Книга Строгановы. История рода - Татьяна Меттерних

Софья Владимировна читала эти строчки письма Павла Александровича с чувством большой тревоги. Они свидетельствовали, насколько он в ней нуждался, но в то же время и о том, насколько ему тяжело оторвать себя от Англии.

Избавляясь постепенно от своей подавленности, которая была связана с его заболеванием, Павел Александрович поспешил успокоить свою супругу:

«Из Твоих писем я понял, что обидел Тебя, и меня это очень беспокоит, так как я этого не хотел. Когда я тебе писал, то был, видимо, не вполне в своём уме, и на это была своя причина, но не могу себе представить, как я мог причинить вам боль.

Я имею в виду Тебя, князя Адама (Чарторыйского) и Новосильцева. Я прошу вас всех извинить меня. Если я это допустил, то перо, написавшее такое, сыграло со мной злую шутку и предало моё сердце, ибо я этого ни в коем случае не хотел, уверяю вас… Мы можем ещё об этом поговорить, когда встретимся. Одна лишь мысль из Твоего письма причинила мне острую боль, ибо я воспринял её особенно болезненно. Ты пишешь, что разлука с теми людьми, которые любят меня, охладила мои чувства к ним. Поверь, Ты ошибаешься. Как раз наоборот: благодаря разлуке я научился ценить тех, с кем расстался, во много раз больше».

Однако граф Павел Александрович Строганов медлил с возвращением в Россию, а когда он, в конце концов, решился, то отправился в путь через Данию и Швецию.

Его друзья уже более не занимали ответственных государственных постов. Государь отнёсся к графу Строганову весьма благосклонно и намеревался поручить ему различные дипломатические миссии, однако Павел Александрович не испытывал к подобной деятельности ни малейшего желания. Он был слишком прямолинеен и независим, чтобы следовать тем извилистым дипломатическим курсом, который проводил Александр I. Граф Павел Александрович Строганов был назначен сенатором, после чего официально оставил свой пост заместителя министра.

В битве под Фридландом 22 июня 1807 года русская армия вновь потерпела поражение и потеряла треть своих войск, Кутузов осмотрительно высказал государю мысль о том, что такие потери слишком велики, чтобы русская армия через короткое время могла участвовать в боевых действиях. Александр I оказался вынужден, главным образом из-за этого, проводить по отношению к Франции примирительную политику. Он заявил о своей готовности к новым переговорам.

25 июня 1807 года состоялась встреча Наполеона и Александра на пароме посередине реки Мемель под Тильзитом. Наполеон предложил разделить зоны влияния в Европе на зоны Наполеона и зоны Александра, причём за счёт Пруссии. В своё время Александр I заверил короля Пруссии в своей дружбе, что ему впоследствии пришлось доказывать. Наполеон стремился к тому, чтобы у него были развязаны руки на Западе, в то время как для Александра I необходимо было прежде всего выиграть время. Вновь созданное герцогство Варшавское стало частью Рейнского союза, таким образом возникла общая граница между владениями Наполеона и Россией, что никоим образом не устраивало Александра I.

После Тильзитской встречи Наполеона и Александра I русским послом в Лондон был назначен граф Румянцев.

Генерал-майор от кавалерии

В марте 1807 года Александр I покинул Санкт-Петербург, чтобы присоединиться к армии. Вместе с министром иностранных дел, бароном Будбергом, его сопровождали Новосильцев, Чарторыйский и Строганов. Кочубей продолжал оставаться в должности и не мог покинуть Россию.

Первым советником Александра I должен был вскоре стать Михаил Сперанский, который при Кочубее работал в министерстве внутренних дел. Он взял за основу программу, разработанную «Негласным комитетом», развив её дальше. Он надеялся перенести в Россию наполеоновскую систему управления, но его далеко идущая программа реформ должна была разбиться о силу инерции русских административных учреждений. Несмотря на то, что все его проекты казались разумными и оправданными, он стал вскоре самым ненавидимым человеком в стране, поскольку он больше не мог рассчитывать на безоговорочную поддержку проявляющего нерешительность царя. «Слишком слаб, чтобы править, и слишком силён, чтобы позволить управлять собой», как печально заметил о нём Сперанский. Он опережал своё время, а быть правым слишком рано означает быть многими непонятым.

Он был скромного происхождения и проявил себя в своей профессии деловым, способным и добросовестным. Однако его тщеславие и его неукротимая жажда власти сыграли на руку его врагам[39]. В марте 1812 года он стал жертвой интриги, которую затеял жестокий и хитрый военный министр граф Алексей Аракчеев. Он принял участие во всех последовавших затем военных походах в Пруссии, Финляндии и Греции.

1 мая 1809 года Строганов писал Софии из Або (из Финляндии):

«Наконец-то эта экспедиция, о которой было так много разговоров, завершена. Это письмо тебе передаст Багратион… Он такой генерал, каких мало. Будет ли он Суворовым? Мы пока ещё не можем судить об этом, но где бы он ни появлялся, там царит абсолютный порядок и строжайшая дисциплина. Несмотря на свою непринуждённую манеру общения, он знает, как выдержать дистанцию по отношению к своим подчинённым, и они тоже не забываются. Он пользуется доверием и любовью своих людей в высшей степени… И тем не менее этот человек сам наживает себе врагов, поскольку наряду со своими достоинствами он обладает и недостатками: неукротимым тщеславием и ранимым высокомерием, которые приводят к пренебрежению по отношению к другим. Это неприятно для его соперников, но ни в коей мере не уменьшает его личных достоинств… Я всегда восхищался его острым взглядом и его выдающимися организационными способностями. Его отношение ко мне настолько замечательное, что я хотел бы последовать за ним и в том случае, если ему будет найдено применение в другом месте. Он обещал мне уладить этот вопрос с царём. Таковы наши взаимоотношения, и, конечно, я хотел бы, чтобы ты приняла его именно таким образом.

Прощай, любимая».

Отважный кавалерийский офицер князь Багратион был одной из самых ярких фигур в русской армии. Он уже доказал своё умение владеть ситуацией и способность даже в самой трудной обстановке обращать военную неудачу в свою пользу. Больше, чем других, его раздражали недостатки некоторых его коллег. Его тесная дружба с Павлом Строгановым делала честь им обоим. И хотя у него был более низкий воинский чин, осмотрительная рекомендация Павла в высшей инстанции возымела значительный вес.

Новосильцев писал Строганову 14 января 1808 года:

«…Ты, наверное, слышал, что твой отец дал бал, который имел большой успех: поводом для его проведения послужили помолвка великой княгини Екатерины и прибытие прусской королевской четы. Сегодня царь, король и их свита посетили Академию наук и, в заключение, Академию изящных искусств, где твой отец дал обед. Присутствовавшие пили за его здоровье и оказывали ему всяческие почести… Относительно политических вопросов, которые ты затронул в своём письме, я не хотел бы письменно высказывать своё мнение, поскольку мы так и так должны скоро встретиться».