Книга От любви до ненависти - Елена Белкина

— Мне очень ваша статья понравилась.

— Спасибо.

— А вы… Вы не боитесь?

— Чего? — засмеялся Илья. — Не первый раз я такие вещи пишу.

В самом деле, подумала Ольга. Он и раньше был одним из самых смелых журналистов в городе. С ним даже судились, но он выигрывал процессы, отчеты об этом она помнит. Почему же сейчас она так встревожилась?

По очень простой причине. Раньше они не были знакомы, а теперь знакомы. Это естественное беспокойство о человеке, которого знаешь. Нормальная реакция нормального человека, и нечего придавать моему волнению какое-то особенное значение.

— Наверное, — сказала она, — все вас поздравляют.

— Звонят вообще-то. Но ваш звонок всего дороже. А как ваша нога?

— На больничном три дня была. Но уже выписали, уже все прошло. Вполне нормально уже хожу. Я с работы звоню.

— Я рад за вас. А знаете что? Я не могу уйти, мне из Москвы должны звонить. Не хотите после работы на часок в редакцию ко мне заглянуть? Это ведь рядом с вами. Кофе выпьем. Только у меня такого, как у вас, нет, у меня растворимый ширпотреб.

Ольга помедлила — и тут же мысленно упрекнула себя. В конце концов, почему бы и нет? Ей хочется побывать в настоящей редакции, она никогда не бывала в настоящей редакции настоящей газеты!

И она согласилась.

Вечером Илья принимал ее, угощал печеньем и кофе, был бодр и весел.

Увидев обычные комнаты обычной квартиры, только заполненные казенной офисной мебелью, компьютерами, принтерами и прочим, Ольга была несколько разочарована. А этот диван здесь и вовсе нелепо выглядит. Илья усаживал ее на него, но она предпочла кресло. А он не мог усидеть на месте, ходил вокруг кресла, вокруг стола. Вдруг поднял чашку с кофе:

— Знаете что? Выпьем на брудершафт! Положено что-то спиртное, но я не пью. А вы хотите? Тут какое-то вино есть. — Он метнулся к шкафу.

— Нет, нет, не надо!

— Тогда кофе.

— Не знаю…

— Не хотите, чтобы я вас на «ты» звал?

— Да нет…

— Стесняетесь — меня на «ты»? Слишком стар?

— Вообще-то это вполне нормальная разница в годах, на мой взгляд.

— Тогда в чем дело?

Она не могла сказать, что дело в исполнении ритуала. Ей предлагали пить на брудершафт в компании мужа, причем те, с кем она была уже на «ты». После этого обязательно лезли с поцелуями, крича, что так положено. Муж одобрительно посмеивался, относясь к этому как и игре, шутке, как к проявлению симпатии к его жене, ему это льстило. Она не хотела показать себя закомплексованной и принимала с отвращением эти мокрые пьяные поцелуи…

— Итак? — Илья присел на ручку кресла, оказавшись совсем близко, и поднес свою чашку к ее чашке.

И столько в нем было простодушной уверенности, непосредственности, что Ольга со смехом сказала:

— Ну, ладно!

Звякнули чашки, Илья махом выпил свою, так, как пьют вино. Ольга чуть отпила. Он уперся руками о спинку кресла и стал приближать свое лицо. Ольга вся сжалась, закрыла глаза. Почувствовала прикосновение его губ к своим губам, и вот его губы шевельнулись, как бы готовясь перейти от поцелуя поверхностного, ритуального, к другому, которому названия нет, но который уже к чему-то обязывает их обоих. И она резко убрала голову, а потом встала, с невольной грубостью оттолкнув плечом его руку. Отошла к окну. Постояла молча. Сказала, мягкостью интонации смягчая свою недавнюю резкость:

— У вас хороший вид из окна.

— Да, очень, — ответил он, не подавая вида, что огорчен.

— Лет через двадцать буду вспоминать, как мы с вами вот так вот сидели, говорили… Солнышко осеннее в окне, деревья с желтеющими листьями. — Ольга усмехнулась.

Илья тонко спросил:

— Уже к старости готовитесь?

Ольга ответила неожиданно серьезно:

— Да. В самом деле. Хочу, чтобы все было уже в прошлом.

Илья подошел к ней, встал рядом, долго смотрел в окно, на голубое предвечернее небо сентября с единственным белым облаком над разноцветнолистными деревьями.

— Господи, какая красота, — сказал он. — Вот из-за чего я начинаю пить. Я никогда не начинаю из-за неприятностей или неудач, из-за плохого настроения, из-за физического желания выпить. А вот из-за этого: вдруг понимаю, что жизнь непереносимо прекрасна! С ума можно сойти. Чтобы не сойти — начинаю пить.

— Не представляю вас пьяным, — сказала Ольга.

— Вы еще много чего не представляете. — Он повернулся к ней, взял за плечи, и опять лицо его стало приближаться. — Кстати, почему мы на «вы» опять? — тихо спросил он. — Ты не знаешь?

Господи, разве нельзя без этого! — взмолилась мысленно Ольга. Мне так хорошо с вами, с тобой (как приятно хотя бы в мыслях произнести: «с тобой»!), хорошо говорить, хорошо быть рядом, зачем же обязательно форсировать, зачем брать своими действиями на себя какие-то обязательства?

Но глаз не стала закрывать, потому что собиралась отстраниться, сказав при этом что-нибудь…

Вдруг послышался звонок в дверь.

Разве дверь заперта? — подумала Ольга.

— Меня нет дома! — тихо сказал Илья.

В дверь застучали, причем весьма активно.

— Ого! — сказал Илья. — Это что-то новенькое!

— А вдруг это из-за статьи? — сказала Ольга.

— Бросьте. Уважаемый Андрей Викторович не такой дурак.

И пошел открывать.

Почти тотчас же послышались звуки ударов, тело Ильи влетело в комнату. Вслед за ним неспешно двигалась массивная фигура в плаще с поднятым воротником, в шляпе. Какие-то еще люди топотали в прихожей, но в комнату не входили.

Коротко глянув на Ольгу и тут же перестав ею интересоваться, человек в шляпе склонился над Ильей.

— Где запись? — спросил он. — Где все материалы?

Но Илья, похоже, был без сознания.

— Где его стол? — обратился человек в шляпе к Ольге.

— Я здесь не работаю, — сказала она.

Человек в шляпе осмотрелся, безошибочно подошел к одному из столов, быстро пересмотрел бумаги, открыл одну из папок, удовлетворенно хмыкнул, сунул ее за пазуху. Тут же, на столе, лежал диктофон. Человек нажал на кнопку, послышался чей-то голос, и опять на лице человека в шляпе выразилось удовлетворение. Он вынул кассету и положил в карман.

— Вот и все, — сказал он сам себе. — Быстро и без шума.

Опять склонился над Ильей.

— Алле, герой? Ты поспать решил? Ну, спи. Когда проснется, — сказал он Ольге, — передайте ему, чтобы больше не шалил. А меня вы не видели. Хорошо? Если встретите, не узнаете. Хорошо?