Книга Мифы, сказки и легенды индейцев - Ольга Иосифовна Романова

большой костер и приготовила свои корешки и лосося. Но есть она не хотела. Поэтому она пошла и накопала еще корешков. Вечером она снова пришла к хижине, решив, что теперь она сможет поесть, но снова не почувствовала никакого аппетита. Тогда она легла и уснула. Рано утром она проснулась от страшного шума. Выглянув, она увидела, что шум исходит от стаи черных казарок3, слетевшихся к хижине. Но девочка так устала, что снова улеглась и уснула.

Когда она проснулась во второй раз, она решила снова пойти покопать корешки. Спустившись в низину, где росли эти корешки, она увидела черных казарок, которые поедали их. Увидев девочку, птицы улетели прочь.

Девочка стала расчищать место, где она копала корешки, от сухой травы и, к своему изумлению, наткнулась на несколько больших каноэ, которые были закопаны. Каноэ были наполнены вяленой рыбой — алашой, палтусом и лососем — и жиром алаши. Девочка страшно обрадовалась. «Как же мне повезло, — думала она, — что я осталась здесь, когда все они там в селении голодают!»

Собравшись как следует поесть, сиротка взяла одного лосося и связку палтусов и отнесла их в хижину. Но, поджарив кусок лосося, она обнаружила, что не может есть. Она не могла понять, что на нее такое нашло, что она не может заставить себя проглотить ни кусочка. Она испугалась и пожалела, что с ней нет ее тетки. Но на другое утро она узнала, что это духи не подпускают ее к пище, потому что она обрела шаманский дар. Ее духами стали черные казарки. К людям Ворона всегда приходят казарки4.

Так девочка стала могущественным шаманом, и каждый день к ней являлись духи, а чайки, вороны и всяческие морские и лесные птицы пели для нее. Так продолжалось изо дня в день. По нескольку раз в день она ходила взглянуть на присыпанные землей каноэ, но есть ничего не могла. Копать корешки она тоже перестала, потому что ей нечем было заострять палочки. А все в селении были уверены, что она умерла.

Через какое-то время девочке захотелось, чтобы кто-нибудь из селения приехал к ней» и вскоре она увидела каноэ. Она обрадовалась, особенно когда оно подошло поближе и она увидела, что в нем сидят ее односельчане. Она позвала их к своей хижине и накормила их едой из закопанных каноэ. Они гостили у нее два или три дня и ходили вокруг, добывая еду. Скоро она сказала, что им пора уезжать, и, когда они уже собрались отчалить, наказала:

— Не берите ни куска той еды, которую я вам дала. Оставьте ее всю здесь. Расскажите людям в нашем селении, что Джийин еще жива и чувствует себя прекрасно. А моей тетке передайте, чтобы она приехала сюда как можно скорее.

Когда люди вернулись в селение и рассказали, что произошло с сироткой, сколько у нее еды и как ей повезло, все жители селения, умиравшие с голоду, устремились туда, где она жила. Когда они приблизились к берегу, они увидели над крышей хижины множество птиц, заполнивших все пространство до самого неба. Их было так много, что вокруг ничего не было видно. Слышно было только пение мужчин и женщин и выкрики шамана. Но, когда люди подъехали поближе к берегу, птицы разом улетели.

Услышав, что ее люди приехали, шаманка вышла из хижины и спросила:

— В каком каноэ моя тетка? Пусть ступит на берег.

Всю еду из одного из своих каноэ она отдала тетке, а потом сказала:

— Пусть две женщины выйдут на берег и помогут мне петь.

Тут женщины благородного происхождения с раскрашенными лицами5 стали подниматься в каноэ одна за другой, но шаманка отвергла их и выбрала двух девушек, таких же сироток, как и она, с которыми все обращались очень плохо. Тут все остальные тоже стали высаживаться на берег, и Джийин показала им, где они могут заночевать. У нее в хижине хватило места только для двух девушек и для ее тетки.

Богатые люди привезли с собой рабов, которых Джийин обменяла у них на еду. Она велела построить три хижины, чтобы вместить всех рабов. Двух девушек-сироток она одела в очень красивую одежду. Через какое-то время люди оставили ее и вернулись в селение. А когда прошло еще много дней, Джийин послала своих духов, и вождь селения заболел. Тогда люди призвали ее, чтобы она его вылечила.

Джийин принадлежала когда-то к очень богатому роду, но все ее родные умерли и оставили ее в бедности. От дома ее дяди не осталось ничего, кроме столбов. Внутри дома росла трава, и, когда шаманка подплыла к селению, она увидела столбы дома своего дяди и очень опечалилась.

Она велела слугам пристать к берегу в этом месте. Подняв голову, она взмахнула рукой, в которой был орлиный хвост, дунула на него и стала махать им вверх и вниз перед столбами. Когда она взмахнула четвертый раз, появился прекрасный дом. Все ее вещи перенесли в этот дом, и она стала жить там. Рабы, которых она получила, работали на нее, а девушки, жившие с ней, теперь считались благородного происхождения.

В это время дочь больного вождя тоже заболела. Но духи отвратили мысли жителей селения от этой шаманки, и они стали призывать к больным других шаманов. С каждым днем больным становилось все хуже и хуже, пока семья вождя не вспомнила о девочке и не послала за ней. Посланный пришел, и одна из сирот спросила:

— Сколько они собираются заплатить шаманке?

— Двух рабов, — ответил посланный.

Шаманка решила, что этого мало, и посланный отправился назад. Но скоро он вернулся, и сирота снова спросила:

— Сколько они собираются заплатить шаманке?

— Двух рабов и еще кое-какие вещи.

Она согласилась. Посланный ушел, а Джийин сказала девушкам:

— Собирайтесь. Мы должны идти.

Войдя в дом вождя, шаманка тут же уселась между больными и стала исцелять их. Ее духи сразу увидели, в чем дело. Дом был набит людьми; свободное пространство оставалось только вокруг огня, где и танцевала шаманка. Обойдя огонь, Джийин сказала:

— Колдунья, которая хочет вас убить, еще не пришла.

Тогда люди собрали всех, кто еще оставался по домам, и заставили их занять место предыдущих людей в доме вождя. Но Джийин, осмотрев их, снова сказала:

— Той колдуньи здесь еще нет.

Но скоро ее духи сказали ей:

— Путь той колдуньи теперь чист. Путь той колдуньи ведет прямо к этому дому.

Скоро духи сказали:

— Колдунья приближается.

Вскоре люди услышали, как в лесу позади дома свистит какая-то птица, и шаманка