Книга Фрактальные узоры - Пол Ди Филиппо

Прокляв все на свете, включая людей и саму жизнь в придачу, Присцилла Джейн не смогла оставить в стороне и Феликса.

— Ну за каким чертом ему понадобилось вдруг умирать? — причитала она. — И главное, так нелепо! Уколоться дурацкой грязной иголкой! Ставлю миллион долларов, что без любимой женушки тут не обошлось… Сука! Как я умоляла его не связываться с этой бабой, ведь ясно же было с самого начала, что она охотится за деньгами. Да разве он меня послушает? Да, конечно, я замечательная секретарша, правая рука и все такое… Кто, как не я, помог ему начать дело и развернуться практически с нуля! Но когда речь заходит о личном… А я… я могла подарить ему счастье!

Всхлипнув, Присцилла Джейн ухватилась за колесо инвалидного кресла и развернулась лицом к кухонной двери. Слезы застилали глаза, и, неловко подав вперед, она врезалась в стол и свалила на пол вазу. Ваза разлетелась вдребезги.

— Черт! Черт! Черт!

Добравшись наконец до кухни, она оторвала от рулона одно за другим три или четыре бумажных полотенца. Тут раздался звонок в дверь.

— Кто там? — раздраженно крикнула она.

— Пи Джей, это Феликс! Открой!

К новому приступу горя на этот раз прибавилась немалая толика страха. О Господи, телефонный псих приперся прямо к ней домой! Как он узнал адрес? Чего ему надо? Каким же надо быть шизанутым, чтобы так нагло прикидываться покойником!

— Э-э… да, конечно… Ф-феликс… Одну минуту… я не одета.

— Присцилла Джейн, что с тобой? Ты как-то странно говоришь. Слушай, я тут спешу, ты не могла бы побыстрее?

Схватив телефон, Присцилла набрала номер полиции. Гм… это я странно говорю?

— Да-да, сейчас, секундочку…

В голосе человека за дверью появились сердитые нотки.

— Присцилла Джейн, у меня такое ощущение, что ты мне не доверяешь! Так или иначе, пожалуйста, не надо ничего сообщать властям! Обо всем тут же сообщат моей жене, а она все еще пытается убить меня!

В трубке раздался голос оператора:

— Алло? Алло? Вам нужна помощь?

— А… нет… извините… это кошка наступила на клавишу. Всего доброго.

Подкатившись к входной двери, Присцилла Джейн первым делом накинула цепочку. Потом робко спросила:

— Что значит «пытается убить»?

— То и значит! — раздраженно ответил «Феликс». — Хотела убить один раз, с помощью того типа, Стэггерса, но не вышло, я вернулся… ну, то есть… как бы перевоплотился…

— Вот как? — фыркнула Присцилла Джейн. — Перевоплотился, значит.

Ложный Феликс злобно засопел.

— Все, хватит валять дурака, надоело. Я вхожу!

Квартира находилась на первом этаже, но все окна были забраны толстыми решетками.

— Попробуйте, мистер!

За дверью послышались странные звуки, похожие на щелканье клавишей. Что-то звякнуло о дверную ручку. Затем…

Массивная дубовая дверь вздрогнула, замерцала, как будто по ней прошла волна горячего воздуха, и превратилась в изящную японскую ширму из бамбука, обтянутую полупрозрачной рисовой бумагой, за которой угрожающе маячил темный силуэт мужчины. Бумага тут же треснула под ударом кулака, и незваный гость, пригнувшись, Шагнул в комнату. Обернувшись, он спокойно приоткрыл хрупкую раму, снял с ручки что-то блестящее, похожее на браслет, и сунул в карман.

Дверь немедленно приобрела прежний солидный вид, если не считать зияющего посередине пролома с расщепленными краями. Гость аккуратно притворил ее.

Присцилла Джейн, выкатив глаза, смотрела на него из дальнего угла. Как ей удалось так быстро туда перекатиться, она не помнила.

Мужчина повернулся… Феликс! Никакого сомнения, это он! Покойный. Убитый…

Еще мгновение, и он уже стоит рядом: видно, она на какое-то время отключилась. Неловко гладит ее по плечу — совсем так, как это делал тот, прежний. И рука совсем настоящая…

— Прости меня, Пи Джей. Я должен был предвидеть реакцию людей на мое чудесное воскрешение. То и дело забываю, что мне известно больше, чем другим. Кстати, ты, наверное, своими глазами видела мой труп. Вот бы посмотреть! Как думаешь, они его уже похоронили?

Только Феликс, вечно витавший в облаках, мог не сообразить, что его призраку не все будут готовы оказать гостеприимство. И только он с его психологией подростка мог так плениться идеей полюбоваться на свое мертвое тело. Это он, никаких сомнений.

Присцилла Джейн вздохнула.

— Да, я видела твой труп, придурок, так же, как сейчас тебя! Так что произошло, может, объяснишь?

Феликс устало опустился на стул.

— Это длинная история. Ты ведь знаешь, что последние несколько лет я возился с теориями Руперта Шелдрейка?

— Ну да. Того, который помешался на каких-то дурацких морфических полях…

— Так вот, представь себе, они вовсе не дурацкие, а самые настоящие! Все его гипотезы — чистая правда. Более того, я научился этими полями управлять!

— Тогда напомни мне, а то у меня в голове осталось только что-то про синиц.

— Синиц? Ах да… ты имеешь в виду птичек, чье поведение помогло ему сформулировать свои идеи. Это забавно, конечно, но главное в другом. Как бы это объяснить… Все на свете имеет форму, так ведь? Начиная с атомов и молекул и кончая высшими организмами и целыми галактиками, каждый объект обладает своей особенной структурой, формой и свойствами. Вот что интересовало Шелдрейка, и все его теории основаны на концепции «формообразующей каузальности». Он утверждал, что любые формы возникают и остаются стабильными в результате воздействия так называемых морфических полей — невидимых, вездесущих и всепроникающих сгустков энергии, неразрывно связанных и взаимодействующих со всем, что есть на свете. Причем, заметь, не только с осязаемыми предметами и явлениями, но и с такими загадочными, как мышление, поведение, память, инстинкты… в общем, с любой живой и неживой материей во всех ее проявлениях.

— Значит, это морфические поля тебя воскресили?

— Не глупи, Пи Джей, ты так говоришь, будто они живые и обладают собственной волей! — Феликс гордо выпятил подбородок. — Это я сделал, сам! Понимаешь, — продолжал он, — человеческое сознание заключено вовсе не в физическом теле, а в том самом внешнем морфическом поле, где заложен также и шаблон, определяющий форму и структуру нашей телесной «оболочки». Само наше существование есть результат сложного взаимодействия косной материи и этой тончайшей энергетической сети, а поскольку морфические поля вечны, то бессмертны и мы сами.

— Но… тогда получается, что все умершие до сих пор живы! Значит, потусторонний мир существует…

— Не такой уж он и потусторонний, Присцилла Джейн, раз я там побывал и вернулся. — Феликс небрежно крутанул вокруг шеи металлическое ожерелье с сияющим камнем. — Достаточно вот этого.