Книга Печали веселой семейки - Марина Серова

Дед действительно снова плюнул, но в бизнесмена не попал, поскольку я со своим детективным бизнесом находилась достаточно далеко для того, чтобы он мог меня достать. Три старушки утвердительно закивали головами в такт словам дедка.

— Скажите, пожалуйста, — крикнула я старичкам, — вы не видали молодого человека в синей куртке, высокого такого? Он должен был где-то здесь пробегать.

Дед и три старушки посмотрели на меня так, будто видели перед собой не человека, а новую и весьма неприятную для себя зоологическую разновидность.

— Вот, Пал Титыч, смотри, какая молодежь пошла, — обратилась одна из старушек к деду и тут же повернулась ко мне: — Тебя, доченька, в школе не учили, что со старшими надо здороваться?

— И губы у нее накрашены! — возмутилась вторая старушка.

— Гулящая какая-нибудь! — воскликнула третья.

— Говорите, что хотите, — торопливо сказала я, — только скажите, пробегал здесь парень в синей куртке или нет.

— И бутерброды с ветчиной бродячей псине бросает! — продолжил перечисление моих недостатков дедок.

Похоже, что мой вопрос представители старшего поколения собирались оставить без внимания. И тут меня осенило:

— Молодой человек в синей куртке — преступник. Помогая мне найти преступника, вы помогаете нашему обществу. Родина вас не забудет! — слепила я на ходу слоган с социалистическим уклоном.

— А орден за это дадут? — заикнулась было одна из старушек.

— Да погоди ты, Петровна, — осадил ее Пал Титыч. — Глянь-ка, девчонка совсем, а уже выполняет ответственное задание. Похоже, толк из нее выйдет. Преступник твой вот туда побежал, — дед указал куда-то вдаль.

Получалось, что Андрей все-таки бежал по прямой и где-то, наверное, спрятался, пережидая момент. Да, выходит, действительно маловато у парня криминального опыта, если он, вместо того чтобы свернуть в какую-нибудь маленькую улочку из тех, которые выходят на набережную, побежал по ней вдоль.

Я бросилась бежать по набережной, бросая взгляды по сторонам.

— Постой! — закричала мне вслед одна из старушек. — А куртка-то у него точно синяя была? Вроде ведь зеленая…

— Синяя, синяя, — перебил ее дед. — Я хоть и не вижу ни хрена, но все-таки еще не дальтоник.

Такая его сомнительная характеристика собственных зрительных способностей могла бы сбить с толку кого угодно, но я хорошо помнила, что на набережной народу все это время было очень мало: все нормальные люди в это время еще работают или учатся, поэтому пробегавшим мимо трех почтенных леди и одного не менее почтенного пожилого джентльмена, скорее всего, был именно Андрей. Кроме того, как раз в той стороне, куда побежал Андрей, стояло несколько платных биотуалетов. Может быть, он воспользовался одной из кабин, чтобы спрятаться в ней на время, пока я буду искать его в этом месте? И я кинулась вдогонку.

— Ну и молодежь пошла! — донесся до меня хор возмущенных старческих голосов. — Хоть бы спасибо сказала, что ли, стрекоза! И не забудь в своем рапорте упомянуть, что мы помогли следствию. Может, нам пенсию повысят?

— Спасибо! — проорала я на ходу уже издалека. Надеюсь, что они меня услышали.

* * *

Я мигом преодолела расстояние до стоявших вплотную друг к другу четырех кабинок, выкрашенных в жизнерадостный цвет весеннего неба, над которыми надзирала пожилая женщина вида приветливого и благодушного. В ее обязанности входило взимать плату за услуги и выдавать желающим посетить заведение микроскопические клочки туалетной бумаги, которые из-за размера наверняка было трудно применить по назначению.

Я подошла к женщине. Она оторвалась от чтения газеты, причем я мимоходом заметила, что статья была та же самая, которую читал и дед, и добродушно взглянула на меня поверх очков.

— Скажите, пожалуйста, — обратилась я к женщине, — мой парень уже тут? Такой высокий, в синей куртке.

— О да, — любезно отозвалась она. — Он занял вон ту кабину, — она указала ближайшую ко мне. — Вы хотите его подождать?

В голове у меня молниеносно созрел план.

— Нет, — ответила я. — Я тоже хотела бы воспользоваться туалетом.

Я уплатила женщине требуемую сумму. Она любезно оторвала мне кусочек туалетной бумаги, и я вошла в кабину, стоящую вплотную к той, в которой отсиживался Андрей, предварительно заперев его собственную кабину снаружи, чтобы птичка не смогла улететь от меня во второй раз.

Я осмотрелась. Для человека, страдающего клаустрофобией, это помещение было самым неподходящим — оно обязательно вызвало бы новый приступ болезни, поскольку было маленькое и узкое. Две трети общей площади занимал грязно-розовый треснутый унитаз. Бачок этого ветерана сантехники украшала весьма художественно написанная от руки со множеством орфографических ошибок подробная инструкция по применению, гласившая, в частности, что становиться на круг ногами и выбрасывать в унитаз посторонние предметы запрещается. Однако, судя по всему, на инструкцию мало кто обращал внимание. Умывальник под стать унитазу, покрытый вековой ржавчиной, и зеркальце, в котором уже ничто не могло отражаться по причине великой загрязненности, дополняли поистине изысканный интерьер.

Забыла сказать, что стены и дверь кабины были, конечно же, исписаны и изрисованы вдоль и поперек. Потрудились тут и дилетанты с мелками и фломастерами, и счастливые обладатели баллончиков краски, любители граффити, создавшие почти бессмертные, потому что трудно оттираемые, высокохудожественные произведения. Однако я здесь находилась не для того, чтобы разглядывать их или читать шедевры современного фольклора.

В соседней кабине явно кто-то находился — слышалось мужское покашливание, а потом раздалось негромкое, но витиеватое ругательство. Кажется, это был действительно Андрей.

Пора приступать к действиям, и я завела дипломатическую беседу.

— Послушайте, Андрей, — для начала вежливо сказала я.

Раздался грохот. Звук был такой, будто металлическую дверь кабины со всего размаху протаранили лбом.

— Дверь заперта, — сообщила я ровным голосом.

Ругательства возобновились. В них фигурировала не только я лично, но и мои родственники чуть ли не до десятого колена. Я и не подозревала, что их у меня, оказывается, так много.

— Я бы попросила вас успокоиться и выслушать меня, — проговорила я примирительно. — Почему вы меня так боитесь? Я же не работаю в милиции, я всего лишь частный детектив. Все, что мне нужно, — это забрать документы, которые вы вытащили из сейфа Каминского, больше ничего. Если хотите, никто даже и не узнает, что это сделали вы. Может, выйдем из этого милого местечка и обо всем спокойно поговорим? А не то та дама с туалетной бумагой подумает, что у нас с вами серьезное расстройство желудка, и вызовет «Скорую». Кстати, я сказала ей, что вы мой парень, так что придется вам сыграть перед ней эту роль, как бы вам ни было неприятно. — За стенкой молчали. — Скажите хоть слово, — попросила я. — Объясните, зачем вам понадобилось угрожать мне по телефону?