Книга Единственный шанс - Анатолий Филиппович Полянский

возвращена исконному владельцу.

Казалось бы, все ясно, как дважды два. Ан нет, буржуазная пропаганда переворачивает все с ног на голову, проповедуя бредовые идеи… На разных островах Михаилу неоднократно попадались огромные, вдавленные в землю камни, испещренные иероглифами. Они остались еще с тех, давних, времен и вещают буквально следующее: «Курилы – ключ к господству Японии в северных морях…», «Курилы – ворота на Север». Это ли не современные реваншистские лозунги!..

Горбатову припомнилось розовое полотнище с паучьей свастикой посредине – знамя реваншистов, находящееся в комнате боевой славы бригады. Это был трофей, захваченный пограничниками на одной из шхун. Несколько лет назад нарушители намеревались водрузить его на одном из островов, но тревожная группа, своевременно высадившаяся на палубу, опередила. Знамя было отобрано, а с нарушителями поступили по всей строгости закона.

– Нам необходима сейчас высочайшая бдительность, – подводя итог, сказал Ушинский. – Граница должна быть закрыта наглухо. Командиры кораблей, задача ясна?

Поскольку вопросов не было, комбриг отпустил людей и только Махового с Горбатовым попросил задержаться.

– Присаживайтесь поближе, товарищи, – пригласил он офицеров.

Не глядя друг на друга, оба молча передвинулись вперед. Ушинский наблюдал за их действиями, неодобрительно покачивая головой, однако от комментариев воздержался.

– Собрался было выйти с вами в море, – сказал он. – К сожалению, обстоятельства не позволяют покинуть сегодня штаб. С часу на час жду товарищей из округа. Но… – Ушинский сделал паузу и посмотрел на друзей испытывающим взглядом: – Прежде чем вы уйдете на границу, хочу задать вопрос командиру. Не хотел бы ты, Василий Илларионович, поделиться тем, что тебя беспокоит?

– Никак нет! – вскочил Маховой.

– Сиди, – досадливо махнул рукой комбриг. – Выходит, доверительного разговора у нас не получится… Ладно. – Он взял указку и повернулся к карте. – Перейдем к делу. Объект особого внимания – западное побережье Кунашира. Плужников давно им занимался, до конца довести не успел… Теперь это поручается вам. Очень уж этим районом интересуются из-за рубежа, значительно чаще, чем в других местах, здесь случаются нарушения. Странная закономерность… А почему? Мы до сих пор не знаем. Верно, Горбатов?

Михаил неопределенно пожал плечами. Однажды он уже высказал свои догадки Плужникову и получил щелчок по носу. А ведь тоже был уверен, что тот, не похожий на рыбака, японец неспроста кружит вокруг Столбчатого.

Ушинский прошелся по классу и остановился возле Махового.

– И все-таки вам хочется что-то сказать мне, старший лейтенант? – в упор спросил он. – Я прав?

Багровый от волнения, Маховой встал, одернул китель, но не произнес ни слова.

– Говорите же! – поморщился комбриг.

– Простите, товарищ капитан первого ранга. – выдавил наконец Маховой. – У меня сугубо личное. К делу отношения не имеет.

Ушинский покосился на Горбатова:

– А вы что скажете?

– У нас все в полном порядке, товарищ капитан первого ранга! – твердо ответил тот.

– Так точно! – подтвердил Маховой.

– Надеюсь, власть делить больше не будете? – усмехнулся комбриг.

– Никак нет!

– Ну вот и добро, – сказал Ушинский. – Вижу, пришли к согласию. Итак, идете к Столбчатому…

Штормило вторые сутки. Корабль, одетый в броню, обычно казавшийся большим и крепким, представлялся сейчас скорлупкой, брошенной в пучину бескрайнего океана. Его швыряло из стороны в сторону, подбрасывало вверх, чтобы через минуту низвергнуть в кипящую бездну. Холодная, в белой пене, вода неслась по палубе.

Маховой с тревогой поглядывал на рулевого: как-то он справится. Но Жарких стоял у руля, коренастый, уверенный, сохраняя абсолютную выдержку. Ноги расставлены, плечи развернуты, лицо сосредоточенное, вдохновенное, словно в борьбе со стихией рулевой получал награду за свой тяжкий труд. Возможно, так он и считал, потому как вахта его началась, когда штормить стало значительно сильнее.

Раза два Маховой предлагал Жарких сменить его, но Харитон отвечал вопросом:

– А вы, товарищ командир? Сами-то вы остаетесь?..

Маховой действительно уже много часов не покидал рубки, но, как ни странно, не чувствовал усталости. Только движения стали чуть-чуть замедленными, да голова потяжелела…

Корабль неожиданно завалило на левый борт.

– На волну, на волну рули… – крикнул командир и, вцепившись в поручень, склонился к фосфоресцирующему экрану локатора.

Размеренно бежала по кругу развертка, вспыхивали пятна там, где встречалось препятствие. Далеко в океане радиоволны наталкивались на землю и тотчас отражали ее здесь, на круглом выпуклом экране. Радиолокационная станция «Волга» – глаза корабля – всегда служила надежно, вовремя предупреждая об опасности. Для корабля не было сейчас ничего страшнее земли и прибрежных подводных скал.

В рубке появился Ковалец.

– Товарищ старший лейтенант, антенну сорвало! – доложил он.

«Час от часу не легче, – подумал Маховой. – То “чирок” чуть не снесло, теперь вот антенну… Что дальше-то будет?»

– Исправить можно? – спросил.

– Пробовал. Может, еще раз?

– Отставить, Ковалец, – с досадой сказал Маховой. – В такой шторм рискованно.

– Так ведь я слышу базу, а она меня нет…

– Принимайте все, что передают, и докладывайте немедленно. Идите на место!

Время шло, а шторм и не думал слабеть. Океан грозно накатывал на корабль волну за волной. Порой казалось, что, зарывшись в воду, он уже оттуда не выберется. Но проходили мгновения, и форштевень снова, взметнувшись кверху, вспарывал очередной вал.

«Крепкая посудина, сделанная на совесть», – с горделивым чувством думал Маховой. Он был на вахте уже шесть часов. Пора бы и смениться. Но ему не хотелось уходить в каюту. И он тут же находил оправдание: пусть не такой сильный, а все же шторм. В такой ситуации свой глаз надежней… К тому же боялся остаться наедине с собой. Лучше быть на людях. Порой в памяти наступали не то чтобы провалы, а какое-то затмение. И Маховой то приваливался к переборке, то машинально глядел на экран локатора или без нужды заглядывал в штурманскую рубку. Потому, наверное, и не уловил, как постепенно начала меняться погода. Сперва очистился краешек взлохмаченного неба. Потом переменился ветер: задул норд-ост.

На командном пункте появился