Книга Город и рыцарство феодальной Кастилии: Сепульведа и Куэльяр в XIII — середине XIV века - Олег Валентинович Ауров

в число весино новых лиц решался не общиной и тем более не собранием самих весино, а сеньором: только он обладал реальной властью.

Глава 2.

Система управления территориальной общиной

Все сказанное выше о наличии черт феодальной зависимости в статусе кастильской территориальной общины следует признать важным, но недостаточным для окончательных выводов. Анализ статуса и функций основных категорий должностных лиц, действовавших на территории общины в XIII — середине XIV в., подчинен решению главной задачи — установлению степени соответствия консехо ключевым признакам муниципальных учреждений. Представляется необходимым рассмотреть три основных аспекта вопроса: 1) правомерность характеристики консехо как самостоятельного элемента системы власти; 2) наличие или отсутствие у общины коллегиального органа, наделенного автономной юрисдикцией; 3) распространение этой юрисдикции на судебную и фискальную сферы.

1. Знаки власти консехо. Режим их хранения и использования

Наши источники неопровержимо свидетельствуют о том, что в системе организации власти кастильская территориальная община занимала самостоятельное место. Об этом говорит наличие у нее не только четких территориальных пределов, в рамках которых действовал особый правовой режим, но и собственных знаков власти. К ним относились знамя (seña del conçejo), печать (sello del conçeio) и «книга фуэро» (libro del fuero) — кодекс, содержащий свод местного права[418].

Знамя консехо

Владение знаменем указывает на наличие у территориальных общин статуса самостоятельных элементов военной организации. Детали, связанные с обладанием этим знаком, подробно освещаются в тексте пространного фуэро Сепульведы. Из него явствует, что в мирное время знамя хранилось на территории общины. Когда же отряд консехо выступал в поход, оно вручалось местному судье (iuez) — главе ополчения, а его охрана вменялась в обязанность рыцарям (caballeros). Даже если отряд не участвовал в военных действиях, вынос знамени за пределы общины автоматически подразумевал собой факт пребывания на королевской военной службе. Это обязывало монарха вознаградить судью и рыцарей за счет средств, полученных от сбора военного платежа — фонсадеры (fonsadera или fonssadera). Правда, сумма вознаграждения была меньшей, чем полагавшаяся за непосредственное участие в сражениях[419].

Печать консехо

Подробные сведения о печати консехо дают источники как сепульведского[420], так и куэльярского происхождения. Однако последний случай представляется более показательным, потому что сохранились подлинные матрицы печати (tablas del siello del conçejo[421]) консехо Куэльяра, которые не только упоминаются в документах, но и (уникальный случай, не имеющий параллелей!) могут быть изучены воочию. Они датируются периодом между 1284 и 1308 г. и хранятся в зале нумизматики Национального археологического музея в Мадриде. Их подробно описал, в частности, историк Куэльяра Б. Веласко Байон.

Сделанные из бронзы и железа, две рельефные и полые с внутренней стороны матрицы (аверс и реверс) следовало прикладывать соответственно к внешней и внутренней сторонам восковых или свинцовых вислых печатей, скреплявших документы, которые издавались от имени консехо. На реверсе изображена фигура рыцаря на скачущем коне, убранном длинной попоной. Рыцарь одет в кольчугу и шлем цилиндрической формы, его ноги также защищены кольчужными доспехами, а конь покрыт длинной попоной, украшенной (как и щит) геральдическим узором из темных и светлых равнобедренных треугольников, складывающихся в ромбы. В правой руке (левой на оттиске) рыцарь держит прямоугольный, равномерно закругленный снизу щит в форме герба характерной «пиренейской» формы[422], а в левой (правой на оттиске) — значок (флаг) прямоугольной формы, ближе к концу подразделяющийся на три длинных языка. Именно этот значок и был, судя по всему, знаменем консехо, поскольку выбитая по контуру легенда гласит: «Est Cavallero Es Alfierraz De Cuellar Y Vasallo Del Rey» — «Этот рыцарь — знаменосец Куэльяра и вассал короля». На аверсе находится изображение трехбашенного замка, окруженного каменной стеной с прямоугольной надвратной башней, заканчивающейся (как и стены) девятью прямоугольными зубцами с завершением в виде треугольника (три — на башне и по три — с каждой стороны от нее). Центральная башня замка ощутимо выше остальных; каждая из них завершается двумя зубцами той же формы, что и на внешней стене. По обеим сторонам от главной башни изображены две стилизованные геральдические лилии. По контуру выбита легенда: «Est Es El Seello Del Conceio De Cuéllar» — «Это — печать консехо Куэльяра»[423].

Детали, связанные с хранением и использованием печати, восстанавливаются на основе текста «Королевского фуэро». Ею скреплялись документы, издаваемые от имени общины, — грамоты консехо (cartas del concejo). Среди прочего к ним относились, например, разрешения на практику в городе, выдававшиеся врачам (físicos) и хирургам (maestros de las llagas)[424]. Хранение поручалось двум особым должностным лицам — «добрым людям» (omes bonos), которые должны были иметь по одной матрице каждый и лично, при обязательном присутствии обоих, прикладывать ее к документам, составлявшимся по решению консехо. Избирались эти должностные лица членами коллегии судей (алькальдов) и двенадцатью «добрыми людьми», представлявшими церковные приходы, которые располагались на территории общины (omes bonos de las collaciones)[425].

«Книга фуэро»

Важным знаком власти консехо была и «книга фуэро». Акт ее вручения должностному лицу в собрании консехо несомненно свидетельствовал о признании самостоятельности общины как элемента организации власти со стороны короля. Так и следует рассматривать подобный акт, имевший место в Сепульведе 29 мая 1300 г. В тот день в общем собрании от имени консехо «книга» была передана королевскому алькальду Рую Гонсалесу де Падилья, «чтобы он судил всех жителей Сепульведы и ее округи»[426]. Хотя мы не располагаем другими документами подобного рода, ясно, что аналогичный по содержанию ритуал был далеко не единственным в истории города.

Община имела непосредственное отношение не только к акту вручения «книги фуэро», но и к формированию ее содержания. Хотя при составлении свода местного права, как правило, использовались уже существовавшие модели, однако это отнюдь не означало полной идентичности правовых норм, действовавших в разных консехо. В текст всегда вносились коррективы и дополнения (последние нередко издавались в форме привилегий), а их содержание в той или иной мере учитывало позицию общины. В частности, подобное дополнение в форме привилегии было пожаловано Куэльяру в 1256 г. вместе с текстом «Королевского фуэро», и этот пример (при всей специфичности самого процесса «тиражирования» означенного свода в рамках законодательной политики Альфонсо X Мудрого[427]) отражает тенденцию, сложившуюся задолго до середины XIII в. и сохранявшуюся еще длительное время спустя[428]. Формировавшийся таким образом корпус местных норм признавался всеми субъектами права, в том числе и королевской властью, на что ясно указывают соответствующие отсылки как в куэльярских, так и в сепульведских документах[429].

Ограниченность права консехо