Книга В горах моё сердце - Фатя Скоморох

— Это я заметила, — сказала с таким серьезным лицом, будто вынесла приговор. — Только… я не могу…

Она замолчала недоговорив.

— Я могу.

Аслан погладил пышущую жаром щеку и легко поцеловал обветренные, сухие губы.

— Отдыхай, — Аслан стремительно вышел, ведь еще немного и ляжет спать с ней рядом.

Софью он все-таки разбудил, когда подкладывал дрова в печь. Она подошла к нему, зябко кутаясь в шаль.

— Как Лена?

Аслан закрыл чугунную дверцу и обернулся.

— Спит.

— Аслан, мне кажется, ты влюблен… Извини, лезу в твои дела, но люди уже болтают.

Сплетни. Он сам дал повод людям языки почесать, что теперь на них грешить, но Лена слишком правильная и уязвимая. Ее люди смогут ранить.

— Ничего, скоро угомонятся, — злость немного проступила в голосе.

— В смысле? — Софья вытаращилась на него. — Украдешь? Аслан, это будет самая глупая кража невесты века. Тебе ее только через забор перекинуть и все.

Аслан тихо рассмеялся.

— Софья, ты копия своего мужа. Никого я красть не собираюсь. Приглашу на свидание. Я, может быть, с подросткового возраста мечтал с любимой девушкой в кино посидеть… на задних рядах.

Настала очередь Софьи смеяться. Правда, в ее веселье улавливался некий скепсис.

— Еще скажи, что не сидел там ни с кем.

— Сидел, но опустим подробности. Это другое.

— Понятно. Романтик бородатый! Ну тогда дерзай, но приготовься получить отказ.

— Я умею быть настойчивым. Сначала с дядей ее поговорю. Там, как я понял, просто договорённости с кем-то. Жених, как мыльный пузырь: дунешь — схлопнется. Но разобраться надо. А потом…

Софья скептически закатила глаза.

— Аслан, ты бы сначала со своей личной жизнью разобрался. Твоя Наталья Лене недвусмысленные намеки кидала во время праздника. Наша Городская тебе не поверит.

Н-да, Наташа. Отомстила. Аслан даже разозлиться на нее не смог. Заслужил эту месть.

— Понятно теперь, если не все, то многое. А ведь я думал, что мы все с ней выяснили до конца, а нет. Спасибо, что сказала. С этим тоже разберусь.

Глава 28. Городские

Холмы выглядели гигантскими кусками ваты на фоне серого неба. Снег шел, не переставая вот уже второй день. Лена сидела у окна и наводила красоту на очередной фотографии. Работы за неделю болезни накопилось много, а заказчики не ждут. Погода за окном манила, будто говоря: идем гулять, но Лена послушно сидела дома у теплого очага. Господин дохтур запретил даже думать о прогулках до полного выздоровления. Она могла только бегать за дровами в сарай и обратно.

Старалась не вспоминать об откровенном ночном разговоре. В тот день она совсем расклеилась и фактически дала этому бабнику все карты в руки. И чувствовала себя сейчас очень по-дурацки: и рада, что, как он сказал, нравится ему, и в ужасе от того, что влюбилась по уши. Надо будет еще раз поговорить. Сказать, что не доверяет ему. Что у него и без нее много женщин — выбирай-не хочу! Все равно весной вернется жить в город. Заур писал, что ее домик почти готов. Будет там жить и заведет кошку, а потом и ребенка. И плевать на общественное мнение. У каждого человека должна быть семья. И потом… в городе никому нет до нее дела. Родит и будет любить и воспитывать.

От скуки по вечерам можно было сойти с ума. Хорошо хоть соседки иногда устраивали вечерние посиделки и развлекали друг друга историями на грани пошлости, подкрепляя решительную идею стать матерью-одиночкой. Некоторые сельские бабы не стеснялись ничего и никого. У Лены иной раз глаза на лоб лезли. Но было весело на этом сельском стендапе за стаканом семечек.

Особенно ей нравилось слушать пошлые истории Фирузы. Она, женщина в летах, которую старшая дочь уже наградила внуками, рассказывала:

— Кто был моим отцом, спросите вы. А я вам отвечу: да кто его знает? Мама моя рассказывала, что после Великой Отечественной мужиков почти не осталось, а детей рожать надо. За бездетность штрафы платили. Вот, значит, засеяли поле пшеницей на границе с Кабардой. Мать моя в колхозе работала. После смены приходилось до дому через это поле топать. И что вы думаете? Вот идет она однажды, а навстречу ей мужик не из наших. Убежать не успела и решила свою долю женского счастья отхватить. Так мне потом перед смертью рассказала. Я, говорит, не стала сопротивляться. Сама его в охапку взяла и все — у меня ребенок есть и штраф платить не надо. Смелая была. Подруги ей завидовали. Многие потом пошли по ее стопам.

— На маньяка охотились? — спросила тогда Лена

— Еще как! — ответила ей Фируза.

— Да, — сказала бабушка Икиан. — А что жэнщинам было делать. Вымер бы народ. Наша соседка от пленного немца родила сына.

Лена ожидала, что Лейла будет сыпать колкими комментариями, но она как-то странно молчала и смотрела в пол. Выглядела неважно.

Сейчас Лена сидела и думала о ней. Подозревала, что скоро у вредной соседки появится маленькое чудо. И, судя по ее нерадостному лицу, не от того от кого она планировала. Лене, с одной стороны, стало жаль ее, а с другой — завидно. Лейла не понимает, какое счастье ей в руки выпало.

Ее мысли прервал стук в окно. Лена выглянула. Наталья. Знакомая Аслана. Грустно усмехнулась про себя: почти единственная любовь. Наталья дружелюбно улыбнулась и в ответ на это на ум пришла фраза: «Насмешка судьбы». Наверное, перепутала дома, подумала Лена.

— Здравствуйте, — поздоровалась она. — Вы немного ошиблись. Аслан в соседнем доме живет.

— Я знаю, но мне никто не открывает и на сотовый ему дозвониться не могу. У Джамала его тоже нет. Замерзла уже! Могу я у вас подождать?

Лена хотела спросить, почему она тогда у Джамала не осталась, но решила, что вопрос получится невежливым. Даже грубым.

— Конечно. Заходите. Ворота не закрыты и собаки у меня нет.

Входная дверь хлопнула, и Наталья впорхнула внутрь. Осмотрелась. В печи потрескивали дрова. Сверху грелся чайник.

— Уютно тут у вас.

— Спасибо. Вы проходите. Я вам чаю налью.

— Надеюсь, варенье у вас осталось? — спросила Наталья, посмотрев на Лену странным колким взглядом.

Лена интуитивно приготовилась к неприятностям.

— Осталось. Абрикосовое будете? — спросила Лена, стараясь казаться беспристрастной.

Лена поставила угощение на стол.

— Да. Оно было чудесным. Аслан мне присылал несколько баночек. Он балует меня, а вы Аслана. Не находите это странным?

Задав вопрос, Наталья зачерпнула варенье ложкой и с наигранным удовольствием отправила его в рот. Томно облизнула губы. Лена начала подозревать, к чему ведет этот спектакль. На воре и шапка горит.