Книга Лиорн - Стивен Браст

предотвращает[26]. Далее речь зашла о волшебстве вообще и как долго он ему учился, а потом я почувствовал нечто вроде осторожного прикосновения пальцами к своему сознанию и отстранился.

— Откройтесь снова, — сказал он, — и в то же время потянитесь ко мне.

— Ага, — кивнул я, — просто растерялся.

Он кивнул, и я сделал так, как он сказал, и…

«Вот и все, господин Талтош.»

И правда, все. Я чувствовал, что Лойош пребывает в полной готовности, высматривая любые признаки того, что он пытается что — то провернуть, коль скоро в моей голове возникло нечто вроде бреши для него. Но Жинден играл честно.

«Тогда все, — мысленно же произнес я. — Хорошо. Я свяжусь, если будет что сообщить Демону.»

«Аналогично," — кивнул он и встал.

Я вернул Леди Телдру обратно на пояс и проводил нового друга, ну или, скажем так, близкого знакомого, обратно к выходу, потому как отыскать в этих лабиринтах правильный маршрут не так уж просто. Когда он удалился, я сверился с Державой; весь процесс у нас занял около часа. И теперь я знал, как такое сделать. Мне всегда нравилось узнавать новое. И это уже второе мое новое приобретение за последние два дня, причем, полагаю, знать, как настроиться для псионического общения с незнакомцем, с куда большей вероятностью сохранит мою жизнь, нежели иметь представление о том, чем занят хореограф.

Да, как — то я куда больше стал задумываться о сохранении собственной жизни, чем несколько лет назад. Забавно, с чего бы.

Интересно, когда Жинден вновь появится на связи, и с каким новым вопросом. Нет, конечно, всегда есть вероятность, что новость окажется приятной, но — часто ли подобное случается?

Я прошел в зрительный зал и немного поболтал с Котой, который друг Сары. Он попытался выяснить, от чего я тут прячусь, но делал это вежливо и не настаивал. Потом мы обсудили музыку, о которой я знал больше, чем он ожидал. Естественно, всплыло имя Сары, и я спросил, как они познакомились, и мы поговорили уже о ней. Я спросил, как обычно музыканты взаимодействуют с актерами, и вот тут ему пришлось подумать над ответом.

— Это ведь труппа, понимаешь?

— Э, не очень. В смысле не полностью.

— Они держатся вместе. Актеры, в смысле. Актерский состав и рабочие сцены всегда те же самые, неважно, что они играют, а уже для конкретной постановки нанимают музыкантов и кого им там нужно еще.

— Но разве в труппу входят не все?

— Вовсе нет, иногда продюсер снимает здание, нанимает режиссера, нанимает актерский состав и работников, делает постановку, а потом — все, разбежались.

— А.

— Я к тому, что в такой вот труппе, когда они всегда вместе и, в общем, очень тесно связаны, и я как музыкант не то чтобы чувствую себя частью коллектива.

— Странно. Мне — то показалось…

— Что?

— Меня вот честно удивило, как тут все ко мне дружелюбно относится.

Я‑то выходец с Востока и правда к такому не привык.

— А, это. — Он пожал плечами. — Просто в театре такой народ. Они сами считают себя изгоями общества, понимаешь? Неважно, кто в каком Доме родился, от тех, кто принадлежал к благородным Домам, скорее всего уже отреклись. Так что здесь всегда дружески примут еще одного изгоя, понял, о чем я?

— Что, даже осветительница, которая меняет цвета?

— О нет. Этих всегда нанимают для конкретной постановки. Они не часть труппы, не больше, чем музыканты.

— Ха. Интересно.

Потом кто — то его позвал. Мы оба посмотрели в ту сторону, тиасса указала на него, потом подняла руку, растопырив пять пальцев. Я перевел взгляд на Коту, который как раз ей кивнул.

— Похоже, начинаем снова.

— А это кто?

— Резза, она у нас дирижер.

— И как с ней работается?

Он вновь пожал плечами.

— Лучше, чем кое с кем еще. Но ненавидит, когда ее заставляют ждать.

Пообщаемся позже.

— Ага.

И я задумался об истории, о той книге, что дала мне Сара. Не отрицаю, интересно. Мой интерес к истории Империи всегда был легкий и не совсем искренний, просто потому, что я знаком с Сетрой Лавоуд, которая сама бывала частью этой долгой — долгой истории. Я мог, конечно, представить, как я просто сижу и читаю исторические труды. Было бы неплохо. Но это «неплохо» — для джарега, а я, кем бы нынче ни являлся, джарегом быть точно перестал.

Ах да, наверное, стоит пояснить: боссы всегда мечтают заработать такую кучу денег, чтобы уйти на покой и жить в роскоши и без забот; почему — то ни у кого не получается.

И этим, я внезапно понял, Демон и отличается от остальных: он совершенно не намерен уходить на покой. Он делал то, что хотел, и ему нравилось, и он это знал. Поэтому, наверное, он мне и нравился больше, чем следовало бы. Интересно, сумею ли я когда — нибудь стать примерно таким же.

Учитывая все обстоятельства, не слишком вероятно.

Пока же я по — прежнему ожидал плохих новостей.

Чтобы добраться до меня, им понадобилось всего часа два.

7. ДЕНЬ 2 АКТ 1 СЦЕНА 6

Журналист:

Что ж — прощай, Плотке, Да, прощай, Плотке, Печально, право, что ведут тебя в тюрьму. Ты правдоруб, Плотке, Ты сам сглупил, Плотке — И там, где будешь ты сейчас, Не зазвучит уж твой рассказ. Возможно, суд скажет, Что ты шпион вражий, Но мне отсюда дела нет до твоих бед. А я пером верным