Книга Нойоны. Белая звезда - Александр Бауров

Лич вошел. По полу толщиной не более дюйма струился белесый пар. Лес колонн уходил под неимоверно высокий свод. Хозяин этого чертога хорошо знал, как заставить гостя трепетать.

— Рахзесс из Терминаса, ты принес то, что было приказано? — раздался голос в голове лича. Он понял, что к нему обратился сидящий в торце зала на небольшом возвышении. Моандора не было хорошо видно, лич лишь заметил, что владыка одет во все белое. Рахзесс прошел вперед, припал на колено и выставил вперед руку, сжимая мешок. В нем было нечто круглое. На пол то и дело срывались капли темно-бурой жижи.

— Оставь и выйди, я призову тебя позже! — голос был холодным и металлическим. Рахзесс опустил мешок и, по-прежнему склоняя голову, вышел из зала. Едва двери за ним захлопнулись, как открылись большие трехлистные створки, и в комнату ожидания вошел человек в темном балахоне с капюшоном, глубоко надвинутом на глаза. Пройдя мимо Рахзесса, он даже не взглянул в его сторону и лишь у самых последних дверей перед золотистым светильником скинул с головы капюшон, обнажив длинные серебряно-седые волосы и моложавое лицо. Последние врата раскрылись, и гость прошел в чертог Моандора.

«Наверное, это его моргул, старший приближенный, ученик. Сколько спеси в этих людишках! Мы — старые воины, служим нойонам века и медленно идем вверх, когда убивают предшественников. А эти твари из плоти и крови приходят, служат всего-то десяток лет и проходят к истинным, как в свой дом», — думал Рахзесс.

Конечно, он заблуждался. Дракис, правда, служил нойонам не так давно, но явился сюда не как к себе домой, а с едва ли не большим трепетом, чем сам лич. Моргула вызвали по срочному делу.

Когда он вошел, нойон размышлял над столом, где виднелись какие-то мелькающие голограммы и проекции с нескольких информ-кристаллов. Рядом висел большой астральный экран, который через центр связи, управлявшийся верными сумеречными магами, мог связать Моандора с любым из сотен астральных глаз, выпущенных Колдсоулом.

Важнейшим в общении с главой разведки была как раз некая раскрепощенность, и Дракис это чувствовал. Все остальные нойоны не могли отделаться от приставшей к ним за века маски постоянного высокомерия, подозрительности и спеси. Моандор, наоборот, старался расположить к себе своих ближайших подчиненных и учеников. Иногда Синкату, Дракису или Шакти казалось, что в нем слишком много человеческого. Согласно легенде, все истинные были рождены людьми, прежде чем над ними простёрлась длань Хаида.

В особом котле на треногой подставке, по правую руку от Моандора лежал мешок, принесенный Рахзес сом. Отчетливо виднелась набухшая ткань и подтеки бурой маслянистой жидкости.

— Возьми его и вытащи оттуда! — были первые слова нойона. Дракис немедленно подчинился и подошел к котлу, хотя полагал, что прежде владыка захочет выслушать его мнение по таталийской проблеме. А проблемной ситуация в Таталии стала за последние несколько дней. Доклады Михаэля Торнтона, а также прямые отчеты, даваемые наблюдением астральных глаз, представляли нелицеприятную картину.

Огромная, почти тридцатипятитысячная армия Фолии скорым маршем шла по таталийской земле. В деревни врывались передовые отряды гноллов, ящеров и орков-наемников. Мужчин рубили на месте, женщин, детей и стариков толпами гнали в рабство, дома безжалостно сжигали и грабили. Армия шла по хорошей новой дороге на город Роратон. Он находился в низине, и единственным местом, где таталийцы могли дать бой, были скалистые холмы — выветрившиеся остатки древнего хребта, сквозь которые проходила главная дорога.

