Книга Судный день - Курт Ауст

Мария встала и посмотрела на Томаса, а тот вновь принялся поить Альберта.

– Я… мне пора идти, – она смущенно посмотрела на нас, – к завтрашнему вечеру хозяин велел вычистить весь дом… И белье выстирать.

– Конечно, Мария. Мы о нем позаботимся, не тревожься.

Она кивнула и нехотя побрела к двери, то и дело оглядываясь назад. Я смотрел на нее, а она подошла к двери, оглянулась и махнула рукой. Мы оба улыбнулись. В окно я увидел, как она бежит к трактиру.

– У тебя отличная младшая сестренка, Альберт, – сказал Томас, поднося конюху пол-ложки воды. Профессор медленно, ложка за ложкой, оживлял Альберта, дожидаясь, пока его высохшее горло не проглотит воду, пока не поднимется и не опустится вновь кадык под густой бородой. Затем Томас вновь зачерпывал воду. Терпеливо, внимательно, стараясь не упустить ни малейшего движения Альберта. Внезапно это крупное тело содрогнулось в сильном кашле, и грудь начала вздыматься. – Ты только посмотри, – радостно воскликнул Томас, приподнимая Альберта за плечи, – парень-то ожил!

Я тут же подскочил и помог профессору посадить конюха, подложив ему под спину тюк соломы. Теперь Альберт полусидел-полулежал, а профессор продолжал понемногу поить его.

Вдруг ни с того ни с сего Томас поднял голову:

– Будь добр, приведи сюда Бигги.

Лопата по-прежнему валялась на снегу, я донес ее до трактира и поставил возле задней двери.

Около короба с дровами, где обычно сидела Бигги, нищенки не было, а в трактире оказалась лишь Мария.

Сперва она не пожелала отвечать, но затем призналась, что хозяин запретил ведьме заходить в трактир. Он вообще хочет, чтобы она до вечера покинула постоялый двор.

– Он хочет, чтобы она ушла?! В такую погоду? – возмутился я.

– Ничего ей не сделается, злые духи ей помогут.

Стараясь не смотреть на меня, Мария усердно отмывала столы, так что на пол падали хлопья пены.

– И где же она? Томас хочет с ней поговорить.

– Думаю, там, где ей самое место, – в хлеву, – сердито ответила Мария.

– Там, где ей самое место?.. Это еще почему?! – изумленно переспросил я. Разговаривать, видя лишь спину, было неприятно: движения ее были резкими и вела она себя на удивление неприветливо, однако мне все же хотелось погладить ее мягкое округлое тело. Мария вдруг замерла и повернулась ко мне. Смутившись, я отступил назад.

– Ведь священник рассказывал нам о рогатом звере, помнишь? И зверя этого послал дьявол, верно? Поэтому ведьме полагается спать с двурогими! Вот так-то! – горячо выпалила Мария и для пущей убедительности швырнула щетку в стоявшее на полу ведро – только брызги полетели. И она вновь отвернулась.

Бигги действительно оказалась в хлеву. Она спала, лежа на снопе соломы, куда падал луч света, прямо под боком у пестрой коровы, – та лениво пережевывала жвачку и бессмысленно таращилась на меня обычным коровьим взглядом.

В хлеву было тихо, а грузные тела животных источали тепло. Возле позолоченного солнечным светом окна ошалело кружила одинокая муха. От ее жужжанья мне захотелось, чтобы быстрее наступило лето. Пусть солнце сожжет кожу на спине, пусть мошкара искусает локти, а крапива обожжет ноги – как все же прекрасны такие летние болячки!

Бигги лежала передо мной, свернувшись калачиком, подложив руку под голову и подтянув колени к груди. Платье, которое было на ней вчера, исчезло, она вновь облачилась в темные потрепанные лохмотья – запачканные, с пятнами засохшей грязи. Лицо женщины – слегка чумазое – светилось едва заметной улыбкой. Ведьма?.. Ее темные гладкие волосы блестели в лучах солнца, а к щекам прилипло несколько выбившихся из косы прядок. Казалось, она слегка нахмурилась, словно приготовилась мягко выбранить меня: “Нет уж, дружок, нельзя!”

Как старшая сестра…

Я с ужасом огляделся, будто боялся, что кто-то подслушает мои мысли. Но нет – в хлеву были лишь коровы и мы двое. Спящая Бигги и я.

Я осторожно тронул ее за плечо.

– Бигги, просыпайся. Это я, Петтер.

Она тотчас же – я и моргнуть не успел – проснулась и привстала на колени. От удивления я шлепнулся на задницу, отчего стоявшая позади корова сердито замычала и переступила с ноги на ногу.

– Ой… – только и сказал я.

Бигги испытующе посмотрела на меня, а потом ее губы растянулись в широкой усмешке.

– Что ты здесь делаешь? А, норвежец? Решил коров подоить? Или, может… захотелось подоить меня? – Она схватила себя за грудь и с наигранной страстью посмотрела на меня. Кровь бросилась мне в лицо. – Или не желаешь мараться о ведьму? Нищенку? – Бигги больше не усмехалась. – Что скажешь, паренек из Норвегии? – Она поплотнее запахнула лохмотья. Глаза ее горели. – Убирайся прочь, мальчик! Здесь тебе ничего не обломится. Я сама решаю, с кем мне спать. Вон отсюда!

– Но… меня послал Томас Буберг… профессор… Он хочет поговорить с тобой… – пробормотал я, запинаясь.

– Ах, вон оно что… Профессор желает поговорить со мной! Ему сегодня снова захотелось спасти ведьме жизнь? – Она хрипло рассмеялась, а лицо ее исказила уродливая гримаса. – Может, это профессор хочет потребовать платы за вчерашний щедрый ужин? Что скажешь? Э-эй! – И она вновь рассмеялась заливистым смехом.

И тогда бушующей лавиной меня захлестнул гнев.

– Черт тебя подери! Послушать твою болтовню – так выходит, что все мы только и мечтаем с тобой переспать! Конюху стало плохо, он никак в себя не придет, и я хотел только попросить тебя помочь нам! – Я глубоко вдохнул. – Боже мой, придумать, что профессор требует… такое вознаграждение! За вчерашний ужин! – Я вскочил и направился к двери. – Уж лучше спи, а профессору я скажу, что у тебя нет времени!

Возле двери я на секунду замешкался, надеясь, что Бигги остановит меня, но этого не произошло. Томас уже успел влить в Альберта всю воду из котелка и теперь протирал лицо конюха влажным полотенцем. Чтобы до рта Альберта было проще добраться, профессор немного проредил его густую бороду и усы большими ножницами для стрижки лошадей, которые отыскал на заваленной щетками и скребками полке.

– Скоро можно будет дать ему немного супа, – сказал Томас, явно довольный тем, как идет лечение, – видишь, путь наш вовсе не такой сложный.

Наш путь был неровным и скользким, а Альберт казался еще более диким и неприступным. Я заметил, что возле стойла валяется вязаная шапка – она свалилась с головы Альберта, когда мы вносили его в конюшню. Я поднял ее и сунул под тюк соломы.

Когда я вернулся один, Томас лишь молча взглянул на меня и отвернулся к своему пациенту. А немного погодя спросил:

– Почему она не пришла?

Я не знал, как ответить.

– Она… ей не захотелось…

Ответ вышел не особенно обстоятельным, но я решил не рассказывать Томасу о том, в чем именно заподозрила его Бигги в ответ на мою просьбу о помощи.