Книга Естественное убийство-3. Виноватые - Татьяна Соломатина

– Кто тебя подставил, безумец?! И что ты сделал с детьми?

– Я – с детьми? С какими?.. Ах, с детьми!

Соколов несколько удивлённо обозрел своих старшеньких.

– Ну, я им сказал: «Одевайтесь. Идёмте завтракать и гулять».

– Понятно. Так кто тебя подставил?

– Ну те, кому я… Ну я тебе рассказывал, – Соколов перешёл на зловещий шёпот и оглянувшись вокруг, стал похож на Дария с автоматом.

– Дарий, в чём это ты?! – брезгливо поморщилась Алёна.

– Я обмазался кофе из папиной чашки. Это фюзеляж! – горделиво подбоченился первенец Соколова.

– Камуфляж! – поправила томно обмахивающаяся бумажным веером Даша.

– Даша, зачем ты надела мамины туфли?

– Это красиво, – чуть смутилась девочка. – А розу я взяла в вазочке. Всё равно она никому не нужна. – И Даша покраснела.

В этот момент отошедшему на пару метров Жорычу очередной отдыхающий отсыпал мелочи в протянутую ладошку и даже стал нашаривать бумажные купюры в кармане. Северный взял Жорыча под мышку, извинился перед отдыхающим. Алёна схватила за руки Дария, и Дашу и они направились к гостинице, куда выселили Соколова. Семён Петрович вздохнул и поплёлся следом.

В люксе Всеволод Алексеевич усадил детишек рядком на диванчике.

– Дети! Ваш папа безумен!

– Ах! – экзальтированно ахнула Даша.

– Ох! – заинтересованно произнес Жорыч.

– Он поражён космической чумой! – потряс пластмассовым автоматом Дарий.

– Ваша задача вовремя кормить его, выгуливать и…

– Мыть жопу! – заключил Жорыч.

– Северный, что за чушь ты несёшь! – возмутился Сеня, уже наливший себе явно не первую за утро дозу виски. – Сами отправили Леську отдыхать, сами же издеваетесь!

– Должна же она хоть когда-то отдыхать! – язвительно отозвалась Соловецкая, отбирая у Сени стакан. – Если дело пойдёт такими темпами, то возможно – и мыть жопу! – сказала она маленькому Жорычу.

Тот в ответ картинно схватился чумазыми ручками за пухлые щёчки.

– Сева, меня подставили! У меня хотят отобрать фирму…

– …погрязшую в нерентабельности и кредитах. И каким же образом тебя подставили?

– Меня выследили. И убили несчастного Василия Николаевича так, чтобы подозрение пало на меня.

– Соколов, ты не хочешь начать писать фэнтези? Есть один успешный писатель. Его жена настрогала ему столько детишек, что он начал сперва рассказывать им сказки на ночь, чтобы утихомирить, а затем стал эти сказки записывать. Неплохо зарабатывает. Сидит в курортном городе, отсылает в издательство рукописи по электронной почте. Бабки получает на счёт. Да ещё и нянькой при собственных детках. Все довольны и счастливы, включая жену и юных читателей.

– Северный, у меня проблемы, а ты…

– Это я уже слышал. А сейчас слушай меня внимательно, Дарий! – обратился Северный к мальчику. – За папой надо следить. Также на правах старшего по званию назначаешься ответственным за Дашу и за Жорыча!

– Я сам себе ответственный! И уже могу заработать денег и бутерброд!

– Цыть, малявка! Даша, Жорыч, держитесь Дария.

– Я сам разберусь со своими детьми! – возмутился Соколов.

В этот момент в дверь постучали.

– Да! – хором крикнули Соколов, Северный и Соловецкая.

– Телеграмма господину Соколову, – отрапортовала вошедшая горничная.

– Вот оно, началось… – побелевшими губами прошептал Сеня.

– Спасибо! – сказала Алёна, забирая у горничной бумажную телеграмму. – «Я уронила мобильный в горную речку. Не переживайте, он всё равно здесь не берёт. У меня всё хорошо. Целую Дария, Дашу и Жорыча. Леся», – зачитала Соловецкая.

– А меня она, значит, не целует!

– Ты сам мамочку никогда не целуешь! – вдруг заявила Даша.

– Мы уехали, – сказал Северный всей честной компании. – Кто выживет – идёт с нами вечером в ресторан.

– Я выживу! – заорал Жорыч.

– И я выживу! – заверила Даша.

– А я ещё и всех невыживших спасу! – был категоричен Дарий.

Соколов обессиленно упал в кресло. В руках у него был пустой стакан, который Алёна вернула ему перед тем, как принять телеграмму.

Соловецкая с Северным весь день гуляли по Севастополю. Единожды только Северный куда-то отлучился на часок, усадив Алёну в забавное заведение, снабжённое вай-фаем.

Поздним вечером они вернулись в Балаклаву и, забрав из номера Сеню с отпрысками, угнездились за одним из столиков банкетного зала гостевого дома.

– Он нас не покормил! – сказал Дарий, осуждающе тыкнув в папино пузо пластмассовым автоматом.

– Жрать хочу, сил нема! Зря собачке утром бутерброд отдал! – проорал Жорыч.

– У меня была конфетка, но я отдала её Жорычу! – тихо прошептала Даша. – А папа весь день просидел в кресле. Он читал книгу «Как стать счастливым».

– О-о-о!!! – простонал Соколов.

Подошедший официант принял заказ.

– А где Екатерина Фёдоровна? – спросил Северный.

– На кухне, – сдержанно ответил официант.

Северный удивлённо приподнял брови и тут же отправился на кухню.

Фёдоровна плакала, сидя в уголочке. Плакала горько и тихо. Увидев Всеволода Алексеевича, она поднялась и молча налила ему водки в стограммовую гранёную стопку. Выпили не чокаясь.

Фёдоровна занюхала фартуком. Внезапно Северного пронзило острое сопричастие чужому горю. Огромному горю.

– Ты ж, Сева, бога ради, только ни слова нашей казашке! Она хорошая баба. Она ничего не знала.

Безо всяких ненужных вопросов, без глупых ответов Всеволод Алексеевич вдруг понял, что Василий Николаевич, этот ленивый безвредный и никчемный пьяница, был не больше, но и не меньше, чем сердечным другом кухарки. И что она была тут единственным человеком, который по-настоящему тосковал по убитому неизвестно кем и совершенно непонятно зачем – неуж-то действительно из-за двадцати тысяч гривен?! – мужу Маргариты Павловны. Для хозяйки гостевого дома муж давным-давно был просто ещё одним человеком, которому необходима её забота. А для Фёдоровны он был… любимым мужчиной. Северного снова поразило шутовское несоответствие людей великим страстям, которым жизнь их подвергает всерьёз.

– Должна же я была хоть кому-то покаяться. Ты уж прости меня, Алексеич… Молчишь? Вот и молчи. Не всегда надо говорить. Тебе, молодому и красивому, наверное, очень смешно: кухарка и муж хозяйки… Завтра похороны. Не пойду. На мне – поминальный стол. Иди. Сейчас готовить вам буду. Я твоей бабе-дуре сказала, чтобы замуж за тебя выходила.