Книга Чудесный переплет. Часть 1 - Оксана Малиновская

Протерев руки влажными салфетками — что–то совсем не прельщало идти мыть руки по коридору, в котором свирепствовала фрекен Бок, — мы быстро закончили приготовления к завтраку, разложив на столе варёные яйца, нарезанные тонкими ломтиками белый хлеб и сыр, масло и сводящую с ума аппетитным ароматом копчёную колбасу. Для завтрака вполне достаточно. Баксик, следя за каждым движением наших рук голодными глазами, шумно втянул носом воздух, беря под прицел колбасу.

— Это тебе, малыш, — улыбнувшись, я положила на одноразовую тарелку под столом две большие паровые котлеты, припрятанные специально для щенка.

Баксик радостно взвизгнул; громко чавкая, вмиг уничтожил предложенное угощение, облизнулся и выжидающе посмотрел на меня.

— Ах ты, маленький обжора! — рассмеялась я. — Пока хватит с тебя, попозже ещё получишь, — заверила я щенка и налила во вторую импровизированную собачью миску свежей воды. Баксик послушно попил и улёгся на коврике дремать.

— Когда же замолчит этот «старый плавучий чемодан»? — вдруг возмущённо воскликнул Матвей, прислушиваясь к непрекращающимся стенаниям проводницы, перешедшим в новую фазу — злобное бормотанье.

— Не поминай всуе тётушку Тортилу, — улыбнулась я.

— А почему «плавучий»? — с самым серьёзным видом спросил Иван.

— Думаешь, она не умеет? — схохмил Матвей.

— Может, проверим? — Иван со смехом кивнул за окошко: поезд медленно двигался по длинному мосту, проложенному через довольно широкую реку.

— Так, хватит хохмить, — оборвала я ребят, постаравшись придать интонации хотя бы самый малюсенький намёк на серьёзность. — Давайте поедим, наконец. Какой камикадзе пойдёт к фрекен Бок за чаем? — часто хлопая ресницами, самым невинным голоском поинтересовалась я, толсто намекая, что моя кандидатура в списке волонтёров не значится.

— Матвей, — безапелляционным тоном выпалил Иван и поспешил пояснить открывшему было рот Матвею: — Мот, дуй давай, не артачься — у тебя лучше всех получается женщин укрощать.

Матвей польщённо хмыкнул и, поиграв на публику перед зеркалом бицепсами, вышел из купе. Вскоре после его ухода «плач Ярославны» затих, и, прислушавшись, мы с Иваном услышали низкий, вкрадчивый голос Матвея, увещевавший проводницу, которая сначала рычала, потом ворчала и, наконец, не устояв перед обаянием шикарного мужчины, залилась противным, откровенно кокетливым смешком.

Через несколько минут Матвей появился в дверях, держа в резных серебристых подстаканниках три стакана крепкого горячего чая.

— Мужчина, вы прелесть, — искренне восхитилась я, помогая поставить стаканы на стол. — Ну что, приступим?

Подобно выброшенному на необитаемый остров несчастному, впервые за неделю голодания случайно наткнувшемуся на дерево спелых манго, мы набросились на еду, с наслаждением ощущая, как пошатнувшееся умиротворение в наших желудках постепенно начинает восстанавливаться.

— Тьфу–у–у, что это? — скривился Иван, отодвигая от себя стакан с чаем, из которого он только что отхлебнул. — Порнуха какая–то…

— А что такое? — полюбопытствовала я, понюхала свой чай и осторожно отхлебнула глоток. — М-да, какой–то он не такой.

— Не то слово «не такой», — продолжал кривиться Иван. — По–моему, она вместо чайной заварки веник заварила или пару червяков для восполнения белкового дефицита в него подкинула.

Что–то мне всё меньше и меньше хотелось пить этот чай.

— Как сказал бы мой любимый Карлсон, это не чай, а «отрава лисий яд», — улыбнулась я, решительным жестом отодвигая свой стакан.

