Книга Безродные шпионы. Тайная стража у колыбели Израиля - Матти Фридман

Надо шевелить мозгами и иногда ставить себя на их место. Я не превращаюсь в человека, желающего мира любой ценой, с риском для нашей безопасности… Если девяносто процентов арабского населения хотят жить в мире с нами, трудиться вместе с нами, зарабатывать для себя и для своих семей, работая на евреев, с евреями или как-то еще, то достаточно остальных десяти процентов, которым охота пострелять, убить одного здесь, двоих там, чтобы с обеих сторон задули злые ветры… Контроль в руках экстремистов, с которыми у вас нет общего языка. Они живут на совершенно другом уровне; я имею в виду не мораль. Их вера записана совсем другими буквами.

Гамлиэль высказывает подозрения израильской улицы, коренящиеся в длительном и несчастливом опыте, в сочетании с пониманием, что евреи жили на этой улице всегда. Евреи, приехавшие в Израиль из исламского мира, привезли глубокую недоверчивость к этому миру, признание важности веры, часто непонятной для людей с Запада, и уверенность в незавидной доле слабых. Многие израильтяне еще недавно сочли бы этот подход отсталым, но события последних лет в Израиле и вокруг него многих заставили передумать. В словах Гамлиэля можно расслышать доминирующий политический мотив нынешних израильтян.

Для половины еврейского населения Израиля Ближний Восток не нов, как не нова напряженность с мусульманским большинством: это всего лишь новое проявление той силы, которая веками мучила их семьи. Они переехали в другое место в регионе, баланс сил изменился, но для евреев из исламского мира, пусть они теперь организованы и вооружены, будучи израильтянами, игроки остались прежними. Гамлиэль из Дамаска видел Войну 1948 года не так, как боец Пальмаха из Варшавы, хотя они воевали на одной стороне. Причина в том, что Израиль сложен. Для евреев Европы это беженский лагерь. Для исламского мира это мятеж внутреннего меньшинства.

Если поместить в центр израильской истории евреев из исламского мира, то прольется свет на некоторые неверно понимаемые аспекты здешнего конфликта, например, на острое неприятие в регионе израильтян как пришельцев — «крестоносцев», «колониалистов». В Каире, например, красуется огромная панорама, прославляющая форсирование египетской армией Суэцкого канала в войне 1973 года. Израильские солдаты изображены на ней как блондины в униженных позах, сдающиеся героям-египтянам. Это забавно, ведь если вы видели настоящих израильских солдат, то знаете, что многие из них — вылитые египтяне. Собственно, некоторые израильские солдаты на Суэцком канале и были, без сомнения, египтянами.

Для арабского мира все это непросто и обременительно. Возникают тяжелые вопросы: куда и почему девались египетские, иракские, марокканские евреи? Возникает понимание, что если Государство Израиль — проблема для арабского мира, то создал эту проблему в некоторой степени сам арабский мир, преследовавший, а потом и изгнавший евреев, принадлежавших к этому миру. Удобнее раздувать вину Европы и затушевывать свою собственную, клеймя израильтян как «колониалистов» и изображая их блондинами. Вышло так, что евреи, формирующие историю Израиля, обычно рады думать о себе как о блондинах, потому что в Европе их столетиями окарикатуривали, изображая людьми с Востока. Происходит причудливое совпадение интересов, при котором все спешат забыть, что эта картина имеет мало общего с той страной, которую вы увидите, если просто постоите на улице и понаблюдаете за ее жизнью.

Если суметь понять эту часть израильской истории, то проливается свет на важную сторону здешнего внутреннего диспута, часто неверно воспринимаемого извне. Некоторые дети и внуки сионистов — основателей государства из Европы не знают, как относиться к получившейся в итоге ближневосточной стране. Им недостает прежней страны, где все эти люди находились в тени, а их голоса почти не были слышны. Выражением обиды и негодования порой становится ностальгия по либерализму былых времен или острая критика в адрес «правых» и «религиозных». Чаще источником всего этого служит более глубокая неудовлетворенность: многие израильтяне не ожидали, что их Израиль окажется таким, каким оказался.

«Порой воображение играет с тобой злые шутки, — пишет французский писатель Ромен Гари в романе „Воздушные змеи“, герой которого, молодой французский крестьянин, мечтает в годы нацистской оккупации о женщине и о Франции. — Это касается женщин, идей, стран: ты любишь идею, она кажется тебе самой прекрасной, но когда она становится явью, то уже не похожа на себя; хорошо, если не становится полным навозом. Или, например, ты любишь свою страну, и уж так любишь, что в конце концов она совершенно перестает тебя устраивать, потому что никуда не годится». Многие израильские споры только кажутся сосредоточенными на других вещах, но на самом деле они — как раз об этом.

В общепринятой израильской истории такие люди, как четверо наших разведчиков, уроженцы исламского мира, примкнули к евреям из Европы. Но происшедшее на самом деле гораздо ближе к противоположному. Пальмах, дерзкое ополчение, обуреваемое революционной энергией Европы середины двадцатого века, стал одним из славных мифов об основании государства. Арабский отдел, маленький отряд ближневосточных евреев, осторожно пробиравшихся по опасному родному региону, славы не снискал. Но Пальмах мало что может объяснить в нынешнем Израиле, тогда как Арабский отдел объясняет многое. Многогранные личности его сотрудников, их сложносоставные истории — словно окно в многогранную природу самой страны и сложносоставные истории, которые она о себе рассказывает.

19. Жоржетта

В начале 1949 года Ицхак вряд ли мог ясно представить себе будущее Израиля и Ближнего Востока, как и свое место и там, и там в роли арабоговорящего еврея. Ему было понятно другое: он — молодой мужчина в большом городе. В Бейруте были кафе и пляжи. Бейрут источал энергию. Ицхак, как и остальные, стал ходить в танцевальные клубы, но оказалось, что в лучших среди них — «Кит-Кате» и «Черном слоне», обслуживавших иностранцев и богатых арабов, — требовалось умение танцевать в паре. Разведчики этим умением не обладали, ведь у пионеров сионизма «салонная» культура высмеивалась как буржуазная, у них в чести были только народные пляски.

Парни познакомились в центре Бейрута с армянской парой, имевшей фонограф и обучавшей у себя в гостиной бальным танцам; возможно, эти люди мнили себя богемой и мечтали о Париже, а возможно, вспоминали свое изысканное прошлое. Ицхак и Хавакук записались на уроки. Когда не хватало женщин, они танцевали вдвоем. Собственно, шикарными клубами выбор не исчерпывался: всегда можно было наведаться в простонародное заведение, где платные партнерши соглашались потанцевать с клиентом, выпить с ним и предоставить иные услуги.

Судя по фотографиям в архиве Пальмаха, у разведчиков было время на отдых. Гамлиэль совершал прогулки по живописным окрестностям, лакомился бананами (фото на ниже 1, 2). Якуба катался на лыжах в Ливанских горах, Ицхак — тоже (фото 3, 4). Кроме того, Ицхак полюбил пляж (фото 5). Там он набрел на волейбольную площадку, где регулярно играла группа молодых бейрутцев. В эту компанию входили и мусульмане, и христиане, молодежь либеральных воззрений; некоторые девушки не стеснялись появляться в купальниках. Там Ицхак познакомился с Жоржеттой, которой было девятнадцать лет, если не меньше.