Книга Ранний старт 3 - Сергей Чернов

Ранний старт — 3

Глава 1

Медные трубы

30 апреля, время 15 часов.

Дворец культуры, концертный зал.

Стою на сцене со своим золотистым, блестящим другом. Кнопочки уже манят меня. При виде множества лиц в зале меня затапливает мощная волна дежавю. Когда-то всё это было и не раз, бывали залы многократно больше. И хватало сил и таланта брать огромную массу людей в сладкий и вожделённый плен. Знаю — как. Как игриво капризную красавицу, жаждущую любви.

Лучше всего подойдёт это: https://youtu.be/1VAsrDDL-6c

Переглядываюсь с маэстро за пианино, машинально оглядываюсь, но барабанщика нет. Не успели мы Борю-барабанщика из моей школы подвязать. Для Дворца большой недостаток не иметь полноценного музыкального ансамбля. Ладно, справимся…

При первых звуках напряжённо ловлю ручеёк интереса. Надо его поймать… есть! А теперь посверкивающее кружащимися в такт музыке звёздочками облачко. Всё! Зал мой!

Никогда такое не надоест. Не первый, далеко не первый раз испытываю чувство совместного со зрителями полёта, но каждый раз, как первый. Никогда и нигде такого не бывает. Было бы так в любви, каждый раз, как первый, никто бы не разводился.

На второй песне отхожу на задний план, на авансцену выпархивают танцовщицы из старшей группы. Я тоже не против, есть на что посмотреть, даже лысоватый пианист то и дело оглядывается.

Ради призёров и победителей областных олимпиад по всем возможным предметам устраивают общий сбор. Сначала концерт, на который мне даже напрашиваться не пришлось. Администрация Дворца сама предложила.

После музыкально-танцевального блицконцерта ухожу в зал вместе с саксофоном. Под фокусом всеобщего внимания укладываю его в футляр. Сейчас торжественная часть начнётся. Сбоку появляется стол, рядом суетится несколько дам, выносят стопы грамот, ещё чего-то.

— Вас премировать будут, — спойлерит Анатолий Иваныч.

Мы сидим близко, во втором ряду, вместе остальными олимпиадниками. Нас всего трое. Кроме меня и Белова, который получил на области похвальный отзыв, ещё какая-то девочка-десятиклассница исхитрилась опризёриться по русскому языку. Это ещё ладно, но как проходят олимпиады по МХК и технологии, даже знать не хочу. По русскому языку тоже.

Директор присутствует не как директор, а как учитель успешного Белова. Аналогично мой Сергей Викторович. Десятиклассница со своей учительницей, её только в лицо знаю.

— И нас больше всего, — из-за директора подмигивает математик.

В разговоре проясняются. Премировать будут областных победителей. Им (и мне) полагается по десять тысяч. Призёрам — по четыре. Предметные учителя, коим посчастливилось обучать нас, получат премии вровень с нами. Область по физике пропустил, чего в следующем году делать не буду.

После вступительной речи вице-губернатора вкратце, без перечисления фамилий и должностей, зачитывают приказ, и начинается конвейер. Ничего интересного, но вдохновляет. Один за другим выходят школьники, получают грамоту, рукопожатие вице-губернатора, конверт с купюрами и зардевшиеся (некоторые), но довольные шмыгают на место. Я не шмыгал, сценой и всеобщим вниманием музыканта не проймёшь, прошёл величественно. Плюс к этому, моё награждение прошло не стандартно.

— Виктор Колчин дополнительно награждается Поощрительной грамотой заключительного этапа Всероссийской олимпиады по математике, как самый юный участник, — мне ещё раз сердечно жмут руку.

Немного в офигении от требований Всероссийского уровня. Набранной половины баллов от максимального количества не хватило даже для похвальной грамоты. Или задачки простые, — я в полном ужасе от этой простоты, — или участники сильно умные. В области-то 50% железно гарантируют призовое место, во как! Спорт высших достижений какой-то, этот Всероссийский этап. Сугубо для профессионалов.

Мероприятие заканчивают недлинной вдохновляющей речью. От лица администрации области и города нам выразили благодарность за успехи в учёбе и надежду достичь ещё больших вершин и прочее бла-бла-бла. Всё, как полагается.

Выходим на воздух. Погодка шепчет: «умри, но выпей». Едва выше нуля, дождик собирается, ветерок поддувает. В Саранске было заметно теплее. Невзирая на довольно пакостную погоду в последние дни растительность вовсю приветствует весну. Листва в самом начале весны всего пару-тройку дней обладает особо нежным салатовым цветом. Как сейчас. Уже завтра цвет начнёт густеть, станет привычного насыщенного тона.

