Книга Избранник Небес - Алек Кадеш

Долина Свободы, левый берег Красного моря

Протянув сильную жилистую руку, Аббадон устрашающе развернул крылья и уверенно шагнул вперед, оставляя когтями глубокие царапины в мозаичной плитке на полу. Уловив его взгляд, направленный на книгу Разиэля, ребе, не теряя ни секунды, раскрыл ее на засветившейся странице. Развернувшись лицом к демону, он громко начал читать три стиха из книги Исхода, каждый из которых насчитывал 72 буквы. Из этих стихов образовывались методом перестановки букв 72 трехбуквенных Имени Всевышнего, которые были вплетены в непроизносимый для непосвященных Шем ха-Мефораш:

— «И двинулся Ангел Всесильного, шедший перед станом Израиля, и пошел позади них: столп облачный двинулся впереди них и встал позади них, и вошел он между войском египетским и станом Израиля, и было облако и мрак, и осветил ночь; и не сближались один с другим всю ночь. И навел Моше руку свою на море, и гнал Бог море сильным восточным ветром всю ночь, и сделал море сушею, и расступились воды».

Люпус размашисто брызнул святой водой в сторону приближающегося демона, но капли, не долетев до него, невероятным образом зависли в воздухе. Вокруг служителей Божьих проявилось множество бледно-голубых нитей, которые начали сплетаться между собою и вытягиваться дугой вверх к потолку, образовывая над ними подобие мерцающего полупрозрачного купола небесного цвета. Разъяренный Аббадон, наткнувшись на выросшую перед ним невидимую стену, рычал как лютый зверь. В ярости он пытался разорвать ее когтями, но на ней оставались лишь слабые следы, которые тут же затягивались. С каждым новым словом, произнесенным Абулафией, пространство искажалось все сильнее, а сила демона таяла на глазах. Его движения уже замедлились, будто он пытался высвободиться из бочки с застывшей густой смолой. Кардинал повернул голову в сторону Люпуса, который читал молитву на латыни каким-то не своим, искаженным голосом. Он испугался, заметив, что тот вдруг начал медленно расплываться, как кисель по столу, вместе с распятием, которым размахивал. Ребе краем глаза заметил, что с Ферроли происходило то же самое — их тела постепенно размывались, исчезая в воронке пространственно-временного тоннеля.

На мгновение перед глазами у кардинала все потемнело, а затем появились плывущие во все стороны медленно затухающие звездочки, какие бывают во время резкого перепада давления. Абулафия, испугавшись не меньше Ферроли, взглянул в сторону открытого окна, но, к своему удивлению, вместо него и каменных стен кабинета увидел вздымающиеся от сильного ветра, пенящиеся морские волны, которые врезались на горизонте в красные песчаные холмы.

«Где мы? Неужели все и вправду получилось?», — услышал ребе промелькнувшую у него в голове мысль.

Резкий запах морских водорослей ударил в нос, так что ощущение реальности происходящего уже не вызывало никаких сомнений, но сознание служителей Божьих все еще отказывалось воспринимать невероятную перемену окружающего мира. Под ногами вместо пола из старой выцветшей мозаики проплывали разорванные восточным ветром серые облака. День неестественно быстро сменился сумерками, которые, в свою очередь, не успев наступить, уже сгустились синими красками. Внизу на темном фоне земли все ярче выделялось красное яркое пятно огня, по мере приближения к которому все отчетливее вырисовывались множественные детали открывшегося видения.

Сквозь песчаную пыль, поднятую ветром, неподалеку от морского берега виднелось огромное скопление народа, повозок, нагруженных доверху объемными тюками, и домашний скот, ревущий от жажды. Гигантский огненный столп высотой не менее ста метров, который сверху казался всего лишь пылающим красным пятном, хорошо освещал людей, воздевающих руки к небу. Некоторые из них стояли у самой кромки неспокойного моря и громко взывали к своему Богу, пытаясь перекричать шум волн и гул, исходящий от медленно передвигающегося столпа, который удалился на километр от берега и замер на месте, преградив войску фараона путь. Воины, стоящие в первых рядах, пали ниц в страхе перед огненным видением, но сотники били их плетьми, заставляя подняться. В то время, как в стане евреев, собравшихся на краю пустыни, было светло, египетское войско, находящееся по другую сторону столпа вдали от морского берега, странным образом пребывало в кромешной тьме. Только благодаря факелам, которые нещадно трепал ветер, можно было узнать в бесчисленном множестве темных силуэтов всадников, лучников и возниц, восседающих на колесницах. Длинные ряды боевой пехоты в легких доспехах растянулись вогнутым полукругом на многие километры, огибая стан евреев.

