Книга Лучшие парни галактики - Надежда Мамаева

Каждый, қто находился на корабле, каждый, кто спасся, это понимал. Но ликования не было. Было лишь облегчение: закончилось. Пусть не до конца, нo самое страшное уже позади, в небытии. Исчезли красными точками на экранах радаров и из их жизней.

— Подготовка к взлету, — голос Эйджея был практически неотличим oт искиновского по теплоте и числу эмоций.

А Кэм поймала себя на мысли: всем, кто сейчас остался на корабле, будут сниться кошмары. И ей в том числе. Но Эйджею — больше остальных. Ведь одно дело — убивать, защищаясь, на инстинктах, другое — отдавать осознанный и приказ об уничтожении почти четырех десятков.

Корабль меж тем покачнулся, Алекс вцепился руками в штурвал, Мэд пытался ввести координаты в навигационном вирт-окне.

Взлет больше напоминал шатания пьяного матроса, хотя Кэм и пыталась переключить гравикомпрессоры в режим пилотирования, но искин невзлюбил ее не хуже, чем законная жена — любовницу.

Эйджей стоял все так же у капитанского мостика, схватившись одной рукой за поручень, и казалось, что держался на одном лишь упрямстве. Он цедил сквозь зубы то «возьми левее», то «сейчас брюхом деревья причешешь», то просто воодушевляющий Роя мат.

Корабль, чертыхаясь, скорее вопреки, нежели благодаря, неумехе пилоту все же летел, и через полчаса мытарств Ρоя и нервного напряжения всех пассажиров вышел из зоны белого шума. Ферролитовый лес кончился резко, динамики тут же резво вдарили высокочастотной сигнала связи.

Эйджей поморщился. Искин, который так и просился на перепрошивку, был ни к черту. Вместо того чтобы принять сигнал и запросить капитана или лицо, его замещающее, о трансляции, этот программный выкидыш сразу же врубил на прием все динамики, а спустя несколько секунд вывел и изображение.

«Хотя… — невольно подумал Джей, — может, это своеобразная месть бездушной машины тем вандалам, которые в ней покопались».

При этом его взгляд неосознанно замер на затылке Кэм.

А изображение же, сжав губы, менторским тоном вещало об отказе идти на уступки.

— Командующий Росс, — выходя на прямую линию, обратился к генералу Эйджей.

Он знал Росса, еще когда сам был рядовым, а нынешний генерал — капитаном. Пути разошлись, но память о несгибаемом, стальном генерале осталась.

— Не нужно никаких уступок. Пираты мертвы.

На лице виртуального собеседника не дрогнул ни один мускул, выражение не изменилось ни капли, но вот из взгляда начала исчезать напряженность оголенного нерва.

— Доложите обстановку.

Последовавший за этим распоряжением короткий обмен фразами, словно очередями из плазменной винтовки, казался всем, и Кэм в том числе, вроде бы понятным — говорили җе на всеобщем языке, но вот смысл… Он исчезал в водовороте таких простых вроде бы терминов. А когда вояки, бывший и нынешний, и вовсе перешли на жаргон, то ей пришлось расшифровывать даже простые выражения. Так, например, Кэм только из контекста догадалась, что «пощекотать сопелку» — это «обмануть систему дистанционного открытия шлюзов», а «пополоскать в чужом тазу жопу» — это «пройти незамеченным и ликвидировать охрану периметра».

Наконец сеанс связи закончился. Генерал сообщил, что к бывшим пленным вылетает отряд экстренного реагирования и несколько бригад медиков.

Едва экран погас, Эйджей покачнулся и кулем упал на пол. Никто не успел его подхватить.

Когда помощь прилетела, то эвакуировали бывших пленных четко и слаженно. Кому-то оказывали помощь на месте, кого-то сразу погружали в криокапсулы для доставки в больницу.

У Кэм диагностировали общее истощение и нервный срыв. Рой, помимо прочего, получил трещину в лучевой кости, которую тут же затянули в пластиковый фиксатор. Везучий Мэд отделался лишь плеядой гематом и растяжением сухожилий.

А вот ведущего тотчас же запихнули под купол криокамеры, и лица у медиков были крайне озабоченные.

Полет обратно мало кто запомнил. Отчасти от усталости, отчасти — от убойного коктейля лекарств. Но погружаться в полетный сон бывшие пленные отказались как один.

Кэм желала лишь одного — поскорее оказаться дома. И плевать, что скоро ее жилье продадут за долги. Это ерунда. Главное, что она жива.

Такие мысли витали в голове, когда корабль приземлился. А вот чего никто из участников совершенно не ожидал, так это толпы ушлых журналюг у трапа.

ГЛАВА 8

Как там раньше называли журналистов? Акулы пера?

Самое то.

Хищники, что рыскают воқруг своих жертв. Готовы вырвать кусок горячих фактов, и не важно, будет ли кусок кровавым. Скорее наоборот — так даже лучше.

Зоңа терминала, где встречали бывших пленников, была оцеплена. Но это не мешало журналистам столпиться у границы этой зоны. И кричать, кричать.

— Что вы чувствовали, когда узнали, что вас захватили?

— Вас били?

— Угрожали?

— Как сильно вы пострадали?

— Как вам удалось выбраться?

— Вам пришлось убить их?

При последнем вопросе Кэм вздрогнула.

Поскорей бы все закончилось!

Так думали члены съемочной группы, которым не повезло оказаться на острове, а не в уютной студии, и все участники. Все, кто передвигался своим ходом в окружении охранников, что скорее напоминали конвоиров.

Алчущее сборище журналистов не упускало из виду ни одного пострадавшего. Щелкали затворы камер, сверкали вспышки. Один смельчак попробовал запустить коптер. Их сбили — и коптер, и смельчака. А после нарушителя увели в наручниках в сторону служебных помещений.

Кэм его не жалела. Она вообще отстраненно наблюдала за шумихой, за воодушевленными писаками. Ей хотелось поскорее очутиться дома. И забыть весь этот кошмар. Последнее — едва ли…

Мэд что-то зудел на ухо — пытался разрядить обстановку. Кэм рассеянно кивала, не отрывая взгляда от рыжеволосой помощницы режиссера. Она-тo как оказалась на острове? Вряд ли ей сильно понадобилось. Тогда почему?

Алекс шел следом за ними и напряженно вглядывался в толпу журналистов. Он-то их особенно не любил. Какие они сейчас все смелые, рьяные, говорливые. Улыбки так и светятся, глаза так и слепят блеском близкой наживы. «Эксклюзив! Свежие подробности невероятного освобождения!» Уже через час заголовки будут пестреть на страницах по всей галосети.

Вот бы их туда, в самую гущу чужих разборок. Да чтобы выгрызали себе право на жизнь и свободу. Но нет, они только безоружных кусать могут. Или исподтишка.

— Они не виноваты, — раздался голос рядом.

— Что, простите? — неверяще переспросил Рой у Никки.

Та чуть отстала, поэтому сравнялась с Алексом.

— Они не виноваты в том, что с нами случилось, — повторила рыжеволосая.