Книга Пуля для полпреда - Фридрих Незнанский

Турецкий закурил, отерев со лба проступивший пот. Блестящая лысина Осипова тоже прямо на глазах стала покрываться мелкими капельками. Турецкий отвернулся, чтобы скрыть усмешку.

– Ну что решили, Петр Гаврилович? Опять-таки можете не отвечать! Просто объясните, почему Игорь Яковлев ходил в увольнение с автоматом?

– Халтурил, – еле слышно ответил Осипов.

– В смысле? Сопровождал коммерческий груз? Осуществлял неформальную профилактику преступности?

– Охранял объект.

– Какой?

– Графские Развалины. Они же Бугры.

– Что это и где?

– Дачный поселок километрах в десяти от водохранилища.

– Почему – развалины?

Осипов первый раз улыбнулся:

– Теперь уже хоромы. Хотя кое-кто до сих пор не достроился.

– Это далеко от того места, где Вершинин погиб?

– Тоже примерно столько же, если по дороге. Через лес ближе, но через лес не пройти – болото.

– Вы уверены, что через лес нельзя?

– Убежден. Абсолютно исключено.

– А если человек местный?

– Я вам уже объяснил! Там не везде с обочины сойти можно. Сразу в трясину с головой. Засасывает одинаково и местных и приезжих.

– Хорошо. И насколько я вас понял, Игорь Яковлев тормозил машину, ехавшую из Златогорска, как раз в сторону этих самых Графских Развалин.

– Да. Бугров.

– Но почему такая конспирация? Даже он сам на допросе не сказал мне по этому поводу ни слова. Хотя, казалось бы, кровно заинтересован. Не понимаю. По сравнению с мировой революцией…

– Вот именно! Никто не хочет ее накликать.

– Ладно. Последний вопрос. Мог, по-вашему, Яковлев со зла пальнуть по неостановившейся машине?

– Я много думал, Александр Борисович, поверьте. Трезвым – нет. Но после стопки, да еще с никаким уже шурином, который навязался провожать, когда и так опаздываешь, а на халтуре дисциплина – дай бог на службе такую, а тут еще «Волга» не останавливается, прет внаглую: не отскочишь – задавит. А ему всего двадцать лет, кровь горячая. Короче говоря, черт его знает. Я сразу-то после этого с Друбичем разговаривал, с Андреем Викторовичем, он тоже спрашивал: как же так, что же вы психов на службу набираете? А что я мог ему ответить? Не отряд же космонавтов, экстремальные ситуации специально для каждого бойца не моделируем. Надеемся, что жизнь у нас и без того экстремальная, что ко всему и так готовы.

– Ну хорошо, самый последний вопрос. Допустим, выстрелить он мог. Но попасть?!

– Кто-то сказал, Александр Борисович, «пуля летит на крыльях случая».

– Принц Флоризель сказал.

8 сентября. Н. И. Яковлев

Карамзина Николай Иванович отправил обратно в город на ожидавшем такси, а сам решил побродить немного, осмотреться. Прямой участок шоссе, на котором все произошло, был чуть больше километра длиной, примерно в трехстах метрах от его начала Карамзин задержал Игоря, а метрах в ста от конца стоял памятник Вершинину, по словам Карамзина, как раз напротив места гибели полпреда. Рисунку Игоря это вполне соответствовало, а слова охранника косвенно подтверждали предположение, что Игорь торопился не в часть в Златогорск, а в прямо противоположную сторону, на халтуру, и тормозил он машину Вершинина, ехавшую из Златогорска.

Яковлев не понимал пока, хорошо это или плохо, но по крайней мере наличие у Игоря автомата получило хоть какое-то объяснение. А вот рассказ Ключевского в схему, предложенную Карамзиным, совершенно не вписывался. Виктор утверждал, что вышли они не в начале километрового отрезка, а в середине, даже, пожалуй, ближе к концу. Николай Иванович тщательно обследовал обочину и действительно обнаружил одну-единственную тропинку, вьющуюся через поросшее ярко-зеленой, несмотря на осень, травой болото. Тропинка выходила на трассу метрах в ста от памятника, а значит, не более чем в двухстах – трехстах метрах от поворота.

Если бы, конечно, Игорь спешил в город, тогда ему лучше было перейти на противоположную сторону и, может быть, отойти от поворота подальше, чтобы водитель проходящей машины, выворачивая, успел его заметить и притормозить. Но в город он не спешил и, просто сойдя с тропы, оказывался на очень выгодном месте, его было издалека видно и смысла шагать назад никакого не было.

Конечно, Ключевский был пьян и мог просто забыть, что они отошли почти на полкилометра, но все-таки зачем они отошли? Ведь если бы удалось доказать, что Игорь никуда не двигался с этого места, то схема, предложенная следствием, летит к чертям. Отсюда элементарно нельзя было выстрелить в «Волгу» с полукилометрового расстояния, до поворота не было пятисот метров.

А если Игорь все-таки был в «деле»? В чем заключалась его задача?

Остановить машину, после чего снайпер выстрелил бы по неподвижной мишени сзади? В этом случае, наверное, Игорь мог перейти на другое место. А где в таком случае был снайпер? Начальная скорость пули у снайперской винтовки, по крайней мере, не меньше, чем у автомата – значит… Значит, снайпер должен был засесть еще на полкилометра ближе Игоря. Где? А получается, что негде ему было это сделать. Если он лежал в болоте или сидел на дереве, то линия выстрела не была бы параллельна плоскости дороги. И на обочине он лежать не мог по той же самой причине: чтобы пуля попала Вершинину в затылок, снайпер должен был стрелять как минимум с колена или низкого штатива.

Но Николай Иванович упорно не хотел верить в то, что Игорь был замешан в подготовке этого покушения и действовал сознательно. Слишком много накапливалось независящих от него обстоятельств. Неужели это он сам напоил до беспамятства Ключевского, сам испортил его машину, потом уговорил идти, пьяного в стельку, пешком и еще был уверен, что придут они вовремя? Да и не остановилась же «Волга», а представить себе, что Игоря наняли не как вспомогательный персонал, а как конкретного киллера, вообще было невозможно.

Домой Николай Иванович вернулся совершенно разбитый от усталости, не надеялся, конечно, что с наскока все обвинения опрокинет, но думал все же хоть какие-то зацепки сразу отыскать.

– Письмо от Игорька, – встретила его сияющая Марина.

– Что-то он зачастил, – проворчал Яковлев, но за письмо схватился как утопающий за соломинку, – может, Игорь наконец тоже посодействует собственному спасению.

"Дорогой дядя.

Я тут прошлый раз накололся, писал за одного шизика письмо (он, придурок, руку повредил) и, прикинь, его письмо в свой конверт сдуру зафигачил. Короче. Какие новости? Хорошо бы, ты что-нибудь уже нарыл и оно поможет меня отсюда вытащить. Париться тут не в прикол – крезанусь конкретно".

Надо искать пулю, решил Николай Иванович, возвращая Марине бесполезный клочок бумаги. Конечно, это сложней, чем отыскать иголку в стоге сена: для миноискателя что пуля, что иголка – без разницы, а стог – во много километров. Но с другой стороны, может ведь и повезти! Никто же не усомнился, что Игорь с полукилометра засадил пулю Вершинину в затылок, в удаляющуюся машину, сквозь затемненное стекло! Для этого нужно особое везение. Только у Игоря «везение» всегда было в кавычках, со знаком минус, у него вся жизнь что-то не слава богу. Значит, теперь должно повезти по-настоящему, безо всяких кавычек.