Книга Казино. Любовь и власть в Лас-Вегасе. Риск, азарт, искушение - Николас Пиледжи

Тони просто сиял, когда вернулся за столик.

– Черт возьми, что ты сказал тому парню? – спросил я его.

– Ничего, – ответил Тони.

Как потом выяснилось, слова Тони были следующими: “Моя фамилия не Спилотра, придурок. Ты меня никогда не видел. Фрэнка Розенталя здесь тоже не было. Если я узнаю, что ты это хоть кому-то растрепал, я превращу твою забегаловку в боулинг, а тебя положу вместо кеглей”».

Спилотро прослушивали, за ним следили, его изматывали арестами, ему выдвигали обвинения. Но его так и не признали виновным. За первые пять лет его пребывания в Вегасе в городе произошло больше убийств, чем за предыдущие двадцать пять лет. Ему вменяли убийство крупье из «Сизарс-Пэлас» по имени Красный Килм, но дело так и не дошло до суда. Его подозревали в убийстве Рика Манци, мужа Барбары Макнейр, который был замешан в неудачном сбыте партии наркотиков, но на подозрениях все заглохло. Улыбаясь и приветствуя собравшихся, Спилотро появлялся в суде со своим адвокатом Оскаром Гудманом, а телерепортеры ловили каждый кадр. Рассказывает Фрэнк Куллотта: «Чем больше репортеров видел Оскар, тем дальше от входа он старался запарковать свою чертову тачку, чтобы его интервью получилось как можно длиннее. Тони безгранично доверял Оскару. За все годы, проведенные в Вегасе, он никогда не торчал больше двух часов в тюрьме, ожидая выхода под залог. Когда я намекал ему насчет Оскара, который, по моему мнению, просто играл на публику, Тони обычно кивал и начинал жевать свой большой палец. Он постоянно грыз кожу вокруг своего правого большого пальца. Иногда палец выглядел ужасно замусоленным и обгрызенным.

Позже, когда Оскар разбогател, Тони любил смотреть на высокое кирпичное здание, которое Оскар построил на Форс-стрит и повторять: “Я построил это здание”. Будто он гордился этим. Но я никогда не мог понять, почему Тони так любил Оскара. Этот парень – адвокат. Он сделал состояние на Тони. Я бы никогда не стал доверять человеку, который носит фальшивый “Ролекс”».

12

Это одна из проблем брака с малышкой на десять… даже на девять из десяти

Брак Левши по прошествии двух или трех лет стал напоминать провальную ставку. Джери родила сына, его назвали Стивен, и она очень его любила; но роль домохозяйки, которую отводил ей Левша, казалась ей слишком ограниченной, особенно после того, как он сам отказался играть по им же самим придуманным правилам. Левша днем и ночью работал в казино, и Джери стала подозревать его в связях с другими женщинами. Она рассказывала своей сестре о чеках на ювелирные украшения и подарки, которые она находила в его карманах, относя костюмы в химчистку. Когда она обвинила его в интрижках, он назвал ее сумасшедшей. Он сказал, что она злоупотребляет алкоголем и таблетками.

Поэтому Джери начала гулять. Иногда она уходила на всю ночь. Иногда пропадала все выходные. Левша стал все чаще нанимать частных детективов, чтобы выслеживать ее. Он приезжал в ее любимые бары и требовал, чтобы она немедленно возвращалась домой. В конце концов, он стал угрожать ей разводом. Он пригласил ее в офис Оскара Гудмана и показал официальные медицинские заключения, свидетельствующие о ее зависимости от алкоголя и антидепрессантов. Он ясно дал понять, что дни ее власти и достатка закончились, и теперь она рискует лишиться родительских прав.

«Джери не хотела все потерять, – рассказывала ее сестра Барбара Стокич, – но Левша мог принять ее назад только при условии, что она родит ему второго ребенка и постарается держаться подальше от таблеток и выпивки. Я знаю, что Джери не хотела второго ребенка, но это был ее единственный шанс не вылететь на улицу. Она рассказывала мне о том, что у него огромная власть. Что суды и судьи принадлежат ему. Что против него она бессильна.

Поэтому она сдалась, и в 1973 году родилась Стефани, но проблем это не решило. По правде говоря, появление Стефани во многом только усугубило ситуацию, поскольку Джери была в ярости из-за того, что ее вынуждают родить. Стивен был чудесным. Мальчик. Джери была счастлива, что у нее есть сын. Но ребенок, рожденный по принуждению, который еще и оказался девочкой – девочкой-конкуренткой ее собственной дочери Робин, – сломил Джери. Она так и не полюбила Стефани. И я думаю, она так и не простила Фрэнка за то, что он заставил ее еще раз пройти через муки беременности».

«Я знал, что дела дома идут неважно, – рассказывает Левша, – но я слишком поздно увидел, насколько все плохо. Джери было не понять. Иногда она просыпалась счастливой, а иной раз рядом с ней было невозможно находиться. Все сказанное она воспринимала в штыки.

Ей не нравилось, когда я выговаривал ей за выпивку или за то, что она позволила семилетнему Стивену поколотить Стефани, которой было всего три.

Джери боготворила Стивена. Она его страшно баловала. Он был ее счастьем. Прекрасным малышом, словно сошедшим с этикетки детского питания. Она любила его намного больше, чем дочь.

А еще Джери была крайне упряма. Она плевать хотела на то, что говорят или видят окружающие. И люди, которые были с ними знакомы, старались лишний раз не открывать рот.

«Я, например, не знал, что Ленни Мармур продолжал иметь некую гипнотическую власть над Джери даже через долгое время после нашей свадьбы. Я знал, что им приходилось общаться из-за Робин, но я не догадывался, что, отправляясь в тур по магазинам Беверли-Хиллз с Кети, женой Аллена Глика, она встречалась там с Мармуром.

Раз или два в месяц Джери и Кети садились на борт “Лир-джета”, принадлежащего корпорации“ Арджент”. В аэропорту “Бербанк” их забирал лимузин и отвозил в первый магазин, где они начинали прицениваться. Спустя несколько минут Джери просто выходила на улицу. Она даже не говорила Кети, куда направляется. Она просто исчезала, а потом, часа через три-четыре, находила Кети в аэропорту или где-то еще, и они вместе летели обратно. Никаких объяснений. Ничего.

Кети Глик рассказывала все мужу, но Аллен из опасений влезть куда не надо – или по какой-то иной причине – ничего мне не говорил. Так что я на самом деле не знал, что происходит. Джери понимала, что ее никто не сдаст, и была права.

Два моих ближайших друга, Гарри и Биби Соломон, самые прямолинейные люди из всех, кого мне доводилось встретить в жизни, в конце концов, ввели меня в курс дела. Они время от времени выходили в свет с Джери, если я был на работе. Однажды я забронировал им столик в ресторане при отеле “Дьюнс”. Это было заведение высшего уровня. Музыка. Танцы. Изысканная еда.

Некоторое время спустя Гарри пришел ко мне и сказал, что ему нужно кое в чем признаться. Таким вот он был парнем. Он произнес: “Я знаю, что ты мне этого не простишь, но все равно скажу. Нужно было рассказать тебе раньше. Я никак не мог решиться”. Я ответил: “Давай, Гарри, ближе к сути”.

Он продолжил: “Тут вот какое дело. Мы ужинали, играла музыка. К нашему столу подошел какой-то мужик и пригласил Джери на танец, на что я велел ему исчезнуть. Я говорю ей: «Ты с ума сошла?» А она такая: «Не твое дело». Она встала, подошла к столу, за которым сидел этот парень и сказала: «Я согласна потанцевать»”.