным полем. Разумеется, оно представляет собой часть общечеловеческого морфического поля, однако поля отдельных личностей, как правило, не перемешиваются. Как писал Шелдрейк: «Вы похожи на себя больше, чем на кого-либо другого».

— Я все-таки не понимаю…

— Думаю, наглядная демонстрация убедит тебя лучше любой лекции. Дай-ка руку… — Феликс наклонился и защелкнул браслет на запястье Присциллы Джейн. Потом подключил к нему шнур от компьютера. — Внутри каждой из этих игрушек простенькая микросхема, ненамного умнее, чем в электронных часах. Она только включает и выключает питание от батарейки, считывает частотные характеристики кристалла или задает ему новые. Ну и конечно же, обменивается информацией с компьютером. Первым делом, — его пальцы забегали по клавиатуре, — мы должны определить спектр твоих вибраций и настроить на тебя кристалл. Так… готово. Все данные уже на диске. Не так уж много, один-два мегабайта, всего какой-нибудь миллион указателей на полевые составляющие твоей персоны. Каждая из них, правда, тоже не меньше мегабайта, но нам вполне достаточно одних указателей. Очень удобно. Короче говоря, теперь твой браслет, повинуясь команде компьютера, излучает вибрации того самого уникального спектра, который определяет телесный и духовный облик Присциллы Джейн.

— И что это дает?

— Пока ничего, но если теперь браслет снять и надеть на какое-нибудь другое живое существо с приблизительно такой же массой…

— Понятно. Браслет заглушит его естественные вибрации. А зачем обязательно живое? Почему, например, не полсотни килограммов простого песка?

Феликс печально вздохнул.

— Это вопрос, на который не можем ответить ни Шелдрейк, ни я. У него есть какие-то соображения в духе витализма насчет энтелехии и прочих свойств, присущих только живым оранизмам… Как бы там ни было, неодушевленную материю невозможно заставить вибрировать на живых частотах. К сожалению, это относится и к трупам, иначе я мог бы возродиться в своем собственном теле. Но в принципе ты рассуждаешь правильно: браслет подавит вибрации всякого, кто к нему прикоснется, и превратит его в еще одну Присциллу Джейн.

— Значит, так ты и воскрес…

— Ну да, — улыбнулся он. — Я ведь все опыты ставил на себе, и свои собственные частоты записал в первую очередь. А когда стал подозревать, что Галина — или Перфидия, как она, похоже, предпочитает себя называть — задумала от меня избавиться, то принял меры предосторожности. Я надел на Тоша этот ошейник уже давно и настроил микросхему так, чтобы кристалл активизировался через семьдесят два часа. Каждые три дня я программу перезагружал, но когда… умер, сделать это было некому, вот Тош и превратился в меня.

— Феликс… если ты подозревал, то почему просто не пошел в полицию?

— А какие доказательства я мог им предъявить? Но самое главное: мое убийство и чудесное воскресение должны было стать идеальной проверкой работы оборудования.

Присцилла Джейн недоверчиво покачала головой.

— Ты что, позволил себя убить, только чтобы получить возможность доказать свои теории, а теперь занял собачье тело и представляешь собой что-то вроде кибернетического оборотня?

— Вот именно. Если снять ошейник или сядут батарейки, я тут же превращусь в старину Тоша. Спасибо ему, что дал мне взаймы свою протоплазму. Его собственный спектр у меня тоже записан, и как только представится случай, я его верну к жизни — разумеется, так, чтобы самому не умереть.

Присцилла Джейн пристально вглядывалась в лицо гостя, потом решительно кивнула.

— Да, ты действительно Феликс…

— Ну слава богу!

— …и ты просто-напросто спятил! Тебе каким-то чудом удалось избежать смерти, но потрясение оказалось слишком сильным. Галина подсунула в гроб куклу или чей-то чужой труп, а тебя заперла, но ты сбежал и…

Феликс снова вздохнул.

— Послушай, Присцилла Джейн, зачем громоздить сложные версии, когда есть простые и убедительные факты. Разве я не понятно объяснил? Ну как тебе доказать… Ага! Ну-ка, расскажи мне еще раз, как ты очутилась в инвалидном кресле!

— Попала в автокатастрофу, когда мне было двадцать лет.

Он снова склонился к компьютеру и защелкал клавишами.

— Я забыл сказать, что база данных морфического поля содержит информацию не только о нынешнем, но и о всех прежних состояниях живого организма. Можно запросто изолировать спектры тебя девятнадцатилетней. У меня тут где-то записано несколько простых алгоритмов поиска. Так, сейчас… Вот оно! Ну да, конечно, нужно только отделить телесные колебания от… душевных, хе-хе. Не становиться же тебе снова двадцатилетней идиоткой, которая мчится на красный свет!

— Эй, погоди! — Присцилла Джейн судорожно сглотнула, прислушиваясь к странным ощущениям. — Феликс, что ты делаешь?

Он выдернул из браслета на ее руке компьютерный шнур.

— Ты что, меня не слушала? Я же все объяснил. Казалось бы, твой опыт работы со мной… Ладно, вставай, у нас еще куча дел!

Присцилла Джейн послушно вскочила с кресла.

И тут же упала в обморок.

3

Инспектор сыскной полиции Грейди Стамбо не имел привычки разговаривать сам с собой. Даже за решеткой в плену у вьетконговцев он посчитал ниже своего достоинства прибегнуть к подобной уловке, хоть это и стоило ему правой руки. И за все последующие двадцать лет полицейской службы ему ни разу не довелось, расследуя бесчисленные уголовные дела, допрашивать самого себя. Однако в деле об убийстве Феликса Рена было нечто особенное, разбивавшее вдребезги все тщательно возведенные барьеры предубеждений.

И сейчас, с привычной ловкостью управляясь с машиной единственной рукой, инспектор ехал к дому Ренов и перечислял вслух странные обстоятельства этой запутанной истории, а также не менее удивительные события, заставившие его спешно покинуть заваленный бумагами стол, за который он было уселся после неудачной попытки вывести нахальную вдову из равновесия.