Книга Герой Рима - Дуглас Джексон

кровь последнего бритта не обагрит землю. Правда, которую я узнал, заключается в том, что мы должны найти способ жить с Римом, иначе все, что делает нас теми, кто мы есть, перестанет существовать. Наши дети и дети наших детей будут воспитаны либо как римляне, либо как рабы. Наши короли будут служить Риму, или у нас не будет королей. Вы даже возьмете наших богов и сделаете их своими.

— Тогда твое желание уже исполнилось, — заметил Валерий. — Имя Прасутага, царя иценов, с почетом упоминается во дворце губернатора. Он сохраняет свою власть от имени Императора, а вы сохраняете свои обычаи. Вы процветаете так, как не процветало ни одно другое племя, кроме атребатов, и вы поклоняетесь кому хотите, и ни один римлянин не вмешивается.

В бледных глазах мелькнул мгновенный блеск триумфа. — Но Прасутаг – старик. Что произойдет, когда Прасутаг перестанет быть королем?

Валерий обдумал вопрос. У него было два ответа, а может быть, и три. Во-первых, Прасутаг назначил бы своего собственного наследника, и, если бы этот наследник был приемлем для Рима, он получил бы поддержку императора. Если наместник считал избранного наследника слишком слабым или, что еще хуже, слишком сильным, он мог назначить своего собственного короля из аристократии иценов. Но это было бы сделано только с согласия аристократии. Третий ответ был настолько маловероятным и неприемлемым для Кирана, что он не стал его озвучивать. В конце концов он произнес слова, которые, как он знал, хотел услышать бритт — Тогда иценам понадобится новый король.

Киран решительно кивнул. — Король, который поддержит наши нынешние отношения с Римом. Но есть некоторые среди моих соплеменников, которые считают, что путь, по которому идет Прасутаг, является неправильным путем, и приветствовали бы нового Каратака, чтобы следовать за ним. В этой глупости их поощряют мужчины, которые приходят на их фермы с наступлением темноты и снова уходят до рассвета. Люди, проповедующие ненависть к вашему народу.

Валерий уставился на него, вспоминая встречу с Кастом в Лондиниуме. Не это ли всколыхнуло племена средней полосы? — Кто эти люди?

— Друиды.

Валерий замер. — Правитель, Гай Светоний Паулин, понимает, что друиды заперты на их священном острове или в горах на западе. Ицены – клиентское племя Рима, и если они приветствуют друида у своих костров, то подвергают свой статус опасности. Если королю Прасутагу известно об этих визитах, он должен задержать друида и послать весточку в Колонию.

— Прасутаг – хороший король и хороший человек, но его рука с мечом ослабла с возрастом вместе с его разумом. Его сила теперь не на троне, а рядом с троном, где сидит его жена Боудикка. — Валерий вспомнил это имя по обеду на вилле Лукулла. Картина, изображающая капитуляцию. — Королева Боудикка не лишена симпатии к старой религии. Даже если бы Прасутагу пришлось искать друидов, маловероятно, что он их нашел бы.

Римлянин покачал головой. Это было предметом ночных кошмаров Паулина. Кельтские жрецы разжигают пламя восстания в подчиненном племени. Слабый король со своей королевой рядом с ним, нашептывающая ему на ухо идеи предательства. Если, как намекал Каст, корновии и катувеллауны перевооружаются, достаточно одной искры, чтобы поджечь всю страну.

— Есть способ, — сказал Киран, и его глаза стали жесткими. — Когда Прасутаг умрет, убедитесь, что ему наследует правильный король.

Теперь Валерий увидел это. Он почти рассмеялся. Неужели этот красивый варвар действительно верил, что скромный трибун поможет ему заполучить корону иценов?

Но Киран прочитал его мысли. — Мечи и золото. Две вещи, которые вместе равны силе. На золото я могу купить мечи и руки, чтобы ими владеть. Я приведу тебе твоего друида, и ты убедишь губернатора, что Киран будет править иценами не только как клиент Рима, но и как верный союзник Рима. — Он приблизил свое лицо к Валерию. — Ты должен мне поверить. Я больше не хочу, чтобы сыновья иценов растрачивали свои жизни на берегу реки ради несбыточной мечты.

Валерий сделал шаг назад, как будто расстояние уменьшило масштаб его дилеммы. Был ли бритт просто еще одним властолюбивым вельможей-варваром? Он не будет первым, кто попытается свергнуть своего вождя тонким доносом. Но что-то подсказывало ему, что Киран был кем-то большим. С самого начала он почувствовал в ицене глубокую честность, которая отличала его от других. Он нес свою честь, как знамя, и Валерий не сомневался, что он умрет, защищая ее. Но что он мог сделать?

— Ты просишь невозможного. У меня нет доступа к губернатору, и даже если бы я это сделал, он отклонил бы это как заговор против Прасутага, который хорошо служил Риму. Ты говоришь о заговорах, но где доказательства? Рассказы пастухов о незнакомцах в ночи? Паулин вышвырнул бы меня из своего кабинета.

Он ожидал, что Киран будет протестовать, но ицен только бесстрастно кивнул. — Ты прав, конечно. Я слишком беспокоился о благополучии своего народа и не вполне понимаю ваши римские обычаи. Есть время. Я верю, что Прасутаг переживет зиму, но даже если он этого не сделает, решение о его преемнике не будет принято до Белтейна. Какие доказательства ты ищешь?

— Приведи мне друида. Тогда я найду тебе твое золото и твои мечи.

Глава XVIII

Впоследствии он не был уверен, подстроил ли это Киран.

Бритт, казалось, был доволен завершением их разговора и уселся наблюдать за разделкой двух кабанов, но через несколько мгновений он посмотрел на небо, которое все еще было бледным, водянисто-серым. — Мой желудок подсказывает мне, что восьмой час близок, даже если солнце этого не делает, — сказал он. — Они принесут пир на опушку леса. Мы почти закончили здесь; почему бы тебе не пойти вперед и не убедиться, что волки не доберутся до него первыми?

— Когда дело касается еды, то Лунарис опаснее любого волка.

— Тогда иди и держи его в страхе, — бодро призвал Киран. — Или мне придется съесть одну из этих свиней сырой.

Валерий покинул поляну и направился через лес к месту встречи. Он не был полностью уверен в своем направлении, и его голова все еще кружилась от воздействия эля и кричала образами режущих клыков и зияющей, полной зубов пасти, щелкающей в нескольких дюймах от его лица. Он попытался сосредоточиться на том, что сказал Киран; на тонких нюансах его голоса, на посланиях в его глазах, которые их сопровождали. Он