Книга Эй, вы, евреи, мацу купили? - Зиновий Коган

Урий покраснел и сдвинул шляпу на затылок.

– Я, – сказал Илья, – митнагдет. Но мы, надеюсь, будем прекрасно уживаться.

Хумаш и трапеза сблизили учеников. Стол был накрыт белой скатертью. Бутерброды с треской, яйца, брынза, отварной картофель в мундирах.

– Пока накрывается стол, – говорил Илья, – я покажу, как надевать талит. Во время чтения Торы наматываются вот так цицит на указательный палец, целуется свиток Торы.

Илья первым надел талит, за ним остальные. Все смотрели на свечу, голубая капля выросла в светлый лепесток. Тишину нарушил Розенштейн. Маленький Гриша в зеленом берете.

– А во время чумы Тору целуют через свои цицит?

Илья аж глаза вытаращил.

– Я не знаю случая, чтобы от целования Торы кто-нибудь очумел.

– Целование икон идентично, – продолжал Розенштейн. – Мистические свойства иконы и Торы…

– При чем здесь иконы, Гриша!!? – вскипел Илья. – Я удивлен…

– Я сравнил их в том контексте, что…

– Я вообще не желаю обсуждать эту тему!

– И то и другое мистические эманации, – не сдавался Розенштейн.

Расходились за полночь в моросящий дождь. Гриша завелся с новой силой.

– А зонтик в субботу модно носить?

– Если он в виде трости, – ответил Илья.

Розенштейн нес дамский зонтик. Илья шел, опираясь на зонтик-трость.

– Ты веришь в существование Бога? – просил Гриша Богомольного.

– Верю.

– Но какие у тебя есть доказательства?

– Были в жизни случаи разные…

– Я могу возбуждать энергию, – доверительно сообщил Розенштейн. И мягкой ручкой закружил над Богомольным.

– Чувствуешь?

– Не-ет.

– А теперь?

– Не-ет.

Гриша перенес «мистический генератор» на собственную ладонь и тут же как ошпаренный отдернул руку.

– Как же так! Очень сильно!

– Лева, ты заметил, как вел себя Гарик? – спросил Богомольный, – Не пел, кидуш не делал. Зачем он каждую субботу приходит на Горку? Он преподает атеизм в МГУ!

– Да ну?!

Религиозные собрания Ильи явились спасительным островом в круговерти жизни. Раз в неделю, по четвергам, с Ильей пересекались судьбы его учеников. Три часа: парашат гашавуа, несколько слов о мезузе и дюжина вопросов про икву и профессии в Израиле…

– Шестидневная война, – начал Эссас, – перекинула мост от нас к Моисею. Опоры моста еликие: Давид, Соломон. При Соломоне страна расцвела. Иудейское царство разгромил Вавилон, Израильское – ассирийцы. Иерусалим пал в руки язычников. Храм Соломона разрушен. Ничто не вечно. И вавилонцы, кстати, тоже. Их покорили персы. При персах евреи восстановили Храм. А на арену истории вышел Александр Македонский. Он не посягал на еврейские обычаи и законы. Но едва он умер, до власти дорвался Антиох. Он назначал первосвященниками продажных шкур, и те ради живота своего насаждали эллинизм…

Перед началом трапезы Илья предложил к следующему занятию выучить наизусть «Шма Исраэль»:

– Это не просьба. Это условие наших будущих встреч. И еще одно условие: традиционно Тору изучают активно, то есть хочу предупредить. Что каждый из вас будет делать доклады. А для этого нужно помимо Хумаша читать комментарии Раши. Ну, как, приятная новость?..

… Покончив с «парашат гашавуа» ученики выстроились у рукомойника за «натилат ядаим». На столе отварная картошка, консервная килька на черных ломтиках хлеба, тарелочка лука, соль и графин томатного сока. Браха на хлеб, и начинаются разговоры на тему дня.

– И услышал Картер от Бегина, что Израиль – это Эрец Исраэль. И ничего ужасного не произошло. Уши Картера проглотили и это, как и то, что Бегин – религиозный человек, и что Хеврон – это Хеврон и нет границ красных, зеленых, а есть границы, данные Богом. Ну, и что же произошло после такого заявления Бегина? Ничего страшного. Наоборот, все пошло наилучшим образом.

– Илья, – обратился к учителю Чернобельский, – я заметил: в Торе главные события связаны с водой. «Маим» встречается едва ли не на каждой странице. Ревеку встретил Исаак у колодца, Яков – Рахиль, и Моше у колодца встретил жену свою… Моисей ударил по скале – пошла вода…

– Да, это очень интересно, – сказал Илья. – Евреи как песок, а Тора делает их народом, как вода монолитит песок. Между прочим, я давно хотел обратить ваше внимание на одно странное место: освобождение евреев от рабства. Этот метод освобождения был непонятен самому Моисею. Прежде всего, когда еще из огня услышал Гашема: «Отпусти народ мой, дабы принесли они жертву мне». Но Моше сказал фараону другое: «Отпусти народ мой на службу мне», то есть народ будет служить творцу, а не рабу его фараону. И еще… Гашем сказал: «ужесточу я сердце фараона…», и этого Моисей не мог понять. Вся штука в том, что евреи считали бы фараона освободителем. Отпусти он их с ходу. Гашему нужно иное: признания не только от избранного народа, но и фараона. Пусть хозяин поймет, в чем дело… А теперь попрошу Авигдора сделать небольшое сообщение.

– Приготовьте сидуры, – попросил Авигдор. – Мы вступили в эпоху Мессии… Шесть начальных дней создавался мир, седьмой день – суббота. Суббота – это намек на Мессию… две тысячи лет до получения Торы, две тысячи лет жизни на Эрец Исраэль, две тысячи галута. И вот идет седьмое тысячелетие… Мессия придет через двести – двести пятьдесят лет. Но вполне возможно, что и раньше. Мы можем приблизить ее своей праведностью. И первыми воскреснут те, кто лежит в земле Израиля. Лишь немногие праведники за границей воскреснут, но тела их будут продираться сквозь землю. От каждого человека – будь он захоронен или сожжен – останется некая косточка…

– А где она расположена, Авигдор? – нетерпеливо воскликнул Балашов.

– Э-э… в районе шеи. Так вот. Мессия наступит, как наступает морской прилив…

Проголодавшиеся сотрапезники Авигдора наконец накинулись на бутерброды, и разговор на какое-то время разбился на тихие осколки. Никто не спорил с юным Авигдором, все хотели есть. И только под конец сеуды Володя Балашов, сильно волнуясь и заикаясь, громко сказал:

– А и-интересно, кто из антисемитов воскреснет? Я сам бы-ыл а-антисемитом, пока не стал е-е-вреем.

Взрыв хохота не обескуражил его. Он улыбнулся, поправил очки и продолжал:

– Я д-думаю, ч-что анти-исемитизм об-бъясняется тремя, значит, п-причинами: первая причина – это люди замечают, ч-что еврей очень легко и к-как бы смиряется с пе-переменой обстановки. Но это же не п-простое смирение. Это быстрое вживание в новую среду. Люди, не видя этого вживания, видят лишь смиренность… и думают с перзрением: «Да что за человек? Дрянь! Презираю». В-вторя причина: евреи пугают окружающих своей неприязнью любого гойского идола. Принять же невидимого еврейского Б-га они не могут… Теперь еще…