Книга Кровавая Мэри - Александр Каневский

Борис надавил на педаль газа и вдруг почувствовал, как его правую ногу что-то буквально приторочило к педали. Взглянув вниз, он обнаружил, что его ступня, как в тисках, зажата металлическим стременем.

— Вот это стремечко не давало вашим предшественникам прервать кровоподачу, — спокойно объяснил Котов, — как и вам сейчас.

Машина набирала скорость. Борис несколько раз безуспешно попытался выдернуть ступню, потом, держа руль левой рукой, правой — постарался расшнуровать туфель, чтобы вытащить из него ногу, но стремя мёртвой хваткой зажало и шнуровку. Поняв тщетность своих усилий, он левой ногой резко нажал на тормоз, машина не отреагировала и продолжала нестись по шоссе. Он стал дёргать ручник — тот же результат.

— Зря стараетесь. — спокойно объяснил Котов. — Машина слушается только меня, — он указал на свой пульт. — Я заблокировал тормоза, зафиксировал скорость. Ваша задача только крутить руль. Если попытаетесь свернуть, я и руль возьму на себя.

— Ясно!

Продолжая держать руль левой рукой, правой — Борис попытался незаметно вытащить пистолет.

— Не советую, — предупредил Котов, — и корпус, и стёкла, и перегородка между нами пуленепробиваемы. А кабина герметична — вы задохнётесь от пороховых газов. Всё предусмотрено!.

Борис вернул пистолет на место, достал мобильник и включил его.

— Зря стараетесь — здесь, как в метро, — спокойно сообщил Котов, — не увидят и не услышат… Разговаривать придётся только со мной… А вы молодец, — его голос зазвучал уважительно, — докопались до истины — И объяснил. — Когда вы обыск делали, я умудрился вашей напарнице жучок в сумочку воткнуть, так что все ваши откровения слышал.

— Выходит, и вы молодец!.. — Вернул ему комплимент Борис. — А теперь, коль мы оба молодцы, могу я вам задать вопрос?.

— Сколько угодно.

— Где вы держите Люсика?

— О нём попозже — продолжим нашу беседу.

— Но он жив?

— Жив, жив.

— Ладно, тогда продолжим… Как случилось, что никто из нас не заметил это стремя?

— А оно вмонтирована в педаль: в нужный момент, справа и слева, выскакивают две половинки, смыкаются намертво, как вы в этом убедились, и, только когда завершается подача крови, обе вдвигаются обратно… Не вините себя: всё очень подогнано, притёрто, поэтому и незаметно. Конечно, если внимательно рассматривать, с увеличительным стеклом, но… — Он рассмеялся. — Но до такого вы и додуматься не могли, ведь правда?

— К сожалению, да… А почему я не почувствовал прокола иглой?

— Потому что сразу впрыскивается обезболивающее. И, к тому же, игла очень, тонкая, не случайно ваши эксперты не могли обнаружить её след…

— Да, у вас дьявольски изощрённый ум… Тогда объясните, почему все трое убитых погибали не на одинаковых расстояниях, а с разницей в один-два километра?.. Ведь это тоже не случайно?

— Конечно, нет. Есть две причины: во-первых, объём циркулирующей крови не у всех одинаков. А во-вторых, и это самое главное, её разные физико-химические свойства, разный уровень содержания белков, жиров, углеводов, числа лейкоцитов, эритроцитов, тромбоцитов… Гениальность моей идеи в том, что двигатель полностью копирует работу сердца, его, долговечность и неутомимость, он принимает любую кровь, но, как и сердце, по разному на неё реагирует: укорачивается или удлиняется пробег, изменяется скорость… Правда, это и его уязвимость: может случится аритмия, перебои и даже инфаркт — разрыв клапанов, остановка. Но такое возможно только тогда, когда машина будет очень амортизирована, а пока… — Он прислушался к негромкому гудению двигателя. — Слышите, как она поёт, моя умница?!.

— И эту кровожадную убийцу вы назвали таким красивым женским именем «Мэри»?

— Мне очень нравилась песенка из кинофильма «Цирк». Помните? — Котов стал напевать: «Мэри, Мэри, чудеса!.. Мэри едет в небеса!.. Мэри в небо улетай…»

Борис прервал его концертное выступление:

— Зачем вы убили Бурцева и его сына?

— Они были приговорены.

— Кем?

— Мною.

— За что?

— За растление общества.

— Что это значит?

— Потом, может, и расскажу, если успею.

— А Дуклера за что?

— Это не я, это «Мэри».

— Что значит, «Мэри»?.. Вы говорите о машине?

— Да, о ней. Понимаете, кровоподача должна включаться автоматически, ровно через пять минут после старта. Это было запрограммировано. С Бурцевым она так и поступила, это фиксировалось на пульте. Арнольда она прихватила уже через три минуты. а Дуклера — сразу.

— Почему?

— Не догадываетесь?.. Думайте, думайте, соображайте…

Бориса прошиб холодный пот.

— Вы хотите сказать, что она…

— Да! Она сама себя перепрограммировала!.. Теперь вы понимаете, что это за чудо!.. Она уже не желает работать на бензине, она узнала вкус крови, и не хочет ждать ни одной лишней минуты… Вы только что в этом убедились: она сразу вас пристегнула, сама, я ей команды не давал…

— Господи! Вы же создали монстра.

— Да, — гордо подтвердил Котов. — Теперь вы верите, что я — гений?

— Вас не пугает судьба Франкенштейна?..

— Нисколько.

— Но монстр погубил его.

— Ну и что?.. Зато имя Франкенштейн осталось на века!.. И моё имя войдёт в историю человечества!

— Почему вы свою гениальность направили на то, чтобы создать убийцу?

— Я не сам, меня жизнь подтолкнула. Я рос без отца. Мама-машинистка вкалывала на трёх работах, чтобы вырастить меня и дать образование… Я окончил два института, Менделеевский и мехмат МГУ… Защитил диссертацию. Стал неплохо зарабатывать, по советским нормам… Но мне хотелось большего, я имел на это право: у меня было много грандиозных проектов, замыслов. изобретений — меня с детства называли коротышка-вундеркинд!.. За «коротышку» я дрался до крови, а «вундеркинд» мне нравилось, я оправдывал это прозвище, но… Я обходил десятки инстанций, управлений, кабинетов… Высокие дяди в высоких креслах меня либо гнали, либо предлагали за пару сотен купить мои идеи, чтобы присвоить себе авторство… На это годы ушли. годы!.. Потом обо мне прослышали новоиспеченные олигархи и я стал работать на них. Я делал гениальные разработки. они получали миллионные прибыли, а мне бросали с барского плеча какие-то крохи и не подпускали к пирогу… Как Васе-сантехнику: починил унитаз — на тебе на пол-литра… А кто они такие? Кто?.. Жестокость и алчность привели их к деньгам, деньги породили апломб и самоуверенность. Они убеждены, что всё могут купить. И покупают: дворцы, женщин, культуру, науку, суды, мэрии, правительство… И становятся эталонами, и насаждают свою мораль… И разрушают нравственность, смещают понятия об идеалах и духовных ценностях… Поэтому я объявил им войну…