Книга Прутский поход. Поражение на пути к победе? - Елена Белова

Валашский господарь Брынковяну, уличенный турками в сговоре с русскими, прекратил общение с царем. Русское командование решило под чужим именем закупить у буджакских татар скот. Брынковяну, узнав об этом, пригрозил поставщикам. Провиантская команда, добывшая 3 тысячи возов с продовольствием, отправила провизию в Яссы, но сообщение между русскими отрядами прервалось. 19 июня утром 30 тысяч татар подошли к русским фуражирам и атаковали на левом фланге. Солдаты и казаки стойко держались. Однако пробиться не сумели. Возы так и находились в молдавской столице до подписания мирного договора. 17 июня в плен казаки взяли молдаванина, бежавшего от татар. Он рассказал, что в 6 милях от русского лагеря стоят 200 тысяч татар Буджацкой орды во главе с сыном крымского хана. А с ними — 15 тысяч турок. Еще молдавский перебежчик слышал о том, что шведский король ездил к визирю за Дунай.

***

В июне на Балканах началось восстание. По разным данным, поднялись около 30 тысяч сербских добровольцев. Главнокомандующий М. Милорадович и митрополит Данило возглавили войско. С черногорцами выступили герцеговинцы и жители соседней с Черногорией горной области Брды. Милорадович сообщил российскому консулу в Венеции Д.Ф. Боцису о возникших трудностях. Венецианцы, напутанные турками, отказались продавать южным славянам порох, ядра. Не дали они и кораблей, закрыли путь через море. Но даже в таких условиях восставшие дважды выиграли битвы у турок, отвоевав Герцеговину и часть Македонии. Сербы осадили Никшич, Спуж, Подгорицу, Жебляк. Они ждали, что русские войска в скором времени захватят Стамбул. Русский торговый консул в Венеции Д.Ф. Боцис сообщил 18 августа 1711 года Петру I о готовности христиан к восстанию: «Ежели крепкия ваши войска чрез Дунай пройдут, то учинятся во всей Румелии, Македонии и в Греции бунты и вооружатся христиане на прогнание общаго врага христианов».

М. Милорадович сообщил, что повстанцы «многие деревни сожгли, многие дистрикты пустыми учинили, много турецких голов назад принесли, много пленными учинили». Не имея артиллерии и боеприпасов, южные славяне не смогли взять укрепленные пункты Никшич, Спуж, Требинье, Грахово. Главная цель, не смотря на неудачи, была достигнута. Турецкие войска, потерявшие связь с главными силами великого визиря, оказались закрытыми в горах.

На благородной идее всегда легко нажиться. Боцмана русского флота грека Павла Арколо русское командование направило в Венецию с документами. В Черногории у Милорадовича он, назвав себя государственным тайным секретарем, объяснил горцам, что поиздержался. Имея, якобы царские алмазные пуговицы, попросил под заклад 1000 золотых. Те, продав церковную утварь, отдали вырученные деньги в счет будущего царского жалованья. И это в то время, когда сами черногорцы и сербы не имели средств для покупки оружия.

19 тысяч сербских повстанцев подошли к Дунаю, где они надеялись воссоединиться с русскими войсками. Брынковяну выдал план войны австрийцам. Предупрежденные валашским господарем австрийские власти запретили прохождение волонтеров через границу. Из Австрии к русской армии смогли пробиться только 148 сербов. Как справедливо замечает Н.И. Павленко, развертывание борьбы балканских славян «находилось в прямой зависимости от присутствия русских войск на Дунае, но Шереметев упустил время».

Основные силы русской армии подошли к Днестру в районе Сорок только 18–20 июня вместо назначенного срока — 15 мая. Шереметев в письме к царю оправдывался в своей медлительности тем, что запас провианта был всего на месяц, а длинная дорога по весенней распутице утомила людей. Далее фельдмаршал объяснял, что если бы его корпус пошел прямо от Днестра к Дунаю, то владения Кантемира могли подвергнуться разграблению. В письме Шереметев успокаивал царя, что у драгун есть запасы и хлеба, и скота.

