Книга Князь ветра - Леонид Абрамович Юзефович

В зале находились десятка два мужчин и женщин в черных масках, но одетых в самое обыкновенное верхнее платье, подходящее, правда, скорее для зимы, чем для начала мая. Должно быть, по опыту прежних сборищ они знали, что в любую погоду здесь не жарко. Полы одежды у многих были перемазаны глиной. Шинели, пальто с меховыми воротниками, шубки и ватные дульеты на дамах произвели на меня гораздо более тягостное впечатление, чем если бы, как я того ожидал, передо мной предстали фигуры в каких-нибудь экзотических восточных нарядах.

Когда я вошел, предварительно надев маску, никто не обратил на меня внимания. Видимо, эти люди считали свою систему конспирации абсолютно неуязвимой и были уверены, что посторонний сюда проникнуть не может. Взявшись за руки в известной манере демонопоклонников, то есть сцепив согнутые в крючок указательные пальцы, они чинно, как дети, водили хоровод вокруг стоявшей в центре залы статуи Бафомета. Я увидел знакомую бычью морду с ощеренной пастью и четырьмя обнаженными клыками, жирную грудь, чешуйчатый живот, драпировку ниже пояса, из-под которой выставлялись окрашенные в красный цвет собачьи лапы. Позеленевшая медь создавала иллюзию шерстистого тела, на губах змеилась отвратительная улыбка всезнания. Распахнутые для объятия лапы живо напомнили мне, какой конец меня ожидает, если я буду разоблачен и не успею улизнуть в глинистый лаз. Его размеры не позволили бы палладистам действовать скопом. Стоило мне нырнуть в узкий тоннель за дверью, и я мог спокойно отступить по нему до самого колодца, держа преследователей на мушке.

Стоя у входа, я почувствовал на себе взгляд высокого мужчины в накинутой поверх пальто черной крылатке, единственного, кто не участвовал в хороводе. Его осанка, манера держаться, все свидетельствовало, что это и есть Великий мастер палладистов Бафомета. Маска скрывала его лицо, широкая крылатка — очертания фигуры, и все-таки мне показалось, что где-то я уже видел этого человека. Я нащупал в кармане револьвер, догадываясь, что у него, вероятно, возникли те же мысли в отношении меня, но в следующий момент он то ли успокоился, то ли решил не торопиться с