Книга Очень смертельное оружие - Ирина Волкова

- Это зависит от того, чем заканчивается повесть.

- Мои истории обычно заканчиваются хорошо.

- Для кого хорошо? У тебя там что, никого не убивают?

- Убивают, конечно. Иначе бы их не напечатали. Кому нужен детектив без трупов? Мои издатели - как киллеры: зарабатывают на крови.

- И ты, конечно, всегда убиваешь "плохих парней" и оставляешь в живых "хороших"?

- Скажем так, что в силу необходимости приходится ликвидировать некоторых персонажей, преимущественно наименее симпатичных. Я пишу веселые детективы, а не ужастики.

- Значит, ты, как ты выражаешься, "ликвидируешь" преступников и убийц?

Вот ведь привязался! Какая ему разница, кого я ликвидирую? Нет, у этого парня явно какие-то проблемы. Совесть его, что ли, начала мучить? Только этого мне не хватало. Убийцы, страдающие от угрызений совести, не были мне особо симпатичны, как, впрочем, и прочие личности, терзающиеся от неразрешимых внутренних противоречий. "Достоевщиной", как и корью, я с успехом переболела в детстве. С тех пор я успела пообщаться с таким количеством психопатов и личностей с психологическими проблемами, что утомилась от мутных глубин душевных терзаний и стала предпочитать людей с нормальной, устойчивой психикой.

- Далеко не всегда. Это было бы примитивно, как штампованный вестерн. И скучно. Добро побеждает, зло наказано. В жизни так почти никогда не случается.

- А как случается?

- По-разному. Странный вопрос. На подобные вопросы не бывает однозначных ответов.

- А я хочу получить однозначный ответ. Я привык к однозначным ответам.

- В таком случае ты обратился не по адресу. У меня таких ответов нет.

- А как же ты тогда принимаешь решения?

Оторвавшись от созерцания "Абу Захида", я с удивлением посмотрела на Шакала.

- Что?

- Я спрашиваю, как ты принимаешь решения, если у тебя нет однозначных ответов? Откуда ты знаешь, что правильно, а что неправильно?

Я тяжело вздохнула.

- Ты не поверишь, но когда-то я написала на эту тему несколько книг. Меньше всего мне хочется пересказывать сейчас их содержание. Философские вопросы хорошо от скуки обсуждать в Москве, зимой, за чайком на кухне, но мы-то не в Москве, а на Бали. В тропическом раю следует наслаждаться жизнью, а не рассуждать о субъективном восприятии добра и зла. Ты только посмотри вокруг: море, солнце, пляж, яхта загадочного арабского миллионера неизвестно куда направляется, а ты вдруг решил обсуждать проблему однозначных ответов. Может, дело в твоей греческой крови? Ты случайно не потомок какого-нибудь античного философа?

- Вряд ли, - сказал Стив. - Не думаю.

Я тоже так не думала.

- И слава богу, - кивнула я. - Именно философия угробила Элладу. Пока греки попивали винцо и рассуждали о высоких материях, полагаясь на то, что рабы сделают за них всю черную работу, римляне укрепляли свою империю. В результате аграрная Греция со всей ее философией плетется в хвосте Европы, с трудом выживая за счет туризма, оливок и помидоров. Так что лучше забудь о философских вопросах, расслабься и радуйся жизни.

Я снова навела фотоаппарат на "Абу Захид". Матросы на яхте суетились, опуская якорь. Я плавно переместила объектив на корму. Вдоль борта, слегка покачиваясь, на канатах двигался вниз небольшой катер.

- Они спускают на воду моторную лодку, - проинформировала я Стива.

- Ну и что?

- Интересно, зачем?

- Покататься захотелось или рыбу половить, - пожал плечами Иродиадис. - А может быть, на пляж поедут.

- Возможно, - пробормотала я.

Не похоже, чтобы его интересовали дела Халеда Бен Нияда. Или Стив не хотел показывать, что они его интересуют.

В лодку по трапу спустились трое мужчин, одетых по-европейски, в белые рубашки и идеально отутюженные брюки. Отделившись от борта, катер стремительно понесся к берегу. Судя по направлению его движения, он должен был причалить немного восточнее, в километре или двух от нашего пляжа. Арабы не захватили с собой ни полотенец, ни сумок, ни удочек - вообще ничего. Вряд ли они настроились на купание или рыбную ловлю. Чем же они собираются заниматься? Это могло бы заинтересовать Сианона.

- Как ты думаешь, мы можем за ними проследить? - возбужденно спросила я.

- Проследить? Это еще зачем? - удивился Стив.

- Просто так. Это ведь арабы.

- Ну и что, что арабы?

Я вздохнула, удивляясь непонятливости киллера.

- Судя по яхте, это должны быть очень богатые арабы, а богатые арабы просто так ничего не делают. Возможно, тут кроется какая-то тайна, а нам все равно делать нечего. Давай поиграем в папарацци. Подкрадемся и незаметно сфотографируем их. Вдруг нам повезет сделать какой-нибудь уникальный сни

мок? Типа того, что арабский шейх пожимает руку знаменитому гангстеру из Триады. Я смогла бы продать его в газеты и разбогатеть.

Иродиадис посмотрел на меня, как на ненормальную.

- Гангстеру из Триады? С какой стати арабский шейх будет пожимать ему руку?

- Откуда мне знать? В детективах часто происходит нечто подобное: кто-то кому-то пожимает руку, фотограф это снимает, а потом у него начинаются неприятности.

- Вот насчет неприятностей ты правильно подметила, - кивнул Стив. - Если ты собираешься продолжать в таком же духе, неприятности тебе обеспечены.

- Надо быть осторожными, и никаких неприятностей не будет, легкомысленно заявила я. - Ты лучше подумай, сколько можно заработать на таком снимке.

- Сколько? - поинтересовался Иродиадис.

- Точно не знаю, - пожала плечами я. - Как повезет. Если снимок будет интересным, в газете за него можно тысяч двадцать долларов получить, а то и больше. Кроме того, мы развлечемся.

- Похоже, наши представления о развлечениях несколько отличаются. Не думаю, что следить за арабами - хорошая идея.

- Почему?

- Потому что арабам это может не понравиться. Неизвестно, что это за люди. Может быть, преступники какие-нибудь.

- А если осторожно? Это же просто игра. Стив, ну пожалуйста! Я еще ни разу в жизни не следила за арабами.

- С крыши небоскреба ты тоже никогда в жизни не прыгала. Не хочешь попробовать?

- Но ведь здесь нет небоскребов, - напомнила я.

Иродиадис тяжело вздохнул.

- А что, если я тебе заплачу двадцать тысяч долларов за то, чтобы ты не занималась этой ерундой? Будем считать, что я редактор газеты, и я купил сделанный тобой снимок.

- Ты это серьезно?

- Совершенно серьезно.

- Я не согласна.