Книга #В поисках янтарного счастья - Джейн Бартош

в гости к моему товарищу, хочу показать тебе их дом и хозяйство!

Они заехали на просторный двор и остановились у двухэтажного дома из красного кирпича с высокой черепичной крышей, еще немецкой. Видно было, что дом качественно отреставрирован и приведен в порядок, на уровне второго этажа виднелись элементы фахверка – это архитектурный стиль родом из Германии, когда каркас дома возводят из горизонтальных, вертикальных и наклонных деревянных балок, а пространство между ними заполняют кирпичом; в дешевом варианте в начале XX века заполняли щебнем или камышом, а сверху обмазывали глиной, оставляя балки снаружи дома. На дворе гуляли куры и слышалось их кудахтанье и нежный писк цыплят. В Анином детстве тоже был писк цыплят, поэтому она подошла поближе, чтобы полюбоваться ими.

– Аня, пойдем в дом! – окликнул ее Лука.

– Тут цыплята, они такие милые!

Лука лишь улыбнулся, и они прошли в дом. Друзья оказались очень гостеприимными, показали им дом до самого чердака и двор, рассказали, как купили заброшенный немецкий дом, и как выгребали мусор и битые стекла из комнат, и в каком запустении тут все находилось.

– У вас чудесный дом! – воскликнула Аня. – Вам удалось воссоздать атмосферу немецкого имения.

– Приезжайте еще, мы всегда рады гостям!

На обратном пути Аня вспомнила про птенцов, которые когда-то у них были.

Как-то раз мама решила заняться разведением домашней птицы и купила два десятка цыплят, чтобы подрастить их и поселить в том самом сарае напротив нашего нового дома.

Однажды я пришла из школы и, скидывая ботинки в коридоре, увидела на полу что-то новое: картонный ящик из-под телевизора, накрытый куском белой марли. Не успела я обрадоваться появлению в доме нового телевизора, как из кухни показалась мама с белой эмалированной миской в руках. Мама подошла к коробке, ухватилась за край марли и сложила ее пополам. Послышалось шуршание. Мама наклонила миску над коробкой и начала высыпать туда мелкие кусочки сваренного вкрутую яйца. И тут-то мое сердце радостно забилось – из коробки раздался тонюсенький писк!

– Цыплята! – с восторгом выкрикнула я и одним прыжком оказалась у коробки.

Внутри вплотную друг к другу ютились взъерошенные цыплята цвета только что распустившихся одуванчиков. Они клевали кусочки яиц, свалившиеся на шею или спинку их собратьев, толкались, пищали и переминались с лапы на лапу, отчего казалось, что кто-то царапает коробку. Мама объяснила, что сначала цыплятам нужно немного подрасти и окрепнуть, и они вполне могут пожить некоторое время в коробке – там им будет теплее и уютнее, чем в большом и холодном помещении сарая.

Как только малыши освоились и стали набирать вес, мама со спокойной душой переселила их в сарай, настелив соломы на пол, поставив несколько сбитых деревянных ящиков, также наполненных соломой и примятой так, чтобы было похоже на гнездо. Позже в сарае появились деревянные брусья, точно ступеньки, повисшие в воздухе, на которых будущие курочки смогли бы сидеть.

Рядом с сараем ровными рядами были натянуты веревки, на которых развевались на ветру полотенца и простыни, белые в мелкий цветочек, заботливо развешанные мамой для просушки. Белье резвилось и скакало из стороны в сторону, словно необъезженный жеребец, а мы с братом бегали между полотнами, представляя огромный пиратский корабль с белыми парусами, терпящий бедствие посреди океана.

Мы и моря-то никогда не видели, но наш воображаемый мир был гораздо ярче.

В один из дней мама забежала в дом и с порога сообщила, что вчера вывесила на улицу выстиранные вещи, а сегодня обнаружила пустые веревки.

– Может, они разлетелись от ветра? – предположил папа, не поднимая головы и не отвлекаясь от каких-то документов.

– Вещи были на прищепках! Тут что-то неладное! – недоверчиво проговорила мама. – Пойду поспрашиваю соседок.

Вернулась мама еще более озадаченная – женщины единогласно решили, что нашу одежду украли деревенские цыганки, чтобы нагнать порчу на наше семейство. И хотя мама не знала, кто мог желать нам зла, но была убеждена, что нас ждет нечто ужасное. Она просила нас быть аккуратнее в наших играх и не попадать в неприятности, и мы старались изо всех сил.

В конце весны солдаты развели активную деятельность по перестройке окопов – ранее сооруженные бревенчатые стены было решено разобрать, раскопать землю под углом таким образом, чтобы дно стало гораздо у́же наземной части, а новые стены укрепить травяным ковром. Сначала мы очень расстроились, увидев, как солдаты с обгоревшими на солнце шеями дни напролет орудуют лопатами, ломая наши убежища, но потом подумали, что в обновленные окопы будет удобно запрыгивать с разбега и даже съезжать на велосипедах.

Каждое лето мы с родителями и соседями ездили на поля собирать урожай. Это было красивое зрелище: целое поле клубники или кустов со смородиной, залитые солнцем ровные дорожки с гнущимися от тяжести зрелых ягод веточками. Мама говорила, что мы можем набрать себе сколько угодно ягоды, но, чтобы нам разрешили их забрать себе, мы должны набрать столько же для колхоза. Таким образом получалось, что мы были работниками по сбору ягод в огромном коллективном хозяйстве и за свой труд получали выплату не деньгами, а натуральными продуктами, в нашем случае – клубникой и смородиной.

Мама просила нас собирать как можно больше смородины, чтобы сварить из нее варенье на зиму. И хотя мы приехали на плантацию ранним утром, к обеду мы уже валились от жары и усталости и отпрашивались у мамы поиграть на окраине поля у гигантского дерева с раскидистыми ветвями и огромным дуплом. На закате мы уезжали домой, загрузив багажник уазика ящиками и ведрами с сочной ягодой. За день мы так наелись смородины, что не смогли на нее смотреть до самой зимы.

– Заедем в Калининград? – прервал Анины мысли Лука. – Мне нужно заскочить по делам, и мы могли бы выпить кофе.

– Да, конечно, – ответила Аня, посмотрев на телефон. Никаких сообщений и звонков не было.

Аня не заметила, как они въехали в город, и начала смотреть по сторонам, когда они оказались на улице, вымощенной брусчаткой, с трамвайными путями посередине. «Проспект Мира» – прочитала она на вывеске, а потом увидела на торце жилого дома огромное изображение космонавта.

– Ой, кто это? – спросила Аня, не отводя глаз от рисунка.

– Это космонавт Леонов, гордость Калининграда, первый человек, вышедший в открытый космос. Напротив, на левой стороне улицы, вон смотри, памятник «Покорителям ближней Вселенной», посвященный космонавтам Леонову, Пацаеву и Романенко.

– Когда я училась во втором классе, к нам в школу приезжал почетный гость Петр Климук, первый белорусский космонавт, дважды Герой Советского Союза. Он был родом из соседней деревни Комаровка, а