Книга Дунай. Река империй - Андрей Шарый

В октябре 2010 года после дождливого и принесшего очередные наводнения лета произошла авария на венгерском алюминиевом комбинате Ajkai Timfoldgyar Zrt, в ста с лишним километрах западнее Дуная. Прорвало плотину резервуара для производственных отходов, и полутораметровая, переворачивавшая автобусы токсичная волна – миллион тонн вещества под названием “красный шлам” (по-немецки schlamm означает “грязь”, это побочный продукт получения глинозема) – прокатилась по улицам местных деревень. Десять человек утонули в этой жуткой жиже или погибли от химических ожогов, еще полторы сотни получили ранения, население пришлось эвакуировать, владельца комбината – штрафовать на 650 миллионов долларов (!) и арестовывать. Через трое суток щелочной раствор, протянувшийся по дорогам и полям долгим ядовитым хвостом, через речки Марцал и Раба попал в Дунай. Чтобы нейтрализовать ядовитые отходы, в окрестные водоемы заливали гипс – оказывается, это помогает. Экологи волновались, власти уверяли: мутные дунайские воды все растворят.

Понятно, откуда взялась чиновничья привычка уповать на авось. Десятилетием ранее на золотодобывающем предприятии румыно-австралийской компании Aurul в городе Байя-Маре произошла утечка ста тысяч кубометров зараженной цианистыми соединениями “мертвой воды” в главную трансильванскую реку Сомеш, из Сомеша – в Тису, а потом – в Дунай. Объяснение такое: из-за дождей и снегопада прорвало дамбу отстойника. В Тисе погибло едва ли не все живое, из реки без всяких удочек и сетей выловили 1200 тонн всплывшей кверху брюхом рыбы. Трагически подтвердилась венгерская поговорка: “Тиса на две трети состоит из воды и на треть состоит из рыбы”. Эта рыба стала дохлой. Содержание цианида в Сомеше превысило нормы в семьсот раз, в Дунае – в пятьдесят. Всего через пять недель по Тисе к Дунаю спустилось другое ядовитое пятно, длиной в семьдесят километров: горнодобывающее предприятие в другом румынском городе, Байя-Борша, “упустило” из дамбы водохранилища Новэц двести тысяч кубометров илистой воды с примесями цинка, меди и свинца. Виноватыми опять объявили осадки. Немецкая металл-группа Rammstein по такому случаю сочинила сильную балладу “Дети Дуная” с аллюзиями на легенду о дудочнике из Гамельна:

Дунай, источник твой кровоточит,Расплавлены в нем радость и печаль,И ничего живого не найтиВ твоих сырых лугах по берегам.Где же вы, дети Дуная? [26]

И так далее – с характерным для музыкального стиля “новая немецкая жесткость” пафосом, про “ржавые волны”, “отвратительный смрад”, “разжиревших крыс” и “печаль, прорвавшую плотину”. Похоронный настрой песни Rammstein в общем и целом соответствует истине. Весной 1999 года Средний Дунай еще и попал в зону боевых действий. Во время военной операции НАТО против уже меньшей, чем прежде, но еще существовавшей Югославии в Нови-Саде разбомбили все три моста через Дунай; в том же Нови-Саде и Панчеве пострадали нефтеперерабатывающие заводы, расположенные неподалеку от реки и непосредственно с нею связанные. Вскоре в Сербию приехали международные экологические инспекторы. “Катастрофических” последствий для окружающей среды они не обнаружили, однако понятно, что вода от бомб и ракет прозрачнее не стала. Считается, что Дунай восстановил чистоту (еще и дважды подпорченную ниже по течению трансильванскими рудокопами) к 2003 году. Мосты в Нови-Саде реконструировали на европейские деньги двумя годами позже, тогда же в полном объеме по Дунаю возобновился судовой ход. Речные пароходства Сербии, Хорватии, Словакии, Венгрии понесли из-за простоя значительные убытки и пытались высудить компенсацию – безуспешно. Разрушения и заражения периода Второй мировой (которые никто не обсчитывал с той точностью, с которой просчитывается урон от головотяпства или стихийных бедствий сейчас) были, конечно, многократно выше: мосты тогда горели и взрывались и в Вене, и в Будапеште, и в Братиславе, и в Белграде; авиация и нацистов, и союзников проводила ковровые, а не точечные бомбежки городов. Но мы той великой войны не пережили, она воспринимается как сущая история. В той войне, знакомой уже даже не по воспоминаниям старших родственников, а по фильмам, романам и учебникам, угадывается злая закономерность: кажется, война случилась, потому что должна была случиться. Это только грядущие войны кажутся невозможными.

