Книга Иван Московский. Первые шаги - Михаил Ланцов

– Лука Ильич! – крикнул княжич командира тыловой службы.

– Я здесь! – произнес он с интонацией ла Шене[81], возникнув буквально из ниоткуда.

– Бери своих ребят и укладывайте помост поверх завала.

– Прямо поверх тел? – озадаченно переспросил он.

– Да. Видишь – лошади не идут.

– Слушаюсь… – неохотно ответил он и стал со своими бойцами доски, что были задействованы для позиций стрелков, тягать да укладывать на трупы. И вязать промеж себя, чтобы не расползались.

За четверть часа управились, с головы до ног перемазавшись в крови и прочих субстанциях. И только после этого архиепископ смог двинуть своего коня дальше. Тот неохотно, но пошел по помосту. А за ним и остальные.

Въехала делегация на территорию лагеря. Чистую весьма. Ваня даже отхожее место организовать успел, чтобы люди все тут не загадили. Да и за мусором следили.

Осмотрелись они. Помолчали. А потом архиепископ произнес:

– Помощь твоя нужна, княже.

– Борецкая со други своя, – тут же включился посадник, – в Детинце затворилась. На вече до смертоубийства дошло большого.

– Тут, я вижу, тоже… – мрачно заметил архиепископ, который имел вид весьма бледный с легким зеленоватым оттенком.

Оказалось, что литовская партия Новгорода после неудачного ночного нападения окончательно потеряла поддержку вече. Даже те бояре и купцы, что колебались, страшно испугались того, ЧТО с городом сделает князь, который ТАК замесил людей на тех улочках. Не стоило и сомневаться – за тем ночным нападением следили все заинтересованные стороны самым пристальным образом. И к рассвету уже знали о полном его провале. В душещипательных деталях.

Так вот. Поняв, что их прямо сейчас на вече станут вязать, представители литовской партии схватились за оружие и стали пробиваться к Детинцу. Где и заперлись, пользуясь тем, что владычный полк стоял заслоном между Детинцем и князем. Причем, что примечательно, именно в самое защищенное место города оказались свезены основные запасы Новгорода загодя, еще при ожидании подхода княжича.

Что представлял собой Детинец образца 1471 года? Достаточно примитивную, раннесредневековую каменную крепость, со слабо развитыми башнями и скудным «обвесом» куртины. Несмотря на то что строили ее в 1430-е годы, у него даже кованых подъемных решеток на проездных воротах не было. Да и вообще, строили крепость хоть и из камня, но явно без всякого старания и разумения. А ведь под рукой была Ливония, куда купцы ездили и много чего видели. Однако же применять «новинки» не стали, будучи уверены в своей неуязвимости[82]. Разве что ров с водой выкопали, дополнительно отгородив Детинец от прочих земель Софийской стороны. Видимо, из-за того, чтобы там можно было спокойно пересидеть пожар, который в деревянном городе мог случиться внезапно, выжигая все…

– Кто сообщил о том, что я пойду на Руссу? – выслушав подробный рассказ архиепископа и посадника о диспозиции, спросил Ваня.

– Что?

– Отче, в Новгороде прекрасно знали, когда, куда и с каким войском я пойду. Кто об этом сообщил? Этот человек хотел убить меня.

– Тебя хотели просто взять в плен…

– Не надо врать! – рявкнул Ваня. – У меня есть письмо, найденное у Александра Чарторыйского. Писал его покойный сын Марфы. И там прямо сказано, что меня должно убить в том бою, дабы ослабить волю отца моего. Гибель единственного сына кого хочешь подкосит. Не так ли? И ты, отче, прекрасно это знаешь.

Архиепископ глубоко вдохнул и медленно, судорожно выдохнул. А потом вытер выступивший на лице пот.

– Кто?!

– Филипп… – дрожащим тихим голосом сообщил он, не поднимая глаз. – Митрополит прислал письмо. Предлагал разрешить наши противоречия миром. Чтобы не отлагалась Церковь Новгородская и Псковская в пользу Киевской митрополии. И в знак своего расположения сообщал нам о том, что ты пойдешь малыми силами в отрыве от ратей отца своего. И что именно ты склоняешь отца своего к крестовому походу супротив нас и слова дурные против добрых христиан сказываешь. Месяц же спустя от него второе письмо пришло, в котором говорилось, будто бы не выступит отец твой в поход на север и ты будешь один с тремя сотнями всадников. Пешцев же он хоть и упоминал, но за воинов не почитал, называя ряжеными скоморохами.

– У тебя сохранились те письма?

– Да.

– И он там предлагает убить меня?

– Он пишет, что для всех будет лучше, если ты погибнешь.

– Немедленно пошли за ними, – холодно произнес Ваня. – Мне нужны эти письма. Ты понял меня?

– Да, – глухо произнес архиепископ, испуганно озираясь. Воины княжича слышали их разговор, и у них были ТАКИЕ лица, что и не пересказать. Будто сейчас его рвать будут, голыми руками.

– Митрополит писал только тебе?

– Мне то неведомо, – развел руками Феофил.

– Но ты ведь что-то предполагаешь?

– Полагаю, что писал. Борецким и кое-кому еще. Уж больно они воспылали уверенностью в успехе дела. Стали подбивать не токмо рать твою побить, но и на Москву идти после да отца твоего остужать от прыти лишней.

– Ясно… – сухо ответил Ваня, глядя на архиепископа. – Мои условия город принимает?

– Да.

– Все?

– Да. Только…

– Что?!

– Выступая против тебя, мы подняли все войска, какие могли. Не спеша, вдумчиво. Собралась двадцать одна сотня. Ныне же, после двух поражений и неурядиц внутренних, скудно стало с воинством. Кто погиб, кто ранен, кто разбежался, кто за этих стоит, засев с ними в Детинце. У нас едва три сотни осталось, готовых к бою. Мы готовы выставить их для похода на татар. Но их всего три сотни, а не запрошенные тобою пять. И город останется совсем без защиты…

– Кто среди них?

– Владычный полк весь. Сто пятьдесят два всадника.

– Владычный? Весь? – удивился Ваня. – Везучие у тебя люди.

– Они не ходили в поход супротив тебя. Я не пустил их. Оттого и сберег.

– Хм, – усмехнулся княжич. – Это хорошо. Кто еще?

– Обрывки дружин боярских из тех домов, что за Москву стоят. Все войско Новгорода ныне вокруг моего полка стоит. Никакой дружины свыше двадцати всадников более и не найти по городу.

– Как вы можете это возместить?

– Мы можем дать денег сверх виры.

– Сколько?

– Еще десять тысяч.

– Добавь туда еще двух мастеров колокольных, пятерых – медного дела и дюжину ковалей добрых. Сорок пудов бронзы колокольной[83]. И… – Ваня задумался на секунду… – книги разные. Да. Я люблю книги. Оттого было бы недурно, если бы все книги, что есть ныне в Новгороде и прочих городах да монастырях твоей епархии, были переданы мне в дар, либо как есть, либо в списке. Что на нашем языке, что на иных. А с ними и списки договоров старых.