Книга Забытый этаж - Андрей Фролов

– Штамповальня живых существ! – воскликнул Витя, на какое-то время даже забыв, что они спасаются бегством, а не посещают увлекательную школьную экскурсию. – Фабрика по клонированию, как на Фермах у мамы!

Близнецы восторженно переглянулись, только теперь догадавшись, что имел в виду саблезубый проводник, когда говорил, что привел их в место, откуда был родом. Несмотря на все уже виденные чудеса подземного мира, огромная машина для клонирования казалась заботинцам просто невероятной.

– Крумм не понял Виктора. – Звероморф повел усами, словно собирался чихнуть. – Но чувствует, что друзья уловили смысл… Сначала первые кланы освоили созидание морфов в новых условиях. Потом приступили к экспериментам по скрещиванию видов. И развитию мозговой деятельности…

Очевидно, гигантскому коту было не очень просто проговаривать столь заумную речь. Но сияющие глаза мальчика, ждавшего продолжения рассказа, заставляли прилагать усилия и на все сто процентов оправдывать словосочетание «разумное животное».

– Так появились новые породы на основании самых сильных видов. Многие не уцелели. Многих выкосили болезни и последующая Чистка. Тогда кланы приступили к генетическим модификациям, – со вздохом проговорил Крумм, привстав на задних лапах и тоже заглядывая в окно. Механизированная колыбель за стеклом день за днем тащила во тьму лаза капсулы с зародышами. – Еще инженеры Артефициалии изобрели передатчик. Простой и эффективный передатчик мыслечувственных сигналов. Он позволяет нам говорить. Прибор настраивается на индивидуальные ритмы мозга при рождении звероморфа. Выдается автораздатчиком Наседки при достижении определенного возраста. Так в Катакомбурге появились чуткие сторожа. А еще быстроногие охотники, ласковые воспитатели детей, трудолюбивые работники и юркие разведчики недр… Но теперь Крумм настаивает, чтобы друзья продолжили двигаться. Неряхи все еще неподалеку…

При упоминании о гулах-бандитах Витя сразу помрачнел. А Настя нахмурилась, озираясь так, словно негодяи могли наброситься на них из-за ближайшего куста. Оставив окно за спиной, отряд двинулся в глубину каверны.

Ближе к центру холмы, поглотившие рабочие блоки машины по прозвищу Наседка, становились все выше, образуя настоящие горные хребты и ущелья. Кораллы здесь росли хрупкие и не такие ветвистые, как, скажем, на Средоточии Покоя. Мох при ближайшем рассмотрении оказался тонким и совсем не пушистым, от прикосновений он рассыпался в пыль.

Вокруг железных столбов, подпирающих «небосклон» («Вот бы Голос Апокалифтиса обрадовался, увидев такое», – подумалось Димке), образовалась свита из бледно-коричневых с зелеными прожилками сталагмитов. По нескольким колоннам (к несчастью, ни одна из них не оказалась шахтой) стекали ручейки мутной воды. А еще дети заметили плантации грибов, прорастающих там, где в провалах стен было сумрачно и влажно. Грибы были розовыми и зелеными, внешним видом напоминая ощипанные поролоновые губки для мытья посуды…

Еще пару раз врожденное любопытство пересиливало Витин страх попасться в лапы гулам, и мальчик старался заглянуть внутрь рабочих цехов. Там он видел аппараты, покрытые пылью, сквозь пепельное покрывало которой просвечивали мигающие диоды… Автоматизированные клешни-погрузчики, со скрипом вертящие капсулы с вызревающими звероморфами под дугами промышленных обогревателей. Пустующие рабочие места инженеров, давно покинувших лаборатории; выгоревшие шлемы лингвистического программирования; прессовальные агрегаты для утилизации отработанных сфер; кормушки с синтетической пищей; камеры для стерилизации с выбитыми стеклянными стенами; игровые комнаты для малышей и автопоилки.

Витю Наседка заворожила, как и любое детище, созданное Тружениками. Димка энтузиазма брата не разделял, продолжая оставаться настороже. Настя же и вовсе приуныла – инкубатор, занимавший почти всю каверну, отчего-то навевал на нее тоску.

– Значит, твои предки-звероморфы помнят колонизаторов, заселявших Катакомбург? – спросил Виктор саблезубого, с неохотой отрываясь от грязного окна и догоняя остальных, сворачивавших на новую тропу. – Тех, первых, живших еще до того, как люди разделились на гулов и арсилитов?

– Крумм таких не знает, – честно сознался котище, хотя по его морде было заметно, что разговор ему не по душе. – Мало выжило. Чистка Первой Трансмутации чуть не уничтожила каверны… После этого бесконтрольному изменению тел и разума положили конец. Но вместе с мутантами погибло много преданных морфов…

– Неужели сейчас Наседка никому не нужна, раз ее так запустили? – вставил Димка, выпятив губу. – Как глупо…

– Так получилось, когда появились кланы. Их вожди не смогли поделить пещеру. Но Наседка продолжает работать. На износе, на пределе сил, но продолжает… – Звероморф вздохнул, с грустью оглядев холмы и погребенные под ними здания удивительного комплекса. – Часть машин пришла в негодность. Многие виды собратьев не воспроизводятся, друзья Крумма видели разбитые капсулы… Из рожденных выживает одна пятая. У многих линий сломались аппараты по калибровке говорящих ошейников. Однако время от времени Мама-Наседка продолжает выпускать молодняк. Внезапно, вне системы. Иногда почти без дефектов. Так семь сотен Циклов Бодрствования назад первый глоток воздуха сделали Крумм и Киртана…

Четвероногий замолчал, прижав уши и хмуро уставившись на узкую тропу. Его рассказ заставил ребят по-новому взглянуть на Артефициалию, и теперь стало понятно, что за тяжелый гнилостный запах доносится из многих разрушенных блоков. Возобновлять беседу никто не спешил, но Витька все же не сдержался.

– А может ли быть так… – неуверенно начал он, и Настя с беспокойством взглянула на брата, вдруг догадавшись, о чем именно тот собирается спросить, – может быть так, чтобы Наседка воспроизвела человекоподобное существо, способное превращаться в звероморфа и обратно?

Крумм посмотрел на Виктора так, словно мальчик попытался без спроса залезть в кошачью миску. Димка, услышав упоминание о ненавистной Красимире, помрачнел, но не вмешался.

– Эксперименты с геномом человека запрещены, – угрюмо ответил Крумм. – Ученые вывели вакцину, допускающую ограниченные мутации Адаптировавших Разум и Генетически Усиленных. А потом уничтожили все наработки…

И снова замолчал, не вдаваясь в подробности.

Окончательно упав духом, тройняшки с внезапной остротой ощутили свое одиночество в чужом мире, живущем по странным, так не похожим на спасгородские, законам. Еще они чувствовали голод, шурупами вкручивающийся в их желудки. А полученные при крушении Рифмователя ушибы и растяжения, будто сговорившись усугубить ситуацию, разом дали о себе знать. Витя оторвал пластырь и расчесал порез на лбу так, что тот снова начал кровоточить. Анастасия, беззлобно ругая непутевого брата, промакнула царапину платком, сама при этом постанывая от боли в руке. Димка снова начал прихрамывать.

Три человека и их хвостатый проводник продвигались через ущелья, запутывая следы и все сильнее удаляясь от балкона, на котором их высадил Плясун. Было слышно лишь глухое урчание Наседки и свист агрегатов на отвесных стенах грота. Молчание становилось столь тягостным, что в какой-то момент Витька снова не сдержался и нарушил его, обратившись к Крумму.