Защитой экологии Дуная в последние десятилетия активно занимаются десятки организаций, международных и национальных, государственных и общественных, профессиональных и волонтерских, включая такие разноформатные и разномастные, как народное движение “Друзья природы” и Европейский союз речного и прибрежного транспорта. Общими усилиями вдоль по речке обнаружено 160 потенциально опасных для экологии объектов, преимущественно промпредприятий в бывших социалистических странах. Четыре десятка из этих полутора сотен заводов, рудников и фабрик отнесены к объектам высшей степени риска, а потому вонючих отравленных хвостов на воде и в будущем вряд ли удастся избежать. Пестрый интернациональный характер Дуная для борьбы за его спасение одновременно и плюс, и минус. Спускать в реку ядовитые отбросы под международным контролем, конечно, затруднительно, однако и согласовать интересы многих стран Дунайского бассейна совсем не просто. Почти на всем протяжении реки действует природоохранное законодательство ЕС, подкрепленное разными двусторонними или групповыми обязательствами о сотрудничестве вроде договора о создании “зеленого коридора” в низовьях Дуная. Вот по этому “зеленому коридору” как раз и приплыли к Черному морю ядовитые румынские и венгерские отходы. “Последняя тысяча километров” остается самой тревожной зоной Дуная.

Хозяйственная и иная деятельность человека в Центральной Европе губительно сказывается на экосистеме Дуная, однако кое-что на речных берегах и в речных глубинах, конечно, еще сохранилось – тысячи видов насекомых и трав, сотни видов птиц, сотня видов рыб. В Дунае водится и ловится почти все, что водится и ловится в Европе. Сам я не рыбачил ни в верховьях, ни где-нибудь в гирлах, зато в разных дунайских странах под хорошую закуску слышал множество рассказов бывалых: о крохотных серебристых уклейках, о лещах с горбатой спиной и маленьким ртом, о длинноусых пучеглазых пескарях, о сазанах с золотистыми боками и желтым брюхом. Есть в реке и новые, прежде диковинные для этих европейских мест виды: ерш балон, пухлощекая рыба-игла, бычок-кругляк, звездчатый головастик. Говорят, в Дунае до сих пор можно встретить пятиметрового сома весом в триста килограммов и восьмиметровую белугу весом в тонну. Таких рыб, конечно, не пускают на уху, а помещают в витрину музея, слагают о них стихи и поют рыболовецкие гимны.

ДУНАЙСКИЕ ИСТОРИИ

КАК ПОДНИМАЛИСЬ ПО ТЕЧЕНИЮ

Бечевник. Рисунок. 1890 год.

Более-менее регулярные перевозки по Дунаю были налажены с конца XVII века, первым открыт маршрут из Регенсбурга в Вену. Пассажиры больших плоскодонных лодок размещались под навесами, рядом с грузами. Плавания совершались только вниз по течению. Большинство судов выполняли один рейс, в пунктах прибытия их разбирали, чтобы избежать расходов по обратной транспортировке. Однако самые большие лодки все-таки использовали для повторных рейсов: их вели против течения при помощи конной тяги. Для лошадей вдоль реки проложили специальную дорогу – бечевник (treppelweg). В караване использовали шесть-семь дюжин лошадей и три-четыре десятка коноводов, шкиперов, матросов и разнорабочих. Требовались также лодка-паром для перевозки в случае необходимости лошадей и коноводов на противоположный берег; лодка, на которой, для уменьшения риска пожара, готовили пищу; лодки для удержания буксирных канатов над водой. Канаты длиной 350–450 метров могли весить больше тонны. При попутном ветре на судне поднимался парус. Как правило, коноводы и матросы имели темное прошлое, жители окрестных деревень их опасались, обвиняя в воровстве, насилии и грубости. Разумеется, речные работники много и крепко пили. К системному решению проблемы дунайских перевозок власти немецких княжеств и австрийских земель приступили после Наполеоновских войн. Первые пароходы примитивной конструкции, Carolina и Donau, появились на Дунае в 1818 году, но просуществовали недолго. Начало регулярному паровому судоходству было положено осенью 1830 года: грузо-пассажирский пароход Franz I английской постройки водоизмещением 318 тонн отправился из Вены в Будапешт. Это было гладкопалубное судно с высокой трубой посередине и навесом для пассажиров и ценных грузов на корме; паровая машина находилась в средней части корпуса; в трюме размещались кубрики и каюты для пассажиров; за кормой висела спасательная шлюпка. Немецкая и австрийская навигации охватывали только верхнее и среднее течение реки. В 1829 году в Вене основано Первое императорско-королевское австрийское пароходство, которое к 1840 году имело более сорока паровых судов и сотню барж. Эта компания стала крупнейшим речным судоходным предприятием Европы. В 1835 году возникло Привилегированное королевское Баварско-Вюртенбергское пароходное общество. Первое русское паровое судно, “Надежда”, появилось в низовьях реки в 1828 году, первый пароход под сербским флагом, “Делиград”, вышел в рейс в 1862-м. В середине XIX века по Дунаю ежегодно перевозили примерно 2,5 миллиона тонн грузов, в начале XX столетия – почти десять миллионов тонн. В конце 1980-х годов объем перевозок приближался к ста миллионам тонн, однако из-за распада СССР и военного конфликта в бывшей Югославии этот показатель сократился на четверть. Сейчас на Дунае работают 3800 грузовых судов.