Книга Ранний старт 3 - Сергей Чернов
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
— Я с Киром вообще могу в нашем лагере ночевать, — извещаю родителя об имеющихся возможностях. — Тебе даже повезло, что ты нас застал сегодня.
Бывалоча мы целыми сутками там пропадали. Свои-то учебники могу листать где угодно.
Алисе приходится отдавать свою комнату гостям и перебираться к Басиме. Мы-то с Киром давно обжили веранду.
На следующий день к нам приходит председатель. Как-то хорошо ему стало жить. Слишком. Моя команда разрослась до трёх дюжин. Занимаемся не только пастьбой, но и выгулом лошадей. Им надо бегать, нам хочется кататься, вот и разнообразиться жизнь села нашим эскадроном. Вооружённым луками, между прочим. Средневековое стрелковое подразделение. То с песнями проедемся, то просто проскачем с гиканьем и лихим посвистом. Нас даже старшее поколение парней натурально опасается. По-крайней мере, задирать не пробуют. А жаль.
9 августа, утро.
— Весь день не буду работать! Я всё-таки в отпуске, — Категорично заявляет папахен высокому гостю.
— Да ничего, — не смущается пред, — давай до обеда или после обеда до вечера. Но тогда не две тонны зерна, а тонну.
Загоняет папахена в ту же ловушку, что и меня, уже загнанного. Басима-то рядышком стоит, умильно сложив ручки. Лишаться папахена на весь день ей самой невыгодно, а на полдня — почему нет? По хозяйству пошуршать тоже успеет.
— Меня неплохо бы спросить. Вдруг не разрешу, — подошедшая Вероника кладёт руку на плечо мужу и стреляет глазками в преда. Выпад кокетливых прекрасных глаз пред выдерживает с трудом. Но справляется.
— Для вас тоже можем работу найти, — улыбается ей.
— Ой, нет! — Машет рукой и направляется в сад. — Я здесь не за этим.
Когда уходит, бёдрами почти не раскачивает. Вот зараза! — Думаю я и полагаю, синхронно с папахеном и предом.
Вот и папашку мобилизовали. Я-то уже третий день в строю борцов за урожай. Вчера свободный день был из-за дождя с утра. Сегодня-то вроде распогодилось.
10 августа, время — 2 часа дня.
Кир, до обеда катавшийся с папахеном, пересаживается в наш автобус.
— А ты чего, пап? Домой не поедешь, что ли? — В ответ папахен машет рукой:
— Да-а-а… как их бросишь? Кого-то в армию забрали, кто-то в запой ушёл…
Понятно. Производственная необходимость. Так что договорённость работать только до обеда оказалась пустым обещанием.
— Ничо, пап. Край через неделю уборочная кончится, тогда и отдохнёшь.
Ухожу в автобус со своим футляром. Музычка наша пользуется успехом, сенсорный голод зрителей нам в помощь.
— Эх, Витя, — заводит глаза баянист Виктор Фёдорович, — как бы хорошо было, если б ты к нам жить переехал…
Любимая его песня в последнее время. Мечтать-то не вредно. Только пустое. Даже если б и переехал, музыкальный рай в Березняках не наступит. Мечтать о своём музыкальном ансамбле не вредно, но ещё много кто нужен. Пианиста везде найти можно, а барабанщика? Кларнет неплохо иметь, синтезатор. Солисты нужны. Так что Виктору Фёдрычу надо целый коллектив откуда-то сманивать. Но возражать, чую, бесполезно. Идея-фикс и надежда на чудо.
— То есть, от приглашения в лицей «Сириуса», — один из лучших лицеев страны, где преподают кандидаты и доктора наук, — я отказался для того, чтобы переехать в Березняки? В выпускной класс? Рискуя завалить экзамены, ведь к учителям надо привыкать? Ещё неизвестно, какие у вас учителя. Подготовить меня к международной олимпиаде смогут? По математике?
Федрыч раскрывает рот в неизбывном «Чось?». Каюсь, сегодня не удерживаюсь от отповеди. Ничего, не так это страшно, любимая тема баяниста для трёпа. С другой стороны, не он один об этом мечтает. Мои сельские друзья пришли бы в восторг. Про Басиму, которая горюет, что не на кого дом оставить, и говорить нечего. Так же, как и про Алису. Но мои-то хоть понимают и не изводят меня дурацкими идеями.
22 декабря, время 12:15.
Детский оздоровительный лагерь «Ручеёк»,
Подмосковье, городской округ Истра.
