Книга Трое сыщиков, не считая женщины - Фридрих Незнанский

— Вы приехали к нам по делу?

— Да. Мы ведем сейчас расследование покушения на одного генерала. Среди прочих фигурантов нас заинтересовал его бывший однополчанин, ваш земляк Виктор Гайворонский. Ничего конкретного пока сказать не могу — ни хорошего, ни плохого, все нужно выяснить на месте. Это цель моего приезда. Его фамилия возникла неожиданно в процессе следствия.

Пока Щеткин говорил, начальник стоял возле маленького столика, включил электрический чайник, насыпал в чашки растворимый кофе, достал сахар. Только когда Петр сделал паузу, он сказал:

— Так ведь Виктор погиб.

— Неужели?! — вырвалось у Щеткина. В этом восклицании мелькнула тень настороженности и подозрения, которая возникает у любого сыщика, когда подозреваемый вдруг погибает. В голову сразу приходит мысль, что он убран как нежелательный свидетель. А о чем еще можно думать, если гибнет тридцатипятилетний мужчина? Однако рассказ начальника милиции заставил посмотреть на все происходившее с другой точки зрения.

…В этом году в начале июля дни стояли сухие и жаркие, земляники уродилось видимо-невидимо, уже и черника пошла. В отличие от жены, Виктор типичный «жаворонок». Вставал очень рано и шел за ягодами. Через час-другой возвращался с полной банкой. Жена просыпалась, а перед ней уже красовалась тарелка земляники и черники, ягоды залиты молоком, плавают в нем. Красота — хоть делай фотографию для кулинарного журнала. Муж знал, что это для его Лидочки самый лучший завтрак.

Накануне он устанавливал телевизионную антенну. Гайворонские купили новый телевизор, а Зеркаловка находится для радиоволн в «мертвой зоне». Тут с обычной антенной в лучшем случае ловятся первые две программы. Поэтому Виктор соорудил антенну с «наворотами», чтобы можно смотреть и спортивный канал, и НТВ. Он уже водрузил длинную жердь и, перекрикиваясь с находившейся в комнате Лидой («Хорошо видно?» — «Двоится!» — «А сейчас?» — «Резко!»), занимался регулировкой изображения, когда дома неожиданно погас свет. И тут же послышались взволнованные крики: какая-то женщина надрывно звала на помощь. Почувствовав тревогу, Виктор быстро спустился и во всю прыть помчался на голос.

Беда случилась в одном из каменных домов на их улице. Там жили пожилые супруги, недавно переехавшие сюда из Эстонии. Позже выяснилось, что сломался стоявший в подвале электрогенератор, который работал на бензине. Хозяин дома спустился, чтобы устранить неполадку, и, надышавшись газов, потерял сознание. Жена попыталась ему помочь, но ей тоже стало плохо, и она упала.

Возле дома уже собралась толпа. Концентрация выхлопных газов была невообразимой: характерный запах явственно чувствовался уже на улице. Времени на размышления не оставалось, и Виктор, не раздумывая, бросился в открытую дверь.

Через несколько минут он вынес пожилую женщину наружу. Соседи стали приводить ее в чувство. У Виктора самого было ужасное состояние: голова кружилась, глаза покраснели, он едва держался на ногах. Попросил дать ему мокрое полотенце, прикрыл им лицо и снова побежал в дом.

Чем дольше его не было, тем тревожнее становилось вокруг. Врачи приехавшей «скорой помощи» не решались войти в дом, говорили: «Лезть туда — это самоубийство. Нам еще жить не надоело». Лишь когда в Зеркаловку приехали спасатели МЧС в специальных масках, они проникли в подвал.

Сначала вынесли бездыханное тело Виктора. На лице был большой синяк. Очевидно, вытаскивая пенсионера, он уже терял сознание и обо что-то ударился. Его, с хозяином дома на руках, обнаружили на лестнице, ведущей из подвала. До спасительного выхода оставалось всего несколько метров…

— Недобрым словом вспоминают теперь хозяина дома, — сказал начальник отделения. — Ведь он знал об опасности. Этот генератор ломался несколько раз. Его предупреждали, чтобы держал его на улице, а не дома. Упертый — не слушал никого. В результате и сам погиб, и такой замечательный человек, как Виктор Гайворонский. Стоило только заикнуться, как тот любому человеку у нас помогал.

— Экспертиза подтвердила?

— Да, по официальному заключению экспертов, генератор был неисправен. Подвал-то маленький, и не то что вентиляции, ни единой отдушины, намека не было, он в два счета наполнился выхлопными газами. От малейшей искры дом мог взлететь на воздух.

— То есть это не ловушка? Стопроцентный несчастный случай?

— Кто кого мог ловить?

— Нет, я как раз имел в виду Виктора. Может, после отсидки имелись какие-нибудь дела с дружками из прошлого.

— Не замечал, — подумав, сказал начальник. — Он работал на узловой станции сцепщиком вагонов, ничего предосудительного за ним не водилось.

— Мне бы хотелось узнать, какие у него связи с бывшими однополчанами, — сказал Петр. — Родственники у него есть?

— Мать и жена.

— Они здесь живут?

— Да. — Милиционер посмотрел на часы. — Его мать работает в продовольственном магазине. У нее перерыв с часу до половины третьего. Она в это время дома обедает. Если желаете, можно подойти, поговорить с ней. Вдруг она что-нибудь знает.

Людмила Архиповна уже пообедала и теперь кормила «братьев меньших»: кошку, кур, кроликов.

Встретила гостей приветливо, а когда Щеткин спросил про погибшего сына, на глазах появились слезы. С кем из однополчан Виктор поддерживал связь, она не знала. Никто из них сюда не приезжал, он ни к кому в гости не ездил. Если с кем-то перезванивался, ей ничего об этом неизвестно. Насчет переписки — маловероятно. Когда почтальонша приносит кому-нибудь письма, это сразу становится известно всей деревне.

— В свое время он служил с прапорщиком Михаилом Вертайло. Вам о чем-нибудь говорит это имя?

— Первый раз слышу.

Петр увидел на тумбе для белья толстый альбом в глянцевом переплете. Очевидно, снимков здесь было гораздо больше, чем кармашков для них. Поэтому верхняя обложка торчала под таким углом, словно альбом открыт.

— К сожалению, я не видел вашего сына. Можно посмотреть его снимки?

— Пожалуйста. Хорошо сложенный парень с располагающим лицом. Среди большого количества фотографий нет ни одной «серьезной» — везде улыбается или смеется.

— Людмила Архиповна, в свое время Виктор был осужден за избиение солдата-срочника. Проступок нехороший. Только ведь должна быть какая-то причина? Не мог же он ни с того ни с сего наброситься с кулаками на человека. Полная нелепость. Однако ваш сын не оправдывался, не объяснял причину такого поведения. Может, он хоть вам что-то рассказывал?

— Мне — нет. Жене только разок признался и то просил никому не говорить. Она мне лишь после гибели Виктора сказала. Тот солдат другого солдата, армянина, по национальному признаку оскорбил. А у нас дома к подобным вещам с омерзением относились. Виктор этого тоже терпеть не мог. В свое время он играл в хоккей, его даже в сборную области пригласили, юношескую. Так однажды в раздевалке тренер кого-то из игроков вот так же оскорбил, до слез довел. Тогда Виктор без лишних слов взял ботинок с коньком и со всей силы хлобысь этого тренера лезвием по роже. А так, глядишь, известным хоккеистом стал бы.