Книга Леди-бунтарка - Мэгги Осборн

Блу окинула мать презрительным взглядом:

– Так что же вы решили?

– Видишь ли, Блузетт, предстоит немало потрудиться, прежде чем тебе можно будет показаться в обществе. Твои манеры, речь, твоя одежда…

– Заткнись!

Леди Кэтрин вздрогнула, но Блу и не подумала извиниться. Напротив, ей еще многое хотелось бы высказать. Но что толку обмениваться оскорблениями, когда в руках у тебя нет оружия, а в голове – полнейшая путаница от гнева и обиды? Блу направилась к двери. Уже стоя на пороге, она бросила через плечо:

– Вы принадлежали моему отцу. Так вы его любили?

– Любовь? Какая может быть любовь между английской леди и обыкновенным пиратом? – Впервые за этот день на лице леди Кэтрин отразилось искреннее изумление. – Нет, Блузетт. Подобное просто невозможно. Немыслимо. – Она опустила голову и бросила взгляд на свою постель. Потом снова отвернулась к окну. – Могу сказать тебе только одно. Время, проведенное с Уильямом на Морганз-Маунд, я не забуду никогда. Все, что было в моей жизни после этого, казалось мне пресным и лишенным красок.

Дверь у нее за спиной громко хлопнула. Когда же леди Паджет обернулась, Блу уже не было в комнате. Пытаясь унять сотрясавшую ее дрожь, Кэтрин принялась расхаживать по комнате и гасить свечи. Наконец осталась лишь одна зажженная свеча в канделябре на туалетном столике. Леди Паджет уселась перед зеркалом и посмотрела на свое отражение.

Все-таки они с дочерью немного похожи. Хотя это сходство и не бросается в глаза. Блузетт унаследовала от нее изящный нос и высокие скулы. У нее тот же овал лица. И то же жуткое упрямство, хотя, надо признать, и Уильяму его не занимать.

Уильям… Уронив голову на руки, Кэтрин закрыла глаза и погрузилась в воспоминания. Уильям… Все эти годы она видела перед собой его статную фигуру на палубе горящего корабля. Видела, как он стоял со шпагой в руке, а из раны на его плече струилась кровь. В его темных глазах было столько жизненной силы и огня. И он был красив как молодой бог. Никогда в жизни она не встречала такого же мужчину, как он. Такого же страстного, восхитительного возлюбленного.

Слава Богу, она легла в постель Бо Билли Моргана по своей воле и никогда, никогда не жалела об этом. Лишь в его объятиях она впервые узнала о том, что такое подлинное желание и истинное наслаждение. Унылые ласки и равнодушные поцелуи, к которым обязывает джентльмена супружеский долг, были не для него. Жизнь била в нем ключом. Он приходил к ней, разгоряченный, страстный, нетерпеливый, и пробуждал ответный трепет в ее теле. Прежде она не знала, что в постели можно смеяться и поддразнивать друг друга, не знала, что мужчина может быть таким нежным и неутомимым. В эти мгновения страстное желание стирало все различия между ними. В эти минуты Кэтрин наслаждалась жизнью во всей ее полноте и великолепии. Никогда прежде она не испытывала ничего подобного. И никогда больше ей не довелось такого испытать. Леди Паджет вернулась в Англию, и буйство ярких красок сменилось бледными пастельными тонами.

Блузетт спросила, испытывала ли она сожаление, и Кэтрин была с ней честна. Нет, она ни о чем не жалела. Ни о том, что попала на Морганз-Маунд, ни о том, что покинула его, оставив на острове малютку дочь. Иначе она и не могла поступить. Будь этот мир более совершенным, она бы сделала совсем другой выбор.

Оставив мысли о прошлом, Кэтрин протянула руку к туалетному столику и выдвинула крохотный потайной ящичек. Там лежал темный локон тоненьких детских волос, перевязанный выцветшим обрывком ленты. Она долго держала его на ладони, потом тяжело вздохнула и положила обратно в ящик.