— Может, она в него плюнула, чтобы отомстить за вчерашнее? — Претендуя на серьёзность, Матвей задумчиво потёр лоб и неожиданно рассмеялся: — Делаем ставки на то, ядовитая у неё слюна или нет. Иван, ты пил? Вот сейчас и проверим.

Мы снова начали смеяться. Любопытно, какими порой несерьёзными бывают достаточно серьёзные люди. Теперь я понимаю значение поговорки: «Покажи пальчик — и рассмеётся». Всю дорогу мы хохотали по поводу и без повода, веселились просто потому, что нам было морально тепло, хорошо и… весело; отдыхали душой и набирались положительных эмоций, заряжая наши подсевшие за рабочий год внутренние аккумуляторы.

— Всё, хватит прикалываться, — немного успокоившись от смеха, сказала я. — Честно говоря, после всего сказанного у меня напрочь отбило охоту пить этот чай. Матвей, — обратилась я к мужчине и извиняющимся голосом попросила: — Вылей, пожалуйста, эти помои в туалет и принеси обычного кипятка. У меня есть хороший чай в пакетиках. Он точно нигде не валялся, и никто на него не плевал, зуб даю.

Матвей послушно исчез за дверью купе, и вскоре мы уже наслаждались ароматным цветочным чаем, заваренным из пакетиков. Пили молча… придраться было не к чему…

Пора прощаться?

Я запихнула вещи в чемодан и огляделась по сторонам: ничего не забыла? Да вроде нет. Ребята также закончили сборы, оставив напоследок лишь самое необходимое: туалетные принадлежности на пристенных полочках, уличную одежду на вешалках да кое–что из еды и питья на столике. Им тоже скоро выходить, Астрахань — через пару часов после моей станции.

Мы сидели друг напротив друга. Матвей задумчиво теребил в руках полотенце, Иван рассматривал ногти, бурча под нос какую–то грустную мелодию, а я, ничего не видящими от охватившего меня уныния глазами, смотрела на пробегавшие за окошком дома и деревья. Повисло какое–то напряжённое безмолвие. Мы столько всего ещё не обсудили, но продолжать разговор не могли… Каждый думал о чём–то своём, и это «своё» однозначно было безрадостным. Даже щенок притих, лежал одиноко на коврике и время от времени шумно вздыхал, поглядывая то на меня, то на ребят.

Ну, вот и всё, конец нашего совместного путешествия и конец нашей шумной и весёлой компании. Как же грустно… На глаза наворачивались слёзы, я из последних сил сдерживалась, чтобы не расплакаться. Эх, ну почему так всегда получается: не успеет в твоей тусклой жизни появиться яркая звёздочка, как ей пора гаснуть… Почему всё хорошее быстро заканчивается, а плохое как прицепится, так и тащится за тобой, и тащится, и сколько бы ты от него ни отбрыкивалась — ничего не получается, приходится терпеливо ждать, пока оно само со временем не отвалится, изрядно потрепав твои нервы…

Я нагнулась, с трудом оторвала щенка от пола, усадила к себе на колени и прижала к груди, задумчиво и с горечью глядя в его глаза, внимательно меня рассматривающие. «Баксик, я не хочу их терять, понимаешь, не хочу! Они мне как родные стали, как часть семьи или меня самой», — мысленно прошептала я псу. Баксик жалобно заскулил, не отрывая своих умных глаз от несчастных моих. «Но я ничего не могу поделать, мальчикам — налево, девочкам — направо, такова жизнь», — продолжала я свой немой монолог. Щенок тявкнул и лизнул меня в нос. Я с нежностью улыбнулась. Какие же всё–таки замечательные создания — собаки: они не умеют врать и всегда искренни, понимают настроение и как могут поддерживают, любят, не требуя ничего взамен… а ещё они мягкие и пушистые.