Книга Притворяясь мертвым - Стефан Каста

* * *

Я часто вспоминаю твои слова о том, что красок не существует. Если это так, если мир основан на черном и белом, значит между светом и тьмой постоянно идет борьба. Между светом и тьмой в тебе самом, Филип. И во мне.

И в Манни. Тогда эта война, что идет внутри нас самих, ведется повсюду на земле.

Как только битва завершается, свет побеждает (если, конечно, это так), тогда краски возвращаются. Тьма отступает.

А если проигрывает битву свет?

Вот я вижу, как ты поворачиваешь за угол. Я знал. Я был уверен, что ты придешь. Тебе можно доверять. Я всегда это знал. Ты спас мою жизнь. Или ты этого не делал?

Я сверяю время. Все сходится. Ты точен как часы. Ты торопливо шагаешь к бензоколонке. Останавливаешься, оглядываешься. Где же остальные, думаешь ты. Спокойно, Филип. Они придут. Они уже в пути.

* * *

Вскоре приходит Криз. Ее голова с выбеленными волосами появляется из-за торгового центра. Она взяла с собой Рони. Я рад этому. Мне хочется, чтобы собрались все. Криз целеустремленно шагает по тротуару; может, это Рони задает темп, а может, ты сама, Криз. Я знаю, неугомонность подгоняет тебя. Ты хочешь поскорее оказаться в другом месте. Хочешь, чтобы все происходило сразу.

Как хорошо, что ты смогла прийти. Я знаю, ты сейчас много работаешь. Иногда я стоял и ждал тебя, видел твое бледное лицо в окошке киоска. Когда начнется твоя взрослая жизнь, Криз? Ты с нетерпением ждешь этого. Интересно, что ты будешь делать? Продолжишь работать и заведешь ребенка? В торговом центре есть вакансии. Да и в «Макдоналдсе» почти всегда найдется место. Ты же сама рассказывала об этом. Не лучше ли работать там, а не в старом киоске Джонни, куда в основном приходят старики за газетами? В «Макдоналдсе» кипит жизнь. Тебе гак кажется. Надеюсь, ты права, Криз.

Я думал об этом в ожидании, когда часы покажут десять. А когда ты закрывала окошко, я знал, что ты задерживаешься, потому что поправляешь перед зеркальцем макияж, затем запираешь заднюю дверь на засов и отправляешься домой. Я шел за тобой. Всю дорогу до дома, Криз.

И вот ты видишь Филипа. Подходишь к нему. Предлагаешь ему сигарету. Он не курит, Криз. Ты же знаешь. Достаешь из пачки сигарету для себя, ищешь в кармане зажигалку. У тебя их всегда полно. Выдыхаешь облачко дыма, которое поднимается как воздушный шарик, прежде чем ветер разрывает его. Я снова вспоминаю костер. Хватаюсь за это слово, всплывшее в моем мозгу. Да, теперь все проясняется. Медленно, но проясняется. Я слышу голос: «Ткни его!» Неужели это ты, Криз? Думаю, это правда ты. Это ты кричала: «Ткни же его!» Может, ты вынесла свой приговор из-за присущей тебе неугомонности? Может, ты просто хотела, чтобы наконец что-нибудь произошло? Какое-нибудь действие? Да, это похоже на правду.

Неужели жизнь так банальна?

* * *

Пия-Мария приходит одна. Это немного удивляет меня. Я рассчитывал на другое. Ты рассталась с Манни? Он устал от тебя, Пия?

Я знаю, возможно, именно ты пострадала сильнее всего. Пройдет много времени, прежде чем ты снова станешь собой. Кто же ты теперь, Пия-Мария?

Я знаю тебя лишь как Королеву «Макдоналдса». И как «грудастую Пию-Марию», так мы называли тебя, когда были младше. У тебя первой из девочек выросла грудь.

Я вижу, как ты присаживаешься около Рони, кладешь руки ей на шею, Рони лижет твое лицо. Ты всегда любила животных больше, чем людей.

Мне жаль тебя, Пия-Мария. Больше мне нечего сказать. Мне очень жаль тебя.

* * *

А вот и Манни. Я давно догадывался, что именно ты, Манни, изменился сильнее всех. Не только потому, что твои волосы отросли. Ты теперь другой. Ты стал спокойнее. Я действительно не узнаю тебя, хотя я никогда тебя не знал. Не знал по-настоящему.

И теперь я понимаю, что именно ты получил главный урок.

Я вижу тебя и думаю, что это стало еще заметнее. Неуклюжесть, так присущая тебе, исчезла.

У меня появляется чувство, что ты продолжаешь расти в своем крупном теле, начинаешь контролировать все свои сильные качества.

Я начинаю понимать, что ты — не такой глупый, как я думал. Твоя однобокость однажды станет частью твоей личности и, возможно, еще сослужит тебе службу.

Однажды ты станешь директором-распорядителем или политиком. Будешь вершить судьбы людей. Вести их. Управлять их жизнью.

Наконец, я понимаю, что именно ты, Манни, станешь лидером. Ты, а не Филип. Ты заставишь людей услышать о себе.

И когда я думаю об этом, мне хочется плакать. Наконец остается лишь печаль о том, как устроена жизнь.

Я помню, как ты бил меня колом. А затем стоял и мочился на меня.

Картинки идут одна за другой. Они были спрятаны глубоко внутри странных извилин моего мозга. Я отыскал их и пролистал.

Я понимаю, что выигрывают такие, как ты. В нашем мире побеждают сильные.

Туве, любовь моя!

Невероятная, невинная моя Туве! Когда ты бесшумно идешь по тротуару своей по-лисьи мягкой походкой, я чувствую, как мое сердце взрывается восторженными аплодисментами. Не странно ли это после всего того, что произошло? После всего того, через что я прошел. Через то, что прошла ты. Любовь — вот что я чувствую сильнее всего. Ты все еще так сильно волнуешь меня. Что-то во мне любит что-то в тебе.

Знаешь, о чем я думал на днях? Можно ли любить сколько угодно раз, или существует определенное число, прежде чем чувства потускнеют и ослабеют? И если это так, происходит ли это после пяти раз или только после пятидесяти?

Или в памяти навсегда остается лишь один-единственный, первый раз?

Знаешь, что я сделал? Я подсчитал, что если люди живут обычной жизнью и любят друг друга один раз в неделю, как Кристин с Джимом (каждое воскресное утро), тогда получается две тысячи пятьсот раз. Это много или мало?

О, Туве, что же такое — любовь?

То источающее свет воскресенье, когда мои руки ласкали твое белоснежное тело, когда я чувствовал, что нечто во мне оживает? Я помню каждую деталь, каждый запах, каждый звук. Даже те звуки, которые я был не в состоянии услышать. И я знаю, что буду помнить этот день всю свою оставшуюся жизнь. Несмотря на все две тысячи пятьсот раз, я всегда буду помнить то воскресенье, когда умерла маленькая птичка и когда, стуча каблуками, внезапно пришла Элизабет и прервала нас в тот момент, когда должно было произойти нечто важное.

В чем наша надежда, Туве? В том, что любовь наконец победит? А это именно то, что называют любовью?

Я не знаю.

Я знаю, что ты раскаиваешься. Знаю, что там, на горе, ты была не в себе. Ты лежала рядом с навесом почти без сознания. Ты слишком много выпила. Ты была измотана блужданием по лесу. Думаю, свою роль сыграли и таблетки от мигрени.

Я знаю, что это ты позвонила в полицию. Спасибо, Туве! Я лишь хочу, чтобы что-нибудь изменилось. Чтобы сейчас все казалось иначе.