Громкие окрики сотников, свист плетей, рассекающих спины воинов, которые боялись поднять глаза на лицо ангела, проявившееся в огненном столпе, тревожное ржание боевых коней; шепот сбитых с толку колдунов, бросающих магические кости и видящих по ним множество человеческих смертей без каких-либо следов кровопролития — все эти звуки бренного мира, подхваченные ветром, уносило обратно на Небо, чтобы вновь запечатлеть там, на Небесных Скрижалях, где они извечно хранились, так же, как и эта ночь, хранимая Богом.

Время перевалило за полночь, и в стане египтян мрак сгустился настолько, что уже ничего не было видно на расстоянии вытянутой руки. Предчувствие беды закралось в душу каждого воина. Они поняли, что Господь снова, также как и в предыдущих казнях, провел черту между ними и рабами-евреями.

— Огня, дайте больше огня! — отдал команду фараон, выглянув из своего походного шатра.

Каждый из десятников зажег факел и огонь, отраженный от железных наконечников копий и покрытых медью деревянных щитов, осветил холодным блеском металла все войско, состоящее из шестисот колесниц, пятидесяти тысяч всадников и двухсот тысяч пехоты. Заметив коварную улыбку на лице двадцатиметрового каменного идола Бааль Цфона,[50] стоящего у входа в долину Свободы, которому поклонялись племена Ханаана, фараон ощутил незримое присутствие Ангела Смерти. По мнению Тутмоса III,[51] ангел пришел за своей жертвой — душами беглых рабов-евреев. Укрепившись уверенностью в победе, он решил дождаться утра во избежание излишних потерь среди своего войска, чьи действия сковывал мрак ночи.

Крики о помощи, обращенные к Богу, доносившиеся из стана израильтян, только усилили в его сердце желание отомстить за своего погибшего первенца и за Египет, разоренный десятью казнями.

Обеспокоенные дурными предзнаменованиями и гнетущим предсказанием прорицателя, жрецы, склонив головы, вошли в шатер фараона. Главный жрец приблизился к Тутмосу, восседающему на походном троне и, низко поклонившись, произнес:

— О величественный владыка, следящий за Маат![52] Выслушай раба твоего, старшего из хергеб,[53] который видит открытыми глазами знамения богов и слышит голос Тота.[54] Ты — божественный сын Ра, передал нам, жрецам Амона, три города в южном Ливане и великое множество домов и земли в Верхнем и Нижнем Царстве. Ты — наш верховный жрец, приносящий Амону еду и питье на жертвенный стол, совершая предписанные шестьдесят церемоний. И ныне великий Амон велел передать тебе: «Когда правили Египтом чужие, пришло это племя евреев числом семьдесят человек. Одиннадцатый сын их отца был продан до этого к нам в рабство. И когда возмужал он, Бог возвеличил его в глазах фараона и дал тот ему имя Псофомфанех,[55] а также Аврех и Цафнат-Панеах,[56] потому что спас он страну от голодной смерти. И поселилось племя евреев в Гелиополе, на зеленых лугах для скота и расплодились из жалкой горстки до великого множества. Угнетал их отец твой и отец отца твоего — фараон Ахмос, но плодились они еще больше, как и предрекал Авраам, начинатель их рода. Это тот еврейский колдун, который благодаря „магии“ Бога евреев уничтожил войско Кдорлаомера, разбившего всех великанов и хореев, и царей Адмы, Цвоима, Сдома, Аморы и Белы. Из-за жены этого еврея, благодаря „колдовским чарам“, покрылись большими язвами все слуги и сам фараон Аменемхет II — четыре века тому назад. Дочь отца твоего, Термутис, усыновила еврейское дитя в седьмом поколении после Авраама и назвала его Моше. Знаешь ты, что когда вырос он, то спас страну от нашествия эфиопов, которые разорили Египет, разграбили Мемфис и покорили все Верхнее царство. Он вернул нам обратно все, что те вывезли в Саву.[57] И стали от зависти советовать придворные и военачальники отцу твоему убить Моше, ибо народ полюбил его и восхвалял в своих песнях. Сестра твоя Термутис, узнав об этом плане, обманула слуг отца твоего, которые искали Моше на пути в Аксум,[58] так как думали, что он бежит туда к царской дочери Фарбис, на которой женился, когда покорил эфиопов. Но Термутис отправила его к Реуэлю,[59] правителю Мидьяна с письмом, в котором просила оказать ей услугу и укрыть своего сына от преследователей, желающих его смерти. И вот теперь спустя полвека пришел к тебе Моше по поручению Бога евреев за этим народом и вывел его. Видел ты своими глазами, как погибал Египет, но не отпускал евреев, которых сделали рабами твои отцы, хотя не было продающего их, и никто не отвесил за них серебро».