Книга Оле, Мальорка! - Стенли Морган

Ну и Содом! Мрак. Как будто дискотека подверглась массированной бомбардировке. Не сойти мне с этого места, если во всем зале уцелел хоть один стол или стул, а уж о бутылках, некогда гордо красовавшихся за стойкой бара, я и вовсе не говорю.

Забившись с Лайлой в дальний угол, я обнял её за талию и притянул к себе. Перепуганная насмерть девушка трепетала, как зверек.

— Не бойся, малышка, все будет в порядке.

Откуда-то вынырнули Патрик с Амандой, конвоируемые угрюмым стражем закона. Вид у Патрика был неважнецкий. Плащ разорван, губа предательски вздулась и побагровела. Однако, приблизившись к нам, отважный ирландец нашел в себе силы улыбнуться. Я невольно устыдился собственной трусости. Молодчина, Патрик — дожно быть, бился, как лев.

— Чем тебя так? — поинтересовался я. — Бутылкой или хуком справа?

Патрик застенчиво улыбнулся.

— Ни за что не угадаешь. Дверью! Я прятался за ней, а какой-то козел врезался в неё с такой силой, что я едва не лишился верхней челюсти.

Аманда казалась бледной как мел и потрясенной, но внешних признаков повреждений я не заметил. Все мы нуждались в хорошей дозе спиртного.

Я огляделся по сторонам. Барни зажимал носовым платком окровавленный рот. Джил сидел на полу, сокрушенно потирая затылок. Дейв выглядел как огурчик, хотя правая брючина была раскроена снизу доверху. Льюис растирал запястье и дул на ободранные костяшки пальцев. Несколько матросов валялись на полу: некоторые глухо постанывали и кряхтели, другие не подавали признаков жизни. Я пошарил глазами в поисках Сэма Райана, но не обнаружил его.

Испанцы, сгруппировавшиеся возле остатков бара, также имели довольно потрепанный вид. Трое безжизненно распростерлись на полу, а остальные сидели или пытались встать, держась за головы и потирая ушибленные места. Один из них рыдал в три ручья. Может, оттого, что драка закончилась, не знаю.

В залу вошел огромного роста детина в форме американского военного патруля. Приблизившись к нам, он угрожающе спросил:

— Вы туристы?

— Нет, мы здесь работаем, — ответил я. — В компании "Ардмонт Холидейз".

— О'кей, вами займется местная полиция.

Он зашагал прочь, высматривая, кого бы убить.

Наконец, один из суровых испанских полицейских удостоил нас внимания и спросил на ломаном английском:

— Вы туристы?

Я ответил по-испански, отчего его жесткое лицо несколько смягчилось.

— Нет, — сказал я. — Мы сотрудники компании "Ардмонт Холидейз". А сюда просто зашли потанцевать.

Поочередно удостоив нас внимательным взором, он произнес:

— Хорошо, встаньте пока рядом с туристами.

Так мы и стояли, разбитые на три группы: местная молодежь, американские моряки и туристы. Что ж, по меньшей мере, нам ничего не угрожало. Что можно сделать с невинными туристами, случайно оказавшимися на месте происшествия?

Увы, я жестоко просчитался.

— Эй, парни, топайте за мной!

Американцы побрели вслед за полицейским; живописная процессия — одни прихрамывали, другие плевались кровью, третьи помогали ковылять наиболее пострадавшим товарищам.

Проходя мимо нас, Барни ухмыльнулся, обнажив окровавленную десну, в которой там, где ещё недавно помещалась пара здоровых крепких зубов, теперь зиял изрядный пробел.

— Пока, жебята! Жад был пожнакомишша. Шпашибо жа вшо…

— Топай, топай, — подтолкнул его военный полицейский, для вящей убедительности двинув великану дубинкой в ребра.

Бедный Барни.

Гигант, ухмыльнувшись напоследок, исчез за портьерой. Так уходят военные моряки — окровавленные, но непокоренные, с гордо поднятой головой. А вот Сэма Райана по-прежнему видно не было. Должно быть, его унесли во время боя.

Настал черед испанцев. Осатаневшие полицейские быстрехонько вытолкали их за дверь, подгоняя дубинками и возгласами:

— Vaya, rapido. Пошли, мол, и живо.

Парнишка, который уже успел обрыдаться, вопил:

— No fui yo! No es culpa mia! Не виноват, мол, чего пристали.

Впрочем, в ответ он удостоился только увесистого пинка под зад и не слишком доброжелательного пожелания заткнуться.

Когда последнего из аборигенов вытолкали вон, я впервые с начала сражения заметил Дюка Стаффорда. Красавчик скорчился в три погибели на колченогом табурете, прижимая пропитанный кровью платок к распухшему носу. Заприметив меня, он испепелил меня взглядом, а в следующую секунду сполз с табурета, проковылял к одному из блюстителей правопорядка и что-то ему сказал.

Полицейский выслушал его, внимательно посмотрел на меня, потом кивнул и устремился в нашу сторону.

— Сейчас что-то будет, — уголком рта шепнул я Патрику.

Приблизившись к нам, полицейский спросил меня по-испански:

— Вы пришли сюда вместе с этими американцами?

— Э-ээ, да, но не совсем…

— Пройдите со мной.

— Послушайте, сеньор…

— Venga! — рявкнул он. — Идите за мной!

Мы и пошли. А что, скажите на милость, нам оставалось делать?

* * *

Что ж, по крайней мере, путешествовали мы в сносных условиях — на заднем сиденье лендровера. Провинившихся янки засунули в военный транспортер, а испанцев затолкали в полицейский грузовичок.

Дверь лендровера захлопнули, заперли, после чего нас повезли в неведомом направлении в сопровождении двоих вооруженных полицейских.

— Уничтожу Стаффорда, — тихонько прошипел Патрик. — Кастрирую при первой же встрече.

— Не пугайтесь, девочки! — успокаивающе произнес я. — Нам ничего не сделают. Просто порасспросят о том, о сем — и отпустят.

Так оно и вышло. Правда, продолжались расспросы битых два часа.

Возможно, вам никогда не выпадала честь быть задержанным и препровожденным в мрачное серое и давящее на психику здание, в котором размещалось полицейское управление Пальмы. Если так, то не огорчайтесь и утешьтесь другой, более приятной забавой — покатайтесь, например, верхом на акуле или пощекочите за задницу тарантула.

Нам и вправду было там не до смеха.

— Интересно, куда нас посадят? — задумчиво произнес Патрик, оглядывая сырые и голые стены комнатенки, освещаемой лампочкой яркостью в полсвечи.

— Что? — переспросил я.

— В какую темницу нас заточат? В яму со змеями?

— Нет, в обыкновенную камеру со щипачами и громилами.

Патрик поежился.

— Боюсь, что ты прав.

— Хватит каркать! — прикрикнула Аманда. — И без вас тошно.

Как ни странно, девушки больше не выглядели напуганными. Должно быть, потому, что, в отличие от нас, не имели представления об испанской полиции. И я не собирался просвещать их на сей счет.