Когда Толстого посадили в тюрьму, связь с балканской агентурой перестала носить постоянный характер. Информация о передвижении турок поступала в штаб русских войск через осведомителей, как правило жителей Украины и княжеств, ориентировавшихся на местности и разговаривавших на местном диалекте. Широко использовали практику получения информации от перебежчиков, которые уясняли ход событий в Польше, Молдавии, Валахии, Крыму, на Украине.

Барка писал русскому командованию, что турецкая армия не имеет опытных военачальников, недисциплинированна: «Войско азийское, почитай, все пришло сюда, токмо осталось там двое пашей. И за великий стыд себе причитают турки видеть такое войско утомленными за тем на войну без сердца идут… Хотя войско турецкое есть многочисленно, однакож торопко, нерегулярно, без голов (начальников) умных, которое войско не имеет боязни ни от везиря, ни от других офицеров». Он сообщил об отрядах из Малой Азии: «…народ плох, ободран, без ружья, и от далекого пути утомлен, и за тем на войну без сердца идут». По словам Барки, чтобы собрать войско, великий визирь дал обещание хорошо платить за пленных и головы убитых христиан. Смотр турецкой армии показал, что она недостаточно вооружена и экипирована. Суттон 14 июня писал: «его уверяют, что турки уже начали дезертировать в значительном количестве… кроме того, солдаты очень недовольны и подозреваются в возможности взбунтоваться».

В письме от 22 июня Барка информировал о вероятности проведения мирных переговоров: «…видя турки такую мешкоту и трудность шведов в Полшу… и за тем готовы суть паки честной мир учинить… Султан послал ферман к визирю, чтоб он маршировал к Бендерю, а как туды прибудет, никучего б не действовал против московитян прежде, покамест от них не будет никого нападения». В возможность мирных переговоров в русском лагере не верили. В «Журнале или поденной записке», составленной позже под редакцией и при участии Петра I, сделана запись о том, что царь отказался от переговоров: «Но тогда тому не поверено, а паче того ради то не принято, дабы не придать неприятелю сердца или куражу».

***

Петра I беспокоило медленное передвижение армии. Валахию занять к назначенному сроку, как намеривались, не получалось. 20 июня царь попросил Рагузинского написать валашскому господарю, чтобы тот поспешил присоединиться к русскому войску, да не забыл про свое обещание снабдить провиантом. В случае отказа он приказал поступать с Брынковяну как с неприятелем. 21 июня Петр I велел Б.П. Шереметеву дождаться подхода основных сил, а к Брынковяпу направить трехтысячный конный корпус регулярной кавалерии и, «сколко пристойно, нерегулярной». В ночь на 24 июня Петр I подойдя к Пруту, отправил войска в Цуцору на соединение с Шереметевым. Петр I провел осмотр лагеря фельдмаршала и отрядил Шереметева в Яссы, а гвардейские полки оставил на Пруте. 24 июня царь принял Кантемира в российское подданство, подарил свой портрет, осыпанный алмазами. Злые языки поговаривали, что Кантемир потом сможет выручить за портрет хорошие деньги, если продаст подарок. Бригадир Жан Николя Моро де Бразе граф Лионский сделал запись в своем дневнике: «Войско стояло в строю. Им отдали честь по всему фрунту, и сам государь салютовал саблею, стоя перед Преображенским полком, как генерал-поручик своей армии. Для уточнения планов кампании царь собрал Военный совет в Яссах. На совещании присутствовали кроме русских генералов и канцлера Головкина, Д. Кантемир, Рагузикский, великий спафарий (военачальник) Валахии Фома Кантакузин, прибывший тайно от Брынковяну. Также приехал официальный посланник Брынковяну Г. Кастриот. Он сообщил царю, что «везирь турский патриарху иерусалимскому приказывал чрез господаря его проповедать, если склонность с стороны его величества к миру, о чем он от султана трактовать указ имеет».