Именно там, из бревен, на ходу выпекаемых кирпичей и камня гарнизон города и вооруженные жители-ополченцы сооружали укрепления. Дело было в том, что Роратон, достаточно современный, можно сказать, молодой город, не имел крепостной стены. Он не переживал на своем веку ни одной войны и осады. Правительство Таталии бросило на помощь городу, бывшему крупнейшей перевалочной торговой базой всей страны, отборный отряд в пять тысяч всадников конной гвардии. Во главе стояли опытный генерал Росмир, советник консулов по военным делам Френсис Ларго и дипломат Мади Локхед, имевший права чрезвычайного представителя правительства. Однако они не успевали. Отряды фолийского авангарда подходили к границе старых отрогов прямо сейчас, а пять сотен слабовооруженных стражников и тысяча человек местного ополчения едва ли могли продержаться больше пары часов против надвигавшейся мощи.

Была в этой драме и скрытая сторона. В то же время, когда фолийская армия должна была подойти к ущелью, туда же с севера должны были спуститься ведомые Торнтоном отряды поднятой армии мертвых. По астральной связи Михаэль уже запрашивал инструкций на случай того, если они окажутся между таталийцами и наступающей армией Фолии. Учитывая договор, они должны были вмешаться на стороне защищающихся. Однако Дракис боялся брать на себя ответственность за такое решение. Моргул совершенно не хотел ошибиться в толковании полуфраз, а потом отвечать перед Моандором или всем Темным кругом. Ведь не просто так он по приказу своего учителя передал герцогу Брохильду планы наступления таталийцев. Это указало гноллам на отсутствие укреплений и войск в центральной части страны. По сути, это и спровоцировало нынешнюю обратную волну вторжения. Фолийцы спешили поквитаться за потерянный южный город Тайшет и спешно двинулись в центр Таталии без разведки, с небольшим обозом, бросив в бой одним скопом все собранные силы, командование которыми Брохильд принял уже в походе. Теперь Дракиса мучил один вопрос: ну, завязать таталийский узел они завязали, а что дальше? Но когда он видел этот морщинистый лоб, этот костистый череп под фолийским шлемом, эти седые, распадающиеся во все стороны волосы, он чувствовал: хозяин может разорвать и более сложные узлы.

— Вытащи его оттуда! — повторил Моандор.

Серый мешок упал на древние плиты зала, и в руках Дракиса забился удерживаемый за одно из трех щупалец шар темно-коричневого цвета. У него не было как таковых глаз и рта, но с помощью мелких, залитых слизью отверстий он издавал неприятное шипение. Тварь явно была живой и чувствовала боль при сжатии щупальца.

— Терроморфный ползун, если верить личу Тамикзаллы, что ждет за дверями, они его готовили несколько месяцев, — рассуждал вслух Моандор. Он не боялся того, что Дракис поймет хотя бы часть его слов.

— Почему все творения Тамикзаллы так уродливы? Нельзя для разнообразия сделать что-то красивое?

— Красота — понятие относительное. С точки зрения многих людей, мы с тобой куда большие уроды!

Моандор прикрыл глаза и представил себе, как по широким долинам Эрафии движутся легионы титанов. Минуя города и поля, чтобы не повредить постройкам, идут исполины. Белые так любят быть искренними в своей заботе о людях. Вот они — опора его врагов. Ожившие горы, неутомимые мускулы, золотистые доспехи и шлемы с высокими гребнями, сверкающие в лучах солнца подобно горным шапкам. Сосредоточение огромной мощи. Вокруг их рук, толщиною с дом, бегут голубовато-белые разряды, в руках мечи из кристаллической породы. Один его точный удар бичующей молнией может сбить дракона-духа или испепелить десятки скелетов и личей. А в земле глубоко под ними сидит такой вот шар, какой сейчас держит Дракис в своих руках. В небе над титанами появляется астральный глаз, сейчас его разорвут магические посылы арагонцев, но он успеет. Это его — Моандора, глаз. По астралу проносятся бессмысленные слова, и шар начинает подниматься, прорываться к поверхности сквозь слои почвы. Он уверенно идет вверх, разрушая, пропуская сквозь себя песок, глину и чернозем. Перегородка внутри чудовища исчезает… Две части привезенного Дасом с Зейлота терроморфа соединяются и…