Книга Познай, где свет - Наталья Чернякова

Она и раньше недоумевала: как можно было променять эту умную и добрую девочку, на не пойми что, какое-то исчадие ада?

Пересветовы, когда ребята зашли к ним, тоже приветливо встретили парня. Отец спросил, знает ли Арина, что дружит с человеком, который в одиночку задержал матёрого преступника? Девушка покачала головой — нет, и вопросительно посмотрела на Никиту. Тот, посмеиваясь над собой, своими страхами, рассказал о давнем происшествии.

Арина поставила в вазу слегка поникшие, но ещё стойкие от ударов надвигающейся жары ромашки и, пока Никита разговаривал о полицейских делах с товарищем полковником, сбросила, наконец, серые джинсы, которые надела в дорогу домой, в корзину также полетел нежно-розовый трикотажный лонгслив с короткими рукавами, и приняла душ.

Выйдя в гостиную, она поправила на голове идеальный пучок, собранный в стиле «бублик», и провела рукой по короткому, подчёркивающему мыслимые и немыслимые изгибы стройной фигуры, сарафану нефритового цвета, очень сочетающемуся с её тёмно-рыжими волосами. Несмотря на очевидную усталость, смотрелась Пересветова очаровательно. «И здесь, будто на работе. Безупречна. Всегда безупречна», — подумал Никита.

Позже позвонил Осипенко и позвал на пляж. Никита с неприязнью подумал: опять Ирка с кем-то решила познакомить и грубовато ответил:

— Никуда не пойду. Занят.

— Но договаривались же… — услышала Пересветова реплику Витальки.

— Я в гостях у моей Аринки.

Моя Аринка — это было неожиданно и приятно. Пересветова про себя улыбнулась, на минуту представив себя девушкой Никиты. Помечтала немного: если бы было так, она бы тогда всё бросила и вернулась сюда, ни на минуту бы не пожалела ни о своей московской квартире, ни о престижной работе в известной на весь мир авиакомпании, только бы быть рядом с ним — любовью всей своей жизни. В конце концов, можно было бы устроиться в здешнем филиале компании.

Но Арину, с одной стороны, связывали железными прутьями отношения с Игорем, перед которым она чувствовала ответственность и некоторые обязательства. Предать его — казалось низостью и подлостью.

А с другой… С другой стороны, от Бернгардта никакого предложения не поступало. Он даже ни разу не сказал, что любит её.

На связи всё ещё висел Виталька.

— А, ну если так… передавай мелкой привет! — Пока Никита передавал приветы, Осипенко раздумывал, делясь предположениями: — Может, мы тогда заглянем к вам? — Он так и сказал: к вам. — А то сегодня вода ещё не нагрелась, те дни были прохладными.

— Нет, — твёрдо ответил Никита, даже не советуясь с Ариной. — Другой раз, мелкой сейчас не до встреч с вами. — И отключился.

— Почему ты отвечаешь за меня? — взбунтовалась Пересветова: снова налицо проявление шовинизма по половому признаку — всё, как в юности. Боролась, боролась с этой ужасной его привычкой — всё зря, Никита опять командует. Арина бы с радостью встретилась со старыми друзьями. Почему нет?

— А, ну если хочешь, сейчас всё вернём. — Он снова достал телефон. — Только имей в виду: через пять минут вместе с четой Осипенко сюда завалится ещё человек пять-шесть незнакомых тебе людей. — «И среди них новая Барби, — мысленно продолжила Арина его мысль. — Ну уж нет». — Что молчишь? Об этом мечтаешь?

— Уже не мечтаю, — сморщившись, махнула рукой Пересветова.

— То-то же. — Никита иронично изогнул брови и усмехнулся.

«Вот всегда за ним остаётся последнее слово, пора бы привыкнуть, — подумала Пересветова и тут же себя исправила: — А зачем привыкать, если снова придётся расставаться? Риторический вопрос».

Однако Никита прав в одном — сейчас не место и не время для встреч с шумными компаниями, поскольку нужно поддержать родителей, со смертью бабушки они совсем расклеились, даже боевой полковник прячет повлажневшие глаза.

Мама ничего не успела приготовить, ибо они полдня прокатались по делам, нужно было решить все вопросы, связанные с печальным событием — родители всё взяли на свои плечи, не доверив агентам столь важное дело.

Пересветова предложила родителям отдохнуть, а сама направилась на кухню: решила приготовить самое простое и быстрое блюдо — тушёный картофель с куриным мясом. Никита, о чём-то поговорив с отцом Арины, тоже пришёл на кухню:

— Чем помочь?

— Почисть картошку и лук, а я пока займусь мясом, — приказала она, исподволь наблюдая за действиями Бернгардта. Ей было непривычно присутствие мужчины на кухне в качестве помощника, ибо от Игоря толку было мало. Однажды он попробовал почистить картофель, но порезал палец и, зажав рану со струившейся кровью, ретировался, больше к Пересветовой с предложением помочь не подходил.

А вот Никита управлялся с овощами почти профессионально, Арина и раньше знала, что он запросто мог приготовить не только лёгкое блюдо вроде яичницы, но и нажарить блинов, запечь в духовке мясо или рыбу. Всему научила Елена Николаевна.

Поставив блюдо тушиться, ребята зашли в комнату Арины.

— О чём ты говорил с отцом? — Уголок губ Пересветовой подёрнулся, намекнув на улыбку.

— О чём говорил? Отпросился на завтра до обеда: поеду с вами на кладбище, а вечером выйду на ночное дежурство. Но тебя успею проводить на автобус.

Арина отвела глаза:

— Спасибо! Нам очень нужна поддержка друзей!

Никита внимательно посмотрел на неё:

— А если я не хочу быть просто другом?

* * *

Арина облокотилась на подоконник и изумлённо посмотрела на Никиту, испугавшись вопроса, а потом шутя поругала себя: всё-таки нужно было присесть, ибо от неожиданности легко упасть в обморок. Однако взгляда не отвела и по обыкновению не покраснела.

Бернгардт так и впился в глаза Арины, она даже подумала, что он, наверное, хочет просканировать её душу, ибо взгляд карих глаз притягивал как магнит, не давал возможности ни на секунду отвести взор.

А потом Пересветова почувствовала столько теплоты, нежности, идущей от него, что сама внимательно вглядывалась в горький шоколад этих глаз, напитываясь добротой и лаской.

— Ты не вовремя затеял этот разговор.

— Мелкая, понимаю, что мои слова звучат для тебя неожиданно, возможно, к ним не готова, к тому же ты права: сейчас не самое подходящее время. Но другого может и не быть. Когда ещё представится случай… а носить в себе это больше не могу. — Никита не стал напоминать, что когда-то и Арина поступила так же, признавшись ему в любви. Однако говорить об этом не хотелось ни ей, ни ему — для обоих факт неприятный. Бернгардт потёр лоб, будто внезапно заболела голова. — В общем, ты уже догадалась: я люблю тебя. — Он прокашлялся, ибо голос на мгновение осип. — Нет, это больше, чем любовь, болезнь какая-то. Никому не говорил таких слов, боялся их как чёрт ладана, однако то, что я испытываю к тебе, другим словом не