Книга Воробей. Том 2 - Андрей Дай

сотен тысяч человек. Им нужно помочь встроиться в цивилизацию. Только как это сделать, не разрушив окончательно их уклад, я плохо себе представляю.

— Но какие-то идеи у вас, Герман Густавович, тем не менее, появились, — констатировал царь. — Я уже подозреваю, что они не придутся мне по сердцу, и все же готов их услышать. И я согласен — распоряжаться судьбой целых народов — это грех гордыни, осуждаемый матерью нашей, православной церковью.

— Быстро мы ничего не изменим, ваше императорское величество. Можем только начать, создать систему, а к чему придут эти народы в итоге — зависит лишь от них самих. Либо они полностью растворятся в титульных нациях, либо изменятся так, чтоб суметь сожительствовать с нами. Мне кажется, что если устроить обучение их детей и молодежи в школах при православных приходах, им станет проще понимать нас и найти свое место в нашем укладе.

— Предлагаете отобрать у инородцев их детей? — хмыкнул Государь. — Экая изуверская политика у вас получается, милостивый государь.

— Не отобрать, ваше императорское величество. Предложить сделать выбор. Либо дети станут учиться у нас, а их родители получать некоторую помощь от государства, либо каждый останется при своем. Они в дебрях своих лесов — свободные, но голодные, мы же и дальше будем заниматься тем, чем занимались. Как говорится: была бы честь предложена…

— Хорошо, — кивнул после долгих раздумий Николай Александрович. — Но этого мало. Нужно что-то делать прямо сейчас. Мы не можем ждать столетие, чтоб пожать плоды наших деяний. В конце концов, смерти этих людей лягут тяжким грузом на наши души, если мы ничего не станем предпринимать.

— Согласен, ваше императорское величество, — поклонился я. При всем либерализме Никсы, при всей его нелюбви к проявлениям чинопочитания, бывали моменты, когда лучше вовремя согнуть спину, чем потом корить себя за чрезмерную гордость. — Так же мы можем внести определенные правки в готовящийся новый Налоговый Кодекс. Например, дать некоторые льготы по уплате налога с доходов физических лиц на предприятиях, где найдутся рабочие места для инородцев, инвалидов и других лиц низкой социальной защищенности.

— Поражаюсь я вам, Герман Густавович, — качнул головой царь. — Вы иной раз так скажете, что обыденные и простые вещи вдруг начинают казаться важными и сложными.

— Я имел в виду…

— Я понял, что вы хотели сказать, — резко перебил меня Государь. Все-таки гнев еще теплился в закоулках его души. Не часто ему сообщали, что в результате его реформ целые народы оказались обречены на жалкое нищенское существование. — Но и этого мало. Боюсь, что большая часть диких туземцев не смогут воспользоваться этой… льготой. Ну же! Герман Густавович! Докажите, что не зря Бисмарк предлагал мне обменять некоего графа Лерхе на большой остров в Балтийском море.

— Это действительно было? — удивился я. — А что за остров?

— Было, было, — усмехнулся царь. — Так что? Появились какие-то мысли?

— Да, но…

— Снова «но»?

— Именно так, Государь, — снова поклонился я. — Идея не слишком хорошая, ваше императорское величество. Ибо может надолго отложить вхождение инородческих народов в лоно империи, в качестве равноправных членов.

— Но гарантирует выживание туземцев?

— Несомненно. И, кроме того, повышает значимость признанных империей лиц приравненных к дворянскому сословию.

— Даже так⁈ И что же это?

— Все просто, ваше императорское величество. Нужно выделить определенную долю с концессионных выплат в пользу формальных владельцев земель. Ну и создать систему штрафов на тот случай, если туземные князьки примутся проматывать средства. Либо они все станут жить лучше, либо никто из них. Идеальным стал бы вариант, при котором туземные племена станут получать свою долю не деньгами, а, скажем, тканями, зерном или еще какими-нибудь товарами, для них значимыми.

— Остается только выяснить, какую часть доходов казна может безболезненно пожертвовать инородцам, — кивнул Никса. — Известно же сколько именно мы получаем концессионными платежами?

— Конечно, ваше императорское величество, — на такие вопросы я был готов отвечать в любой момент. Ночью меня разбуди, скажу. — Порядка семнадцати миллионов в целом по империи, или около четырех по западносибирскому наместничеству. Даже десяти процентов от этих средств будет довольно, чтоб на протяжении года кормить всех инородцев страны.

— Всех не нужно, — поморщился царь. — Иудеи, степняки, туркестанцы… Эти вполне обойдутся и без нашего участия.

— На землях вами перечисленных инородцев обычно и не имеется концессий, ваше императорское величество.

— А, ну да, ну да… А что же касаемо тех племен, в месте жительства которых не сыщется никаких, заслуживающих внимания, ископаемых?

— Право на рыбную ловлю и пушного зверя тоже передается концессионально. Да и мало таких племен, где бы вообще ничего интересного не было. В тундре если только…

— Готовьте закон, Герман Густавович, — решил Государь. — И вы, кажется, будущим летом имели желание посетить Томскую губернию?

— Истинно так, ваше императорское величество.

— Разберитесь там на месте… Все ли действительно так плохо, как докладывают эти ваши… делегаты. Или хитрые инородцы хотят хоть что-то заполучить от империи. Поручаю это дело вам, господин Лерхе. Ибо знаю и верю, что никто кроме вас этот груз с наших душ снять более не в состоянии.

* * *

Раз уж так вышло, что мой Государь не дожил до того момента, как я таки добрался до Сибири, значит груз, о котором он говорил, лежал теперь на мне. Самое поганое во всей этой ситуации было то, что, по хорошему, следовало бы самому собрать отряд и объехать хотя бы близлежащие селения туземцев. Да только на это оставшихся дней ставшего вдруг невероятно короткого лета никак бы не хватило. Оставалось только опросить людей, по торговым делам, либо по долгу службы, бывавших в селищах и стойбищах. Ну и узнать, что, собственно, думают о нуждах туземцев люди, часто с ними сталкивающиеся. Пока же у меня не было ничего, кроме сухих цифр статистики, челобитной инородческих князьков и понимания того, что в будущем, остатки туземных народов так станут относиться