Книга Контрольная диверсия - Михаил Белозеров

— А то, что сюда, — Пророк потыкал пальцем в карту, — она вся и сбежится!

Цветаев подумал, налил себе одному арманьяка и выпил, чтобы окончательно протрезветь.

— Тоша, а если верхом? — он вопросительно посмотрел на Пророка. — Нет, плохо, — понял он. — Очень плохо.

Оказывается, он вообще, не умел мыслить, и всё из-за друга, который и слова не давал вставить.

— А наверху правительственный район, который оцепят так быстро, что ты и ойкнуть не успеешь, — наставительно сказал Пророк. — Уходить надо вниз. Но как?

— Но как? — нехотя согласился Цветаев, испытывая острое чувство уничижения.

Ему так хотелось вытащить Орлова, что он пренебрёг очевидным: площадь «Нетерпимости» была непроходима, поэтому и охрана была минимальной. Кто и куда убежит? Себе дороже.

— Сам же говорил, что ночью на майдане стреляла вся площадь, — упрекнул его Пророк.

— Говорил, — согласился Цветаев, понимая, что в очередной раз попав впросак.

— На что ты рассчитывал?

— На быстроту, — не смутившись, ответил Цветаев.

— Очевидно, что надо перестраховаться.

— Как?! — воскликнул Цветаев.

— Как обычно!

— Зачем?

— Затем, что мы с тобой до сих пор живы! — ответил Пророк.

— Вопрос риторический, — уклончиво ответил Цветаев, вспомнив всем надоевшие принципы Пророка.

Принципы здесь, принципы там — никто не знает, сработали эти самые принципы, проверить некому, а те, кто проверяли, уже мертвы.

— Не риторический, а жизненно важный! — сказал Пророк. — Наливай!

— Почему важный? — вовсе скис Цветаев.

У него даже не было сил злиться. Он чувствовал себя опустошённым, как после долгой и жестокой драки.

— Потому что мы с тобой до сих пор живы, — сказал Пророк таким тоном, словно готов был наконец объяснить свою мысль и не мучить больше Цветаева.

Пророк положил себе в тарелку котлету и тщательно размял её.

— Согласен, — нехотя ответил Цветаев. — Что делать?

Всё, он окончательно сдался. Голова была пустая, как котёл. Пророк, как и прежде, оказался сильнее.

— Думать! — сказал Пророк и принялся нервно поедать котлету и помидоры.

— Ладно, — обиженным голосом сказал Цветаев и ушёл в другую комнату, чтобы завалиться на диван и злиться, злиться, злиться на самого себя. Так опозориться можно только с одноклассником. Скотина!!!

Он слышал, как Пророк ходит в соседней комнате, включает и тут же выключает дебилятор, по которому весь день кричали, что взяли Саур-Могилу, во что он никогда не мог поверить, садится и вскакивает, вздыхает и охает. Так тебе и надо, злорадно думал Цветаев и никак не мог простить ему грязных намёков о Гекторе Орлове. Сколько ни уговаривал себя, а на душе у самого лежал тяжеленный камень: «Что делал Орлов на Подолье?» Зная его привычки и отношение женщинам, отвечал сам себе: «За бабой пошёл. Точно за бабой пошёл. Вырвался в цивилизацию и слетел с катушек». После разбитых городов востока, немудрено потерять голову, особенно такую, как у Гектора Орлова. Это, конечно, не значит, что она ему нужна, чтобы уши не отваливались, но привычка — дело страшное, привычки всей жизнью правят. К Цветаеву самому цеплялись в транспорте. Киев — город лёгкий. Доступных женщин много. Но разве мог Гектор Орлов отступить от принципов Пророка?» Мог! Конечно, мог! С лёгкостью, и исключительно по собственной глупости. Хотя была в этом вопросе какая-то несостыковка, которой пользовался Пророк, забывая, что они из одного города, из одной школы и из одного класса. Вот это и было непостижимо для Цветаева, его способность идти на поводу у своих желаний. Поэтому он испытывал по отношению к другу острое чувство вины: стоило открыть ему глаза на женщин, как он перестал бы шляться по злачным местам. А он не открыл, даже не предпринимал такой попытки, значит, виноват.

Вдруг Пророк ворвался в комнату.

— Что?! Надумал?! — дёрнулся Цветаев, успевший задремать.

Может, камни с неба, может, их штурмуют «чвашники»?

— Всё очень просто! — радостно воскликнул Пророк, — если есть преграда, её надо уничтожить!

Цветаев тут же подумал, что примерно так же рассуждал о башенке. Но с башенкой всё было более-менее ясно, а на что намекал Пророк?

— Надо сжечь майдан! — заявил Пророк.

— Точно! — Цветаев подскочил так резво, что диван издал жалобный звук. — Так просто! Блин! Дай я тебя расцелую! Как она тебе в голову пришла?!

— Неважно, кому она пришла, — великодушно ответил Пророк. — Главное, что она у нас есть!

— Ляха бляха! — только и воскликнул Цветаев, испытывая к Кубинскому приступ уважения, граничащий с безумием.

Давно Тоша его так не радовал, с самого выпускного вечера, когда они напились в раздевалке «хереса» и облевали классную, которая сунула к ним нос. Разговоров о их подвигах хватало на любой школьной встрече. Что ни говори, а «херес» для неокрепших школьных душ — крепкий напиток.

— Я всё понял! — снова заорал Цветаев. — Старик, я всё понял! Всё сложилось!

В голове у него родилась грандиозная картина очищения огнём майдана. Пророк посмотрел на Цветаева долгим взглядом и сказал, словно окатив ушатом воды:

— Подробно опишешь и представишь по форме!

— По форме чего?..

— По форме принципов Пророка! — ответил Пророк без капли иронии.

«Иди ты знаешь, куда!» — хотел огрызнуться Цветаев, но не огрызнулся, а посмотрел на Пророк дикими глазами и в отчаянии рухнул на диван:

— Когда преподнести отчёт?..

— Чем раньше, тем лучше! — буркнул Пророк и исчез, подался к своему дебилятору, чтобы выудить из него хоть какую-нибудь информацию и обратить её в свою силу.

Цветаев повалялся, повалялся на диване, ему сделалось стыдно, ибо никаких, абсолютно никаких умных мыслей в голову не приходило, включил ноутбук и принялся сочинять план мероприятий под громким названием: «Освобождение из вражеского плена нашего друга и соратника, незабвенного Гектора Орлова».

— Ты что, дурак?! — спросил Пророк, сунув морду в экран. — Файл сотри и просто думай.

Но вдруг зачитался:

— Стоп! С пожарной машиной ты хорошо придумал. Действительно, кто обратит на внимание на «пожарку», которая прибыла тушить пожар? Никто! Гениально придумано! Но тебе нужны помощники!

— Зачем?

Цветаев, который воспрянул было духом, опять скис. Оказывается, один он ни что-то не годен!

— Слишком много действий. Один человек не справится.

— Почему? — заартачился Цветаев, привыкший действовать в одиночку.

— Ты не успеешь быть во всех точках одновременно.