Встреча с дочерью потрясла ее. Но разве можно было ожидать чего-то другого, зная, какое воспитание получила Блузетт?

То, в чем она, Кэтрин, видит грубую и отвратительную разнузданность и вульгарность, для Блузетт является нормой. Шлюхи, воры, убийцы, пираты – вот ее окружение. Эти мужчины и женщины привыкли потакать всем своим желаниям и живут так, будто каждый прожитый ими час может оказаться последним. Собственно, в этом они правы.

Неудивительно, что Уильяму хотелось большего для их дочери. Конечно, Кэтрин была возмущена тем, что он нарушил их соглашение, и жестоко оскорблена, когда этот несуразный маленький француз посмел ее шантажировать, но она прекрасно понимала Бо Билли. Что ж, она сделает все возможное, чтобы «сшить шелковый кошелек из свиного уха». Одному Богу известно, как это сделать, но она попытается.

Хорошо еще, что все ее знакомые на лето выезжают за город. По крайней мере у нее есть немного времени. Даст Бог, в их отсутствие удастся сгладить кое-какие шероховатости. Кэтрин снова вздохнула и сокрушенно покачала головой.

По давно установившейся традиции Сесил и тетушка Трембл по утрам появлялись в комнате Кэтрин, чтобы выпить чашечку шоколада. Пока леди Паджет одевалась и приводила себя в порядок, они весело болтали, сплетничали и обсуждали планы на день.

Наутро, когда Трембл вкатила кресло Сесил в комнату леди Кэтрин, та откинулась на подушки и взглянула на них с удивлением: обе женщины уже были тщательнейшим образом одеты. Более того, тетушка Трембл выглядела не совсем обычно. Вопреки современной моде она покрыла лицо толстым слоем белил, чтобы скрыть морщины. Не пожалела она и французских румян; к тому же тщательно подвела брови. А голову ее украшали фальшивые локоны.

– Силы небесные, никогда в жизни так не пугалась, – защебетала Трембл, когда Мэри подала шоколад и удалилась. – Открываю дверь, а там этот странный маленький человечек со своим кошмарным париком и разбитыми очками. И вместе с ним – шлюха. – Под слоем белил не было видно, как покраснела Трембл, но в ее голосе явственно слышалось смущение. – Она… у нее… – Пожилая леди сделала волнообразное движение рукой перед своей плоской грудью и немедленно уткнулась носом во флакон с нюхательной солью, чтобы не упасть в обморок от ужасного воспоминания. Тетушке Трембл ничего не стоило упасть в обморок по самому незначительному поводу. – А за ними – мисс Морган. – Трембл содрогнулась, и ее шелковое платье издало тихий шелест. – И этот ужасный дикарь!.. – Она снова склонилась над спасительным флаконом.

– Моутон вовсе не дикарь, – мягко возразила Сесил. – Мы с ним очень мило побеседовали, когда он отнес тебя наверх. О, конечно, он не разговаривает, – объяснила девушка своим изумленным собеседницам. – Но он прекрасно умеет выражать свои мысли. Мне кажется… Да, мне кажется, он настоящий джентльмен.

– Не стоит обольщаться, Сесил, – вздохнула леди Кэтрин. Девушка предпочитала видеть лишь светлые стороны жизни. – Моутон добр, с этим я соглашусь. Но он далеко не джентльмен. Я собственными глазами видела, как яростно он дрался.

– В самом деле? – Рот Сесил чуть приоткрылся. – Расскажи нам скорее, мама. Но сперва признай, что Блузетт чудо как хороша.

– Да, конечно, – сдержанно кивнула Кэтрин.

С тех пор как Сесил впервые услышала о Блузетт, она буквально бредила ею. Узнав, что у нее есть сестра, да к тому же выросшая в пиратском лагере, Сесил заранее полюбила ее и только о ней и говорила. Это восторженное обожание не на шутку встревожило мать девушки. Сесил казалась ей слишком доверчивой и романтичной.