Книга Фамильные ценности, или Возврату не подлежит - Олег Рой

Балька подчеркнуто равнодушно пожал плечами:

– Да вы можете сами посмотреть. Там с изнанки клеймо должно быть. Если Фаберже, то так и будет написано. Ну еще личное клеймо мастера может стоять. Но я думаю, там будет вензель трехбуквенный – А, В и П.

Девушка неуверенно щелкнула замочком и прищурилась, вглядываясь в «изнанку» браслета. Действительно, возле самой застежки отчетливо различалось сплетение трех заглавных букв: А, В и П.

Увидев обещанный вензель, Даша даже не удивилась. Но почему-то обиделась. Глеб так гордо уверял ее, что это работа Фаберже…

Обманул. Почему обманул – понятно: покрасоваться хотел, в каждом мужчине живет некоторая толика павлина. Отсюда и тяга к брендовым шмоткам, и фотографии на фоне клыкастой кабаньей туши с тяжелым (специальное! только одна фирма такие делает!) ружьем наперевес. Или опершись на это самое ружье – вроде как отважный охотник отдыхает возле «собственноручно» заваленного зверя. Хотя кабана, чья туша служит фоном для отважного охотника, завалил, скорее всего, нанятый для сопровождения егерь. Егеря же не спросишь. Где его искать? Да и незачем.

Все это по-человечески очень и очень понятно. Хотя и глупо. Вранье – это вообще глупо. А сейчас… сейчас еще почему-то и обидно. Фаберже!

Даша покачала «фаберже» на ладони, но надевать уже не стала, сунула в карман джинсов. Ей на миг показалось, что браслет «не хочет» в карман, а «хочет» по-прежнему прижиматься к ее коже – ну хотя бы к ладошке. Что за дикость?! Уж будто ювелирная поделка может чего-то хотеть или не хотеть!

И еще ей казалось, что все это как-то… неправильно. Вот только непонятно – что.

Наверное, она просто устала. Да. Ей нужно отдохнуть. Отдохнуть и – главное – подумать.

Переодеваясь после смены в «свои» джинсы, вместо форменных, и перекладывая браслет в собственный карман, поглубже, чтоб, не дай бог, не выронить, Даша опять поймала себя на двойственных ощущениях. С одной стороны, браслет на руке лежал так тепло и естественно, словно именно для нее и существовал. Но, с другой – надевать его… не хотелось почему-то. Нет, уж конечно, не потому что раз не «фаберже», то и носить его не стоит. Но…

«Маленькая ложь рождает большое недоверие[6]», – говорил персонаж старого советского сериала. Неужели Глеб считает ее дурочкой, которой можно наболтать любой чуши, и она все проглотит, даже не вдумавшись. Ведь, рассматривая браслет, она наверняка обратила бы внимание на клеймо. Сама задумалась бы. Даже если этот сегодняшний посетитель… симпатичный такой мальчик, совсем на здешнюю публику не похож, но и приставать не пытался… даже если бы его совсем не было…

Обычно после работы Даша шла в сторону метро, старательно высматривая серебристую «Мазду». Когда позволяли обстоятельства, Глеб перехватывал ее по дороге. Обстоятельства, правда, «позволяли» редко, чаще он бывал занят, и Даша добегала до метро, утешая себя: ну, значит, в следующий раз.

Сегодня же ей почему-то хотелось, чтобы «обстоятельства» опять «не позволили» Глебу ее встретить. Затягивая пояс бежевого пуховичка, она даже подумала, не пойти ли другой дорогой… Но – нет уж. Не будет она прятаться. Если Глеб ее встретит, значит, так тому и быть. Вот она и спросит про «фаберже»… Нет. Не спросит. Язык не повернется. Нельзя о таком спрашивать: ну я же знаю, милый, что ты мне соврал, ну скажи – зачем? Тьфу, гадость какая! Нет. Спрашивать она ни о чем не станет. Но и другой дорогой не пойдет. Пусть все будет, как обычно.

Но «как обычно» не получилось.

Не успела Даша отойти от клуба и двадцати шагов, как рядом тормознул синий «Форд-Фокус». С водительского сиденья выскочил давешний посетитель – тот, что обратил внимание на браслет. Шустро обежав машину спереди, он распахнул перед остановившейся от удивления Дашей пассажирскую дверь и склонился в дурашливом поклоне:

– Карета подана! И, честное слово, она не превратится в самый ответственный момент в тыкву! Ну… – парень по-собачьи склонил голову набок и смешно нахмурился, – по крайней мере, раньше за ней таких склонностей не замечалось…

Даша замялась. Вообще-то ей хотелось спокойно пройтись и подумать, попытаться расплести мешанину бушевавших внутри противоречивых чувств…

– Ах да! – Он хлопнул себя по лбу. – Мне показалось, я вас немного расстроил своей непрошеной ювелирной лекцией. Компенсация!

И протянул ей неизвестно откуда появившийся букетик…

Ландыши?!!

На фоне голубоватого снежного сияния их фарфоровая белизна казалась удивительно теплой.

– Б-боже! Откуда?

– Да ладно! Тоже мне, бином Ньютона! – Парень хмыкнул. – Очень соблазнительно сказать, что я откопал их в темном лесу из-под снежного сугроба, который оказался крышей медвежьей берлоги, и пришлось благородному рыцарю выдержать за цветочки настоящий бой… это я – благородный рыцарь, если что… но на самом деле – никаких медведей. Просто купил в цветочном магазине.

– Зимой?

– Ну да. Их, оказывается, выращивают в каких-то специальных теплицах. Прям как огурцы. Чистый бизнес. Очень скучно, и никакой романтики. – Парень печально шмыгнул носом и скорчил уморительно унылую рожу.

Сзади забибикали: «Форд» стоял с распахнутыми дверцами, явно мешая проезду. Парень прикрыл «свою» и приглашающе покачал пассажирскую:

– Ну что? Куда вас отвезти?

Даша не отвечала, одновременно и желая, чтобы у незваного «извозчика» кончилось терпение, и он уехал бы, и – боясь этого. Опять сплошное противоречие, да что же это со мной сегодня!

– Или, – моментально перестроился «извозчик», – может быть, вам после рабочего дня хочется прогуляться? Вы, по-моему, направлялись к метро? Вы позволите вас проводить? Должен же я хоть как-то компенсировать, что огорчил вас. Ну да, – парень закивал, как китайский болванчик, точно подчеркивая сказанное, – я балбес! Но не безнадежный! – Он воздел указательный палец. – В хороших руках я бываю очень, очень… надежный.

Парень был преуморительный. Он молол какую-то ерунду, и Даша, в изумлении прислушиваясь к себе, едва ли не воочию видела, как исчезает, испаряется, рассеивается дурное настроение, всего десять минут назад черным дымом клубившееся в глубинах души.

– Ох, я точно балбес, причем дурно воспитанный, – спохватился вдруг «извозчик». – Вы же не можете идти бог знает куда – даже если это ближайшая станция метро – с подозрительным незнакомцем. Все незнакомцы подозрительны по определению. А поскольку камердинера, чтобы доложить по всем правилам, не наблюдается, – он огляделся, точно в поисках «камердинера», Даша прыснула, – позволю себе представиться самостоятельно. Борис меня зовут. Точнее, Борисом меня когда-то назвали. А зовут меня все Балька. Это как-то повеселее.

– Д-даша, – с запинкой произнесла она.

У дальнего перекрестка, кажется, мелькнула серебристая «Мазда». Или это снег искрился? Впрочем, какая разница? Черт с ней, с «Маздой»!