Книга Трепетный трепач - Екатерина Вильмонт

…Соня жила на Войковской.

— Поедем на такси, — сказал Игнат. — Выпить хочется под одесскую шамовку! А что она за человек, твоя Соня?

— Хороший! Мы не так давно сдружились, хотя знакомы уже года три. Говорит, что хочет познакомить меня с мужчиной своей жизни.

— А он кто?

— Да понятия не имею, хотя Сонька намекала, что я очень удивлюсь. Надо полагать, я его знаю. Посмотрим.

Мы пообедали в кафе и поехали ко мне. Меня била нервная дрожь.

— Лерка, ты чего? — огорченно спросил Игнат. — Все будет нормально. Давай, мы так сделаем — ты пойдешь к себе, возьмешь там все, что надо, а я поднимусь к маме. Может, она уже утихла? Честно говоря, для меня ее поведение — шок, это ей как-то не очень свойственно.

— Видимо, именно я вызываю у твоей мамы непреодолимую аллергию.

— Почему, собственно, непреодолимую? Преодолеем. Она увидит, как я счастлив, и… Погоди. У нас еще будет очень дружная семья.

— Игнат, не надо стремиться к дружной семье, меня вполне устроит нейтралитет.

— Лерка, ты минималистка!

— Нет, Игнат, я просто реалистка.

— Ладно, чего вперед загадывать… Короче, жди меня, и я вернусь, только очень жди!

В квартире было душно и пыльно, захотелось сразу же взяться за уборку. Цветы были в порядке, спасибо Агнии Львовне. Интересно, что там у Игната? Меня вдруг охватил страх — а вдруг его мама с горя заболела, и поставит ему условие, чтобы он бросил меня… Нет, смешно, он меня не бросит. Он и вправду меня любит, но он ведь и маму свою любит. А такие мамы могут и на шантаж пойти. Мало ли… Она, наверное, знает, на какие кнопочки нажать, чтобы испугать его, заставить раскаяться. Одним словом, я сходила с ума, и чтобы окончательно не свихнуться, включила пылесос и с таким остервенением взялась за дело, что даже пылесос не выдержал, стал задыхаться, потом странно взвыл и сдох. Разумеется, я сочла это дурным предзнаменованием и горько разрыдалась. Но тут в дверь позвонили.

— Игнат! — кинулась я к нему.

— Боже, Лерка, что случилось? Чего ревешь?

— Пылесос сломался, тебя не было… я испугалась… — всхлипывала я, прижимаясь к нему.

— Лерка, что за дела? А, я, кажется, понял… Ты решила, что мама возьмет надо мной верх, я тебя брошу и т. д. и т. п. Так?

— Ну…

— И чтоб не страдать, взялась за пылесос? А поскольку ты у меня девушка темпераментная, то он, бедолага, твоего темперамента не вынес? Ну, ты и дуреха! Господи, на кого ты похожа? Я с такой лахудрой в гости не пойду, живо в душ!

— Погоди, а что там было?

— А ничего не было. Оказывается, маменька свалила в санаторий, в Кисловодск. Мне соседка сказала.

— А почему ж ты так долго?

— Ну, с соседкой надо было поговорить из вежливости.

— Постой, а как же собака?

— А собаку взяла эта сука…

— Какая сука?

— Милада.

— Кто такая Милада?

— Сука. Которая втерлась в доверие к моей мамочке, надеясь таким образом меня заполучить. Идиотка! Я, честно говоря, думал, после такого скандала, она к матери больше и носа казать не будет, но там такой комплот образовался… И путевку она ей достала и собаку взяла. Да, Лерка, вот какую на меня охоту открыли…

— Милада, это твоя бывшая?

— Одна из многих бывших. Но, как выяснилось, самая липучая.

— Она красивая?

— Очень.

— А сколько ей лет?

— Года двадцать три или двадцать четыре, но у нее есть один существенный недостаток, для меня просто основополагающий…

— Какой?

— О, заинтересовалась! Понимаешь, Лерка, она не умеет так лопать вареники! Дурочка моя, ты даже не понимаешь, сколько ты для меня значишь…

— И все это время, полтора часа ты гуторил с соседкой?

— Нет. Просто ты задаешь столько вопросов, что я не успел тебе сказать самое важное. Во-первых, наш южно-корейский фильм собираются выдвинуть на «Оскара», а во-вторых, я через неделю должен буду уехать. На месяц, как минимум.

— Господи, куда?

— На Алтай!

— А что там такое?

— Там снимал мой учитель, Терентьев. Он умер в одночасье, сердце. И меня позвали его заменить. Я обязан это сделать в его память. Пойми, маленькая моя, это не обсуждается.

— Понимаю. А мне… мне с тобой нельзя?

— Нет. Понимаешь, я, когда работаю, я не могу отвлекаться. Совсем. Я могу ненароком, и обидеть, и… Одним словом нет, Лерка.

— Ну, нет, так нет. Я поняла.

— Обиделась, дуреха?

— Нет. Обиды — привилегия горничных, сам же говорил.

— Кстати, мне посулили очень большие деньги.

— Это то, что меня волнует меньше всего.

— Знаю. И ценю. Но ты не думай, что твое «Кружево» отойдет на второй план, Мишка занимается этим вплотную. И, возможно, в октябре, если все срастется, начнем снимать. Он уже почти договорился насчет денег, так что…

— Игнат, я ничего плохого не думаю, я просто… еще не умею быть без тебя. Мы с тобой совсем недавно, а…

— Уже проросли друг в друга, да? Но это неизбежно, моя родная, нам придется время от времени расставаться, и, наверное, это даже хорошо. И, знаешь что, тебе сколько времени нужно, чтобы привести себя в божеский вид? Час? Полтора?

— Ну, у нас же есть еще время, нам к восьми. И сегодня все-таки суббота…

— Короче, ты тут чисти перышки, а я смотаюсь по одному делу на часок-полтора.

Я хотела спросить, что за дело, но прикусила язык. Не стоит.

— Хорошо, беги.

Вероятно, хочет купить новый пылесос. Это было бы очень в его духе, — решила я. И оставшееся до его отъезда время я должна вести себя так, чтобы у него и тени раздражения не возникло. Не задавать лишних вопросов, не ныть, хоть я и так не из нытиков, и делать вид, что легко переживу расставание.

Я приняла душ, вымыла голову и решила, что надену свое любимое зеленое платье. Игнат меня в нем не видел, а оно мне очень идет. И глаза накрашу посильнее, и туфли на высоких каблуках надену. Пусть видит, что оставляет вполне привлекательную женщину, к тому же сейчас даже не обремененную детьми… Пусть поревнует, помучается, не все же мне… Милада, которая борется за него в союзе с его мамашей, и вообще им несть числа, его бывшим бабам… Но он же меня любит… А откуда я знаю, что он не так же ведет себя с другими бабами, как со мной? Не говорит им этих трепетных речей, он же трепетный трепач! Одним словом, я себя накрутила. Я была уже готова, одета, обута, и в глазах боевой задор… Буду сегодня у Соньки кокетничать с другими… И тут раздался звонок. Я побежала открывать и остолбенела. На пороге стоял Игнат, гладко выбритый, и улыбался и ямочки на щеках играли…