Книга Господин судебный пристав - Александр Чиненков

— В её смерти виноват только один негодяй, и уже скоро он предстанет перед судом, — угрюмо ответил Кузьма, допивая чай.

— А ведь как Халилов заботился о ней! Все люди восхищались.

— Всё, прекратим этот разговор, мама. Этот ублюдок не стоит того, чтобы о нём даже изредка вспоминали.

Надев форму, Кузьма вышел из дома. Его уже не вдохновляла карьера судебного пристава: интерес к службе угас вместе со смертью любимой.

У здания суда он встретил Бурматова.

— Рад тебя видеть, господин Малов, — сказал Митрофан так, словно их случайная встреча была самой значительной радостью в его жизни.

— Я тоже, — сухо буркнул Кузьма, но это не смутило Бурматова.

— Когда суд над Халиловым и Мавлюдовым? — поинтересовался он, доставая из пачки папиросу и закуривая.

— Пока не знаю, — ответил, пожимая плечами, Кузьма.

— А ты готов к предстоящему заседанию?

— Я жду не дождусь этого дня.

— Только не пори там горячки, я знаю тебя.

— А уж это как получится. Не приговорят козла старого к смертной казни, я сам придушу его прямо в зале суда.

— Ты бы не думал о мести, Кузьма, — сказал Бурматов. — Халилову и так воздадут сполна за его «заслуги».

— Хотелось бы надеяться, — усмехнулся Малов недоверчиво, натягивая перчатку. — А вот возьмут и пожалеют? У него же в своё время всё было «схвачено» в суде. Пожалеют «по старой памяти», на каторгу отправят вместо казни, объяснив «смягчающие обстоятельства» старостью подсудимого.

— Пусть даже так, — пожал плечами Бурматов. — Меньше двадцатки каторжных работ не дадут, это уж точно, а такой срок… Сам понимаешь, для Халилова это хуже, чем смерть.

Попрощавшись и отойдя от Малова на пару шагов, Митрофан вдруг обернулся:

— А вот старика Мавлюдова в Уфе к двадцати пяти годам каторги приговорили, слыхал?

— Нет, — посмотрел на него с недоумением Кузьма.

— Я только вчера узнал об этом, — улыбнулся Бурматов. — Услышав приговор, мерзавец скончался от сердечного приступа прямо в зале суда. Очень может быть, и подлюгу Халилова ждёт такая же участь.

Проводив его долгим задумчивым взглядом, Кузьма вошёл в здание суда, где его уже ожидал вызов к начальнику.

— Проходи, присаживайся, Кузьма! — поприветствовал он Малова. — У тебя всё в порядке?

— Не совсем, — признался Кузьма, присаживаясь на стул.

— Ах да, знаю о твоей беде, — вздохнул начальник. — Очень тебе соболезную.

Кузьма пожал плечами. Начальник достал из шкафа графин с водкой и пару стаканов:

— Времена настают трудные, Кузьма. Сам чёрт не разберёт, что творится в России нашей. Погрязли по уши в войне с Германией, а в тылу все как взбесились. Кругом на улицах митинги и забастовки. Закон попирается всеми, и считается это кощунство чуть ли не доблестью.

Он смолк и посмотрел на Малова. Кузьма был сбит с толку, но сохранял вежливость.

— Начинаются шальные времена, — продолжил начальник. — И неизвестно, каким боком коснутся нас возможные перемены. В Москве, Петербурге — разброд и шатания. Обойдётся или нет, как думаешь?

— Я… я не совсем понимаю вас, — признался Кузьма. Под давлением обрушившегося на него горя он просто не замечал того, что происходило на городских улицах.

Начальник занервничал:

— В стране… Да что далеко ходить, в городе нашем чёрт-те что творится, а он, видишь ли, меня не понимает?!

«Чёрт возьми, он, наверное, думает, что я сошёл с ума!» — ужаснулся Кузьма.

— После рождественских праздников, если ничего не случится, состоится суд над Халиловым и Мавлюдовым, — сказал вдруг начальник. — Будь готов к предстоящей процедуре.

Доброжелательный взгляд голубых глаз начальника вдруг похолодел, а лицо стало почти отчужденным.

— Лично я убеждён, что старика приговорят к смертной казни, а Мавлюдова — к длительному сроку на каторге, — продолжил он. — Так же будет вынесено решение о конфискации их имущества, и эту обязанность, при полном одобрении судьи, я намерен возложить на твои богатырские плечи, господин Малов.

— На меня? — удивился Кузьма. — Но я ведь прохожу по делу свидетелем.

— Конфискация имущества состоится после вынесения приговора, — «утешил» его начальник. — Так что… Кстати, а ты не знаешь, где может хранить своё богатство Сибагат Халилов? Ты же был вхож в его дом.

— Извините, Дмитрий Степанович, но, пожалуй, я не смогу быть вам полезен в этом деле, — Кузьма встал и, не зная, как поступить, стал топтаться на месте.

С минуту начальник пристально разглядывал его, а затем сказал:

— Послушай, господин Малов, ты не на базаре, а в моём кабинете и торговаться здесь непозволительно. Прошу заметить, что ты состоишь на службе в должности судебного пристава и не следует воспринимать мои указания как просьбу.

Кузьма покраснел, чувствуя себя крайне неловко.

— Извините, Дмитрий Степанович, — сказал он. — Но снова идти в дом Халилова после всего, что там произошло, свыше моих сил.

— Ты вот чего, — начальник кивнул на стаканы. — Давай-ка выпьем, успокоимся и поговорим по существу, господин Малов. Ты — честный служащий, чего я не могу сказать с уверенностью об остальных, и потому…

Они чокнулись, выпили и несколько минут сидели молча, каждый думая о своём.

— Так вот, — заговорил Дмитрий Степанович, — конфискация имущества Халилова — дело тонкое, деликатное и не каждому по плечу. Из материалов дела следует, что он банкрот! Принадлежащее покойной Мадине имущество не подлежит аресту и конфискации. И какой напрашивается вывод?

— Никакой, — пожал плечами Кузьма, краснея. Спиртное и упоминание о погибшей любимой снова ввергли его в тоску. — Оставшееся имущество и капитал Мадины перейдут в распоряжение её наследников. Ну а с Халилова официально взять уже нечего, он гол как сокол.

— Официально да, согласен, с него взять нечего, — сказал вкрадчиво начальник, склоняясь над столом. — А неофициально? Мы с тобой не дураки и отлично знаем, что Сибагат Халилов был и остаётся богачом! Такие люди, как он, с разбойничьими мозгами, мало доверяют деньгам. Свои теневые капиталы они обращают в золото и бриллианты. Драгоценности можно спрятать где угодно, и в тайниках они храниться могут сколько угодно!

— Не пойму, к чему это вы? — приподнял в удивлении брови Кузьма. — Если Халилов где-то и запрятал свой капитал, то нам-то какое дело до него? Суд вынесет решение конфисковать имущество, которое существует реально. А то, что где-то спрятано…

— Ладно, ступай, — перебил его, поморщившись, Дмитрий Степанович. — Вернёмся к этому разговору после того, как судья объявит приговор. А о нашей сегодняшней беседе ты помалкивай… Мы обсуждали с тобой дело государственной важности и было бы неразумно трепаться об этом.