Книга Между долгом и честью - Алиса Волкова
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
— Но теперь ты дома, — улыбнулся Джеймс и неосознанно накрыл рукой руку Андриэля.
Ему хотелось показать, что тому не стоит бояться. Что здесь с ним ничего не случится, что если не Рикас, то Джеймс уж точно сумеет его защитить.
— Я слышал тебя. Я готов был согласиться на вечную тьму, пустоту и холод, потому что больше всего хотел покоя, но я слышал тебя. Ты звал меня. Я начал забывать, кто я и чей голос зовет меня, но я слышал. Мэдисон права: у того, что я здесь, есть причина — и это ты.
Джеймс не вымолвил ни слова, лишь поднял ладонь Андриэля, обхватил ее обеими руками и поднес к губам. Его голос уже вытащил Андриэля оттуда, а теперь он сам не позволит ему снова там оказаться. Ни за что не позволит.
* * *
Рикас сидел в кресле и потягивал вино. Ему стоило отправиться к Андриэлю или Дрейку, но сил на это совершенно не осталось. Он не хотел видеть последствия собственных ошибок. Он считал, что поступает так, как будет лучше для всех, но чуть ли не потерял брата и друга. А ведь собирался отправить Андриэля, когда тот встанет на ноги, в стан врага. Да, брат давно хотел показать себя, доказать, что способен принять участие в войне, но рисковать им все равно не самое приятное, что мог бы сделать Рикас.
— Ты должен принимать верные решения, даже если это сложно. Это твоя судьба, Рикас, ты не сможешь от нее сбежать. — Эйдан был слишком серьезен, когда произносил эти слова. Он старательно избегал смотреть Рикасу в глаза, словно понимал, что наследнику Зеврана Вайта такие слова вряд ли придутся по вкусу.
— А если я не хочу такой судьбы? Если я всегда хотел другого? — спросил Рикас.
— Ты думаешь, что твой отец всегда хотел стать Вайтом? Думаешь, он с легкостью нес эту ношу?
— Так почему мы не можем жить так, как хотим? Почему? — Рикас в тот момент казался себе маленьким мальчиком, отчаянно жаждущим новую игрушку, но ничего не мог с этим поделать. Вся жизнь казалась ему несправедливой, ведь у него было столько планов. У них с Дрейком их было полно, а теперь пришлось от всего отказаться.
— Потому что у тебя есть долг! Тебе пора повзрослеть, Рикас. Давно пора.
— Идеальный Рикас Вайт, — усмехнулся Рикас и сделал глоток.
— И с каких пор идеальные люди не сидят у постели умирающего лучшего друга, роняя горькие слезы и держа его за руку? — Дрейк уселся в соседнее кресло и налил себе вина, причем осушил весь бокал буквально в один глоток и налил еще. — Бутылка рискует скоро закончиться.
— Ты бы бокалы не пачкал, а пил сразу из нее.
— Я подумал, что стоит оставить и тебе, хотя мысль очевидно глупа. Я уверен, что у тебя здесь припрятано еще бутылок десять, а то и больше.
— Думаешь, я пью слишком много?
— Думаю, что быть Рикасом Вайтом без вина было бы слишком тоскливо.
— А большинство считает мою жизнь идеальной и жаждет занять мое место. — Рикас встал и подошел к камину, вглядываясь в огонь.
Он был наделен слишком большой силой. Силой, способной уничтожить его самого. Контроль, выдержка, подавление чувств и эмоций — то, чему его учили с детства. Он не имел права на слабости не только потому, что Вайт, но и потому, что огонь.
Способный уничтожить все на своем пути.
Так говорил отец, когда по неосторожности Рикаса страдал очередной предмет мебели или нерасторопный слуга. Сколько боли было на руках Рикаса? Сколько смертей он принес другим, даже не сражаясь за то, что ему дорого.
— Они плохо знают, чего хотят, — голос Дрейка прозвучал совсем рядом. Рикасу не надо было оборачиваться, чтобы почувствовать, насколько близко к нему стоит Дрейк.
Даже когда они были врагами, Дрейк не боялся огня Рикаса. Мэдисон боялась, залечивала раны после ожогов, но не решалась подойти к Рикасу, когда огонь трепетал в его ладонях. Прямо как сейчас. Рикас внимательно смотрел на горящий в его ладони огонь. На собственное могущество, на власть, которой жаждали слишком многие, не знающие, что именно с собой приносит этот дар.
— Слишком плохо знают, — прошептал Дрейк и накрыл огонь Рикаса ладонью, крепко сжав его пальцы.
Пламя послушно окутало обе руки. Рикас прекрасно знал, что оно никогда не причинит Дрейку ни малейшего вреда. Огонь — часть его самого, его души, тела, всего существа. Огонь знал тех, кого стоит оберегать. Огонь знал тех, кого не стоит бояться.
Огонь знал…
Порой даже лучше самого Рикаса.
Рикас дернулся вперед и накрыл губы Дрейка своими. Они целовались, а огонь трепетал, зажатый между их телами, соединяющий их руки. Огонь не обжигающий, лишь дарящий тепло и надежду.
— Ты пришел попрощаться? — оторвавшись от губ Дрейка, спросил Рикас.
— Поздравить с годовщиной пробуждения дара.
Рикас улыбнулся, а затем опустил взгляд на по-прежнему сцепленные руки. Огонь погас, позволяя Рикасу чувствовать несколько грубую кожу Дрейка. Чувствовать что-то настоящее, не подвластное магии. Каждый маг считал день пробуждения дара самым лучшим днем в жизни. Дремавшая до этого магия опутывала, накрывала с головой, вырывалась из-под контроля. День, который значился, как последний день дома. День обретения самого себя, истинной силы, настоящего предназначения.
День гибели.
Как мысленно называл его про себя Рикас.
День гибели беспомощности, наивности, детства.
День взросления.
Как говорил отец.
День ухода.
Как называла его мама.
— День обретения, — улыбнулся Дрейк.
— И в первую годовщину этого великого дня я встретил тебя. Что я тогда обрел? Головную боль на все оставшиеся годы обучения?
— Это тебе решать.
Дрейк смотрел на Рикаса и словно ждал его ответа. Рикасу хотелось спросить: «А как же твое нежелание быть моей тенью?» или еще тысячу самых глупых вопросов, на которые способен только он. Хотелось объяснить, что он никогда не считал Дрейка довеском, всегда восхищался им, потому что тот оставался верен себе и свободен. Хотелось сказать, что не решался просить, потому что не хотел ограничить. Ведь хотя бы кто-то из них заслужил свободу. Рикас хотел так много сказать Дрейку, но не смог, ибо сейчас хотел только одного. А еще послать в этот самый момент долг как можно дальше, точно так же, как голос разума.
— Останься, — лишь выдохнул Рикас, а в следующую секунду уже ничего не
