Книга Искушение искушенных - Жюльетта Бенцони

И вновь Мария Тюдор с пылающими сухими глазами слушала, как звенит погребальный колокол Тауэра, – словно бы вернулись времена короля Генриха. Но теперь в ее душе клокотала ярость, а сердце сжималось от бешеной ненависти. Казнь Томаса Сеймура навеки убила в ней все человеческие чувства. Отныне она жаждала крови и власти – как ее грозный отец. И когда прогремел выстрел, возвестивший о том, что голова Томаса скатилась с плеч, она процедила сквозь зубы:

– Настанет день, когда я взойду на престол! Настанет день, Эдуард Сеймур, когда твоя голова упадет под топором палача!

И только после этого Мария лишилась чувств. Все-таки она была женщиной…

Прошло время – и Мария Тюдор действительно стала королевой, а всякой королеве необходим супруг! Предложения поступали со всех сторон, и некоторые казались очень соблазнительными… Мария не могла наглядеться на великолепный портрет, который преподнес ей Симон Ренар, хитроумный посол Испании.

– Принц и в самом деле действительно так привлекателен, как на этом портрете? – спросила она с тревогой. – Мы ведь знаем, что такое придворные художники!

Симон Ренар поклонился, лицо его озарилось широкой улыбкой.

– Могу клятвенно заверить ваше величество, что Тициан ничего не приукрасил! Принц Филипп столь же красив, как на холсте… быть может, еще красивее, ибо неподвижное изображение не передает учтивости его манер и изящества жестов.

Мария ничего не ответила – она погрузилась в грезы. Надо сказать, титул королевы был ей не вполне привычен: ее брат, юный король Эдуард, умер полгода назад в Вестминстере, и она носила корону всего лишь три месяца. К тому же не обошлось без потрясений. После смерти короля ненасытный лорд-протектор Эдуард Сеймур, герцог Сомерсет, провозгласил королевой робкую и тихую Джейн Грей, которую выдал замуж за собственного сына. Марии пришлось сражаться за свои права. К счастью, узурпация не понравилась английскому народу, и он встал на сторону законной наследницы. Несчастная Джейн, которая пробыла королевой только девять дней, отправилась из опустевшего дворца в Тауэр, а Мария с торжеством взошла на трон.

Вскоре ее внимание привлекла самая важная вещь – замужество. Королева Англии обязана была подарить своему народу наследника. Именно тогда Симон Ренар предложил ей – от имени своего повелителя Карла V – руку испанского принца Филиппа, сына императора, который уже успел овдоветь после смерти своей первой супруги, малютки Марии Португальской. И постепенно Мария Тюдор начала проникаться этой идеей…

Но когда она рассматривала прекрасный портрет, ее сердце сжималось от страха. Ведь ей было тридцать семь – на одиннадцать лет больше, чем Филиппу! К тому же она и выглядела на эти злосчастные тридцать семь лет…

– У вашего величества есть все качества, необходимые для того, чтобы составить счастье супруга: благородство, мягкость и добродетель. Принц Филипп не гонится за наслаждениями. Более всего он почитает высокий дух и целомудренную чистоту, – вкрадчиво уговаривал ее Симон Ренар.

– Говорят, у него было много любовниц…

– Он же мужчина, мадам. Но могу заверить ваше величество, что вы сумеете завоевать его сердце и Филипп больше не будет смотреть на других женщин.

Известие о предстоящем браке королевы встревожило всю страну. Для англичан, верных памяти жестокого, но обаятельного Генриха VIII, Испания была землей, где царил террор и правила инквизиция. Уж не привезет ли с собой этот испанский принц фанатичных монахов? И не появятся ли вслед за ним палачи и костры? Очень скоро возник заговор, который формально возглавил поэт Томас Уайет, хотя главной подстрекательницей была принцесса Елизавета. После того как Мария взошла на престол, Бетси стала для протестантов единственной надеждой и живым воплощением покойного короля Генриха, на которого она так походила своими рыжими волосами и буйным темпераментом.

Уайет оставался прежде всего хорошим поэтом. В сущности, он не желал зла Марии и искренне полагал, что на испанский брак ее подтолкнули дурные советники. Однако королева сочла, что Уайет представляет большую опасность. Ей пришлось лично явиться в бурлящий и готовый восстать Лондон, чтобы окончательно утвердить свою власть. И вновь палачам представилась работа. Сначала был казнен Уайет, затем его сообщники, среди которых был и отец несчастной Джейн Грей. Однако архиепископу Гардинеру и Симону Ренару этого показалось недостаточно. Они убеждали королеву, что необходимо казнить незадачливую претендентку на престол и ее супруга.

– Принцу вряд ли придется по душе королевство, где существует постоянная опасность узурпации, – заявил Ренар.

И голова Джейн Грей скатилась под топором палача, поскольку Мария уже была готова на все, лишь бы понравиться этому незнакомому Филиппу!

В первый день июля 1554 года королева прибыла в Винчестер, где должно было состояться бракосочетание. Как только пришло известие о том, что приближается флотилия жениха, многочисленные английские корабли двинулись навстречу Филиппу. Принц высадился на берег в Саутгемптоне.

Марии казалось, что она живет в царстве мечты, в котором все возможно, и скоро вместе с любовью она вновь обретет бесплодно прошедшую юность. Впрочем, изредка к этим восхитительным грезам примешивалось чувство тревоги.

– Он меня никогда не видел, – говорила она себе со вздохом, – а мне придется делить с ним ложе! И почему меня не научили искусству обольщения?! Мне слишком часто повторяли, что принцесса не должна походить на других женщин…

Первая встреча была назначена на десять часов вечера, и королева приложила все усилия, чтобы выглядеть привлекательной. В тронном зале горело гораздо меньше свечей, чем обычно. Горничные помогли ей надеть серебристое платье, расшитое жемчугом. На белоснежном головном уборе сверкали алмазы, и алмазное ожерелье украшало открытую шею, которая одна только и сохранила прежнюю красоту. Ей наложили на лицо совсем немного румян, и рука ее подрагивала на нежном атласе платья, когда лорд Норрис ввел в зал принца…

Мария едва удержалась от восторженного восклицания. В своем белом атласном одеянии, усеянном громадными драгоценными камнями, Филипп походил на чудесное видение. При других обстоятельствах королеве, очевидно, показалось бы, что он был слишком уж разряжен, и чрезмерная роскошь украшений вызвала бы у нее усмешку, но сейчас она ничего не замечала, поскольку была покорена с первого взгляда. В эту минуту Мария была чрезвычайно благодарна своей кастильской матери, которая научила ее прекрасно говорить по-испански: ведь красавец Филипп ни слова не понимал по-английски!

Вопреки тайным опасениям Симона Ренара, первое свидание прошло как нельзя лучше. В том, что Мария будет в полном восторге, посол не сомневался. Но он вздохнул с явным облегчением, убедившись, что Филипп вовсе не считает будущую супругу слишком уродливой.

Принц улыбнулся и любезно произнес:

– Единственным моим желанием, мадам, будет во всем угождать вам и исполнять все ваши желания, для меня священные!

На следующий день архиепископ Гардинер сочетал браком Марию Английскую с Филиппом Испанским. Церемония была невероятно пышной. А вечером тот же самый Гардинер, благословив брачное ложе, задернул за молодой четой парчовые занавески с вышитыми на них английскими львами.