Книга Морская битва двух империй. Нельсон против Бонапарта - Андрей Иванов

При этом она подло жалила свою соперницу Фанни. Эмма писала:

«Креолка с черным сердцем и демоническим лицом никогда не была предназначена для Нельсона, существа с благородным разумом. Она никогда не любила его ради него самого. Она любила свои несчастные грязные эскалопы [Aesculapius, первый муж Фанни, доктор Нисбет], если действительно любила, и два грязных негатива произвели на свет грязный позитив, который является позором рода человеческого [Джошиа, сын Фанни]».

По мнению Эммы, Фанни сделала Нельсона несчастным и оторвала его от семьи:

«Когда он вернулся домой покрытым славой, но изувеченным, она осмеяла его благородные раны. Она подняла шум из-за того, что он встретил более привлекательную и более добродетельную женщину, которая служила вместе с ним в другой стране и чье сердце и чувства открыты его славе, величию и достоинствам».

Многие в семье Нельсона, за исключением его отца, поддерживали Эмму в ее соперничестве против Фанни. Супругу Нельсона не любили за холодность и чопорность. Крайне униженная, она все же пыталась восстановить семью. Что же касается сэра Уильяма, то он не имел к Нельсону никаких претензий и продолжал считать его своим другом.

Нельсон соблюдал внешние приличия, отдавал Фанни половину своих доходов и способствовал карьере Джошиа. С рождением дочери Горации его страсть к Эмме воспылала с новой силой, но он понимал скоротечность этого состояния. В нем жило глубинное чувство близкой смерти, и он рвался в бой. Нельсон должен был восстановить свою репутацию, подорванную бесславными делами в Неаполе и связью с замужней женщиной.

Вскоре он получил отличный шанс напомнить о себе.

Великобритания оказалась перед лицом новой угрозы — союза нескольких государств, направленного против ее владычества на морях. Русский царь Павел I был взбешен захватом Англией милой его сердцу Мальты. «Она (Мальта), — говорил Нельсон, — даст нам большое влияние на Левант и на всю южную часть Италии. Из этих соображений я надеюсь, что мы никогда ее не отдадим». Французский гарнизон Мальты капитулировал в начале сентября 1800 года. Над крепостью был поднят один флаг — британский, хотя все успехи в той войне достигались совместными усилиями союзников.

Первый консул Бонапарт, мастерски играя на струнах рыцарского честолюбия Павла, предложил ему остров Мальту. Царь был доволен широкими жестами нового правителя Франции и вновь менял приоритеты внешней политики. Англия, помимо всего прочего, сильно раздражала его своей системой таможенных досмотров судов, направленной против торговли с Францией. Эту систему англичане применяли в отношении русских судов и судов других стран.

В декабре 1800 года царь нанес Англии ответный удар, захватив все британские суда, зашедшие в российские порты, и арестовав команды этих судов. Он склонил Швецию к подписанию договора о вооруженном нейтралитете, и к этой системе вскоре присоединились Дания и Пруссия.

Идея договора о вооруженном нейтралитете была не новой. Ее с успехом претворяла в жизнь Екатерина II, мать Павла I. Россия убедила другие страны придерживаться новых принципов морского нрава. Они были изложены в декларации, разосланной Екатериной II правительствам разных государств в 1780 году.

Эти принципы таковы: 1) свобода торговли нейтральных держав с портами враждующих государств и нейтральной каботажной[9] торговли; 2) свободный провоз на нейтральных судах любых грузов за исключением военной контрабанды, то есть оружия и снаряжения; 3) объявление блокады недействительной там, где она существует только на бумаге и не обеспечена наличными военно-морскими силами; 4) нейтральные суда не должны подвергаться задержанию на море и обыску со стороны британского флота без достаточных оснований, а в случаях несправедливых захватов владельцам кораблей и грузов должна выплачиваться премия.

Российская императрица предложила нейтральным державам защищать эти принципы на деле, то есть силами своего военно-морского флота, и провозгласила создание Лиги вооруженного нейтралитета, К этой организации присоединились Швеция, Дания, Голландия и другие державы.

Прошло два десятилетия, и Павел I вновь применил этот опыт. Лига вооруженного нейтралитета была восстановлена для охраны нейтральной торговли от английского флота. Россия, Дания и Швеция вместе имели сорок боевых кораблей и могли удвоить это количество. Правительство Великобритании не стало дожидаться объявления войны со стороны государств лиги и ответило со свойственной ему быстротой.

Как только позволили погодные условия, к берегам Дании была направлена мощная эскадра, состоявшая из восемнадцати линейных кораблей, а также других судов. Главнокомандующий флотом сэр Хайд Паркер и лорд Горацио Нельсон, произведенный в вице-адмиралы, должны были добиться от Дании согласия на выход из лиги.

Корабли подошли к Копенгагену. Хайд Паркер предпринял попытку начать переговоры с правительством Дании, но получил категорический отказ.

На повестке для была атака против города и флота страны, которая не воевала с Англией. Нельсона и Паркера нисколько не стесняли подобные обстоятельства.

Параллельно берегу, на котором стоит Копенгаген, тянется песчаное мелководье. Датский флот, состоявший из восемнадцати судов, закрепился на отмелях вдоль берега, между сушей и длинным мелководьем. Корабли прикрывали Конешэтен и вход в городскую бухту. На мысе, острие которого вытягивалось к северу, стояли два форта с сотней пушек.

Многие суда были в плохом состоянии и не могли плавать. Тем не менее датчане защищались по правилам, и все слабые точки были прикрыты.

Хайд Паркер разделил флот, придав Нельсону двадцать восемь судов, в том числе десять линейных кораблей. У главнокомандующего осталось восемь линейных судов, и он расположил их в трех милях от места событий.

Во время военного совета, проведенного 31 марта, Нельсон был очень нервным и агрессивным. Полковник Стюарт вспоминал: «Выхаживая по каюте, лорд Нельсон подавлял все, что проявляло признаки предупредительности или несогласия». Когда говорили о многочисленности шведской эскадры, он прервал выступавшего словами: «Чем больше, тем лучше». О русских он высказался так: «Я хочу, чтобы их было в два раза больше. Тем легче победа...»

Нельсон получил еще два корабля и поднял флаг на борту своего судна «Элефант». Он послал капитана Харда замерить водные глубины. Шлюпка Харда, который тремя годами раньше обследовал египетский берег, проскользнула в темноте под носом у датских судов.

Утром подул ветер, благодаря которому Нельсон получил возможность войти в Королевский пролив — часть водного пространства, расположенного между сушей и длинной песчаной отмелью, — с юга на север. Местные лоцманы отказались вести корабли, боясь посадить их на мель.

Непоколебимый Нельсон пошел в атаку. Дорогу прокладывал «Эдгар» капитана Мюррея.

«Я никогда не видел столь прекрасного и торжественного зрелища, — рассказывал участник событий с другого судна. — "Эдгар" вел авангард... Военный корабль во все времена представляет собой прекрасное зрелище, но в такое время спектакль превосходит все что угодно. Мы видели, как он проходит через вражеский огонь и движется в самую его середину, чтобы занять позицию. Мы испытывали трепет. Никто не говорил ни слова на корабле, оберегаемом лоцманом и рулевыми, и их команды, монотонно звучавшие как восклицания во время кафедральной службы, увеличивали торжественность момента».