Книга Охотницы - Элизабет Мэй

Я принимаю решение. То же, что и всегда. Я выбираю выживание. Я выбираю охоту. Потому что отец говорит, что долг превыше всего, а это мой долг.

Гэвин осматривает дорогу.

— Айлиэн, теперь я их слышу.

Я хватаю его за руку и тащу за собой, срываясь на бег мимо соседских домов, отталкивая низко висящие ветки. Я ныряю сквозь ворота в общий сад, они захлопываются за моей спиной с резким грохотом, похожим на выстрел. Мы мчимся по дорожке между деревьев. Мои сапоги скользят и утопают в глубокой грязи.

— Куда мы бежим? — спрашивает Гэвин.

— Если хватит скорости, мы сможем опередить их на пути к площади Шарлотты.

Прочь из сада и на улицу! Мы все дальше от дома Гэвина, его гостей и музыки. Ноги расплескивают лужи, быстрые шаги звучат по мостовой. Я сворачиваю в слабо освещенный проем между двумя фонарями, на площадь Сент-Эндрю, ритм моего дыхания все такой же сильный и легкий. Я сжимаю руку Гэвина, наши пальцы мокрые от дождя.

Он останавливается так резко, что я чуть не падаю.

— Гэвин? — спрашиваю я. — Что случилось?

— Что-то не так, — говорит он. — Я больше не слышу их…

Он втягивает воздух, затем его взгляд фокусируется на чем-то позади меня.

Я оборачиваюсь, но вижу только брусчатку, мокрую и блестящую. Затем вкус дыма оседает на моем языке. Они здесь.

Я сжимаю арбалет. Гэвин притягивает меня к себе.

— Тише, — выдыхает он. — Нас пока не заметили.

Он становится у меня за спиной, чтобы арбалет оказался на уровне его глаз, и поднимает мою руку, чтобы я могла прицелиться.

Я упираю приклад арбалета в плечо и позволяю Гэвину себя направлять. Жуткая кислота силы cù sìth так остро чувствуется на языке, что я не могу сглотнуть. Приходится глубоко дышать через нос и сосредоточиваться на арбалете настолько сильно, что вкус становится едва заметной помехой.

Гэвин шепчет всего одно слово.

— Сейчас.

Я спускаю курок. Резкий вопль ошеломляет настолько, что я едва замечаю течение силы фейри сквозь меня.

Я его слышала! Я смотрю на улицу и вижу, как мостовую заливает кровь.

Мягкий голос Киарана эхом звучит в мозгу.

Ты единственная, кто может справиться с этим.

Seabhagair. Соколиная Охотница.

Гэвин сжимает пальцы, возвращая меня в реальность.

— Пойдем!

Я следую за ним, и мы бежим мимо белых резиденций на площади Сент-Эндрю, в которых темно, не считая нескольких огоньков в окнах подвальных этажей, где все еще работают слуги. Гэвин тянет меня сквозь прореху в кустах, которые ведут в сад в центре площади. Ветви цепляются и бьют по лицу. Юбка рвется еще больше. Мы бежим мимо колонны памятника Мелвиллу и снова на улицу.

Гэвин останавливается, и я едва не врезаюсь в него. Он ставит меня перед собой и помогает целиться.

— Там, — шепчет он. Он так близко, что его дыхание щекочет мне ухо.

Я спускаю курок. Тонкий вопль резонирует с площадью, сила фейри врезается в меня. Грудь расширяется, я распрямляю спину. На этот раз чистая радость убийства едва не оглушает меня. Едва.

Гэвин обнимает меня за талию и разворачивает, другой рукой сжимая мое запястье, чтобы направить арбалет.

— Давай!

Я не медлю, и, как только болт срывается в полет, Гэвин снова меня разворачивает. Его нога оказывается между моими, он крепко прижимает меня к себе, чтобы было проще целиться. Рукой, прижатой к моему животу, он направляет меня.

— Давай!

Я стреляю.

Так мы и действуем: Гэвин указывает, куда стрелять, а я спускаю курок. Кровь и дождь блестят на мостовой. Фонари окрашивают мрачную сцену в оранжевый цвет, их окутывает густой туман. Мокрые волосы падают мне на лицо, Гэвин снова целится моей рукой, и я стреляю. Я задыхаюсь от пьянящей радости, сила наполняет мои легкие, мою грудь. Мы кружимся снова и снова, это наш смертоносный танец. Наши ноги время от времени скользят на брусчатке, но мой прицел не сбивается.

Дыхание Гэвина теплом обдает мою шею. Я чувствую каждый вдох и каждый выдох. Мы движемся вместе куда лучше, чем во время вальса. Наши шаги становятся связанными, едиными, все более синхронными. Каждое убийство заостряет мою восприимчивость к феям. Вскоре я могу стрелять раньше, чем Гэвин заговорит, ощущая, куда именно нужно целиться.

Концентрированный вкус дыма от силы cù sìth высушил рот и горло, но я слишком довольна, чтобы об этом беспокоиться. Я легкая, как сам воздух, несокрушимая, сильная…

До тех пор, пока Гэвин не разворачивает меня в очередной раз и я не слышу многозначительный щелчок, прежде чем спускаю курок. У меня закончились болты.

— Твой пистолет? — спрашивает Гэвин.

Я вырываюсь из его объятий и забрасываю арбалет в петлю за плечом.

— Он нужен мне, чтобы защищаться на пути к площади Шарлотты, — отвечаю я, улыбаясь. — Не волнуйся, у меня есть сюрприз.

Я поворачиваю колесико, чтобы активировать огнемет, и тянусь в кошель за стеклянной бутылкой. Сую ее в руки Гэвину.

— Вот. Отвлекающий маневр. Брось ее в ближайшую cù sìth.

На миг мне кажется, что сейчас он улыбнется. А затем он бросает бутылку через три метра. И стекло разбивается под визг cù sìth.

Я разворачиваюсь на звук, раскрыв ладонь, и двигаю запястьем. Смесь алкоголя и сейгфлюра из отделения для горючего воспламеняется сразу же. Огонь вырывается из центра моей перчатки. Всюду вокруг нас я слышу отчаянные вопли cù sìth. Затем тонкий, пронзительный вой звенит у меня в голове.

Гэвин тянется к моей сумке и выхватывает очередную бутылку, но вой разносит ее на осколки прежде, чем он успевает ее метнуть. Проклятье! Я не ожидала этого, когда собирала арсенал. Вонь алкоголя, смешанного с сейгфлюром, паленого меха и плоти забивает мне ноздри. В ушах звенит, они снова кровоточат от воплей. Не думаю, что выдержу это и дальше.

Я толкаю Гэвина перед собой.

— Беги! — кричу я, хотя и знаю, что он меня не слышит: его уши тоже кровоточат. Кровь и дождевая вода стекают с его лица, пятная ворот белой рубашки.

Мы снова бежим, расплескивая грязь по своим бальным нарядам. Воздух настолько холодный, что дыхание вырывается облачками тумана. Вой за нашими спинами затихает. Мы мчимся по Джордж-стрит, скользя и спотыкаясь на мокрой брусчатке. Голова болит так сильно, что я почти ничего не вижу. Мы бежим, а порванное мокрое платье облепляет мне бедра, мешая полноценному движению, и мышцы горят от усилий.

— Они близко?

Гэвин морщится от боли, и я понимаю, что ему тоже досталось.