— Такси? — Предлагает Анатолий Иванович. — Дирекция платит.

Хотел предложить пройтись, но погода больно мерзкая и тащить мне свой груз не тяжело, но неудобно. Соглашаюсь со всеми. Русачка со своей призёркой отвалились, живут недалеко.

— А по физике не думаешь прорваться? — Уже в машине вопрошает директор. Интерес его понятен, физик же.

— Хочу и думаю. Но как-то тяжелее математики идёт.

— Физика сложнее…

На эти слова Сергей Викторович отчётливо хмыкает, но вслух не спорит.

Сложнее или не сложнее, у меня натурально ещё две попытки есть. Захочу, будет больше. Например, можно на второй год в десятом классе остаться. Или в выпускном. Делюсь идеей с учителями, они одновременно заходятся от хохота. Когда выхожу у своего квартал, напутствуют вслед:

— Колчин, только не вздумай свои хитрые планы в ход пускать…

Ухмыляюсь, иду домой. Завтра друзьям праздник устрою. Мои деньги — имею право.

1 мая, время 15 часов

Ближайшее кафе к дому.

— Говорила, надо утром идти, — недовольничает Катя. Народ с энтузиазмом воспринял мой план промотать часть призовых с их посильной помощью. Вот мы и направились в кафе.

Попадаем в пробку, в час пик. Но не на дороге, а в кафе не пробиться. Локальное и временное перенаселение случилось. Праздник же. Да ещё попавший точно в воскресенье.

— Пошли в магазин, — а что, в магазине мороженое тоже есть. Кто их там в кафе знает? Они, может, покупают в том же магазине развесное морожение, отвешивают по вазам и продают в два раза дороже.

Набив пакет разновсяким мороженым и фруктами, перемещаемся на наше место во дворе. Опять фиаско, да что ж такое! Наша скамейка с прилагающимся столиком оккупирована местным мужским населением, решившим отметить праздник. Можно бы и пошуметь, — без особого толка, — но среди них Ерохин-старший. Димон сразу за наши спины уходит.

По привычке поворачиваюсь к Зине, но между нами встревает мордашка Полинки.

— Ко мне можно.

Какие-то мифические у неё родители. Много про них слышал, даже одежда и обувь на глаза попадались, но вживую никогда не видел. Что-то в этом таится, мистическое и пугающее.

— Позвони и удостоверься. Зина?

Зина кивает, к ним тоже можно.

— К Зине пойдём, — выношу решение, — пока до тебя доберёмся, мороженое растает.

Тётка Глафира до сих пор не может поверить своему счастью, что возле её нелюдимого и по характеру жутковатого ребёнка крутится целая толпа друзей и подружек. Всегда её умиляет роль радушной хозяйки, которую добросовестно, хоть молча и с хмурым лицом, исполняет дочка.

Горячая схватка с мороженым закономерно оборачивается убедительной победой через полчаса. Всухую. Мороженое уничтожено в ноль, в наших рядах пострадавших нет. Может и сляжет кто завтра с горлом, но это будет завтра. Скорее, не будет, потому что Зина уже выносит вскипевший чайник с заварником.

— А что, мадемуазель Зинаида? Почему бы нам у тебя не организовать салон по моде старого русского дворянства? По-французски говорим, — кидаю сомневающийся взгляд на Настеньку, — ну, почти все…

— Мэ уи, — важно подтверждает Кир, истекающий соком груши.

— Сверчок на скрипке что-нибудь сбацает, мы будем вежливо аплодировать, делать вид, что нам нравится, и говорить: шарман(г), шарман(г)…

Потом учу дворянскому языку: «Не соблаговолите ли», «Не будете ли так любезны», «Мадемуазель, вы сегодня чудо, как хороши», «Сударь, вы сегодня в ударе»…

— Сударь, я вас сегодня ударю, — вдруг говорит Зина и вытирает мордаху Кира полотенцем.

На секунду все замирают, затем срубаются от смеха. И начинается вербальная оргия. Со всех сторон слышится: «сударь», «сударыня», «не соблаговолите ли пойти в жопу»… вот только дай им волю. Даже Настенька пытается что-то вякнуть, и вроде нечто получается. Потому что услышавшая её Катя падает от хохота на пол. После спрашивал у Кира, что такого Настенька выдала, не помнит подлец. А Катюша неприличное и под угрозой расстрела вряд ли скажет. Так и остаются некоторые тайны неразгаданными. Навсегда.

Через четверть часа силы на исходе. Самые выносливые ещё сидят, послабее — валяются. Все стонут, некоторые слабо, на излёте сил, хихикают.

Славно время проводим. Впереди ещё побегушки