Выхожу из аудитории почти за час до конца. Очередная отборочная олимпиада. Междусобойчик для своих. Устал, но до края ещё далеко. Моя внутренняя нейромашина продолжает развиваться и наращивать мощь. Уже и сам отношусь к ней с огромным пиететом. Её мощь внушает. И я догадался, почему меня вышибло на всеросе. Этой машине не хватило ресурсов организма. Летом я подрос, прибавил в весе, чуточку продвинул физическую форму. Глянул таблицу в сети. Параметры соответствуют средним для возраста четырнадцать с половиной. Рост — 168 см, вес — 53 кг. Резервов стало больше. Если проводить аналогию, то на мощный автомобиль навесили более ёмкий бензобак, поставили усиленные подвески и всё прочее.
Но опасаться форсажных нагрузок всё-таки надо. Те же автомобилисты подобны военным, считают, что много бензина не бывает. Его бывает очень мало или просто мало, но заливать больше некуда.
На задачах, что оставил, за спиной мозги работали процентов на шестьдесят от максимума. И то не всё время. Часть его ведь затрачивается на переписывание и проверку.
— Ты не поторопился, Витя? — Мне улыбается Стейнбах.
— Куда? Никуда я не тороплюсь, — привычно строю из себя пай-мальчика.
Давно раскусивший мою игру тренер смеётся.
— Всё сделал? — Получив подтверждение, упрекает. — Так проверил бы ещё раз.
— Практика показывает, что бесконечные проверки бессмысленны. Разок? Да. После отдыха ещё разок? Не помешает. А дальше бесполезно, глаз замыливается. При переписывании набело здорово ошибки ловятся.
Оставляю тренера, иду в холл. На улицу не хочется, ветер противный, а постоять у окна и в столовую. Пока остальные пыхтят, всё самое вкусненькое зачавкаю.
Прочёл я ребятам лекцию о математической культуре. Видел, как погрузился в задумчивость главный тренер. Но одной лекцией дело не ограничилось. Добавил ещё одну на пару тем.
Народ проникся моими призывами делиться. Один сказал, что в геометрических задачах он пробует «шевелить» чертёж. В тех местах, которые не связаны условиями задачи. И далее анализирует, что получается.
Ещё один рассказал, что пробует писать текст так, чтобы его можно было прочитать только через зеркало.
— Читал, что это развивает интеллектуальные способности. Так или не так, не знаю, — пожал плечами Артём. Так его зовут.
— Практика — критерий истины. Лично проверю, — пообещал я. По размышлении, хотя идея кажется дикой, можно осторожно предположить, что некая раскачка мозгов происходит.
Проверил вечером. И ухмыльнулся очень широко. Поглядев на соседей, что наблюдали за мной, заржал. Пришлось объясняться.
— Я неплохой художник. И мне любую картинку перевернуть в мозгу ничего не стоит.
— Ну-ка покажи!
Тут же быстро написал их имена, которые они прочли, приставив зеркальце. За отражающим девайсом пришлось к девчонкам сбегать.
— Почему печатными буквами?
— А нафига мне почерк вырабатывать? Это довольно дешёвый фокус.
— Получается, бесполезно? — Настороженно смотрит Равиль.
— Для меня — да. Для вас — не знаю. Вы же так легко не сможете…
Издержки. Парни уболтали меня нарисовать их портреты. Мне не трудно, что и сделал в стиле шаржа. Может показаться странным, что подросткам захотелось иметь портреты. Мальчишки своей внешностью не так озабочены. Но ничего странного, если учесть, что каждый просил не за себя, ха-ха-ха.
Несколько приукрасил свои возможности насчёт отражения картинки в голове. Если картинка сложная, то совсем немаленькие усилия придётся приложить. Только печатные буковки, они такие простые.
На следующий день уезжаю домой всё так в числе кандидатов. Теперь нас всего дюжина и мою команду ждёт участие во Всекитайской олимпиаде. Город ГуаньДжоу. Надеюсь, новый штамм ковида не словим.
22 декабря, поздний вечер.
Тот же лагерь «Ручеёк», комната тренерского штаба.
— Ты зря волновался за своего Колчина, — говорит главный тренер Сухов Стейнбаху. — Он и без того практически вне конкуренции.
— Случиться может, что угодно. Вдруг во время всероса заболеет?
— Пусть не болеет, — пожимает плечами третий тренер, Павел Александрович Кожевников, доцент физтеха.
— Он даже нам создал задел на будущее, — начинает волноваться Стейнбах. — Колчин сумел даже наш опыт обогатить.
— Ладно, считайте, что я на вашей стороне и готов закрыть глаза на незначительный возможный промах Колчина, — Сухов закрывает ноутбук, на котором что-то высматривал во время разговора.
— Провал на любой из промежуточных олимпиад по уважительной причине, — тут же конкретизирует Стейнбах.
— Да, — чуть подумав, Сухов соглашается, — но тогда придётся придержать дублёра.
— Дублёров у нас пруд пруди, — резюмирует Кожевников.
25 января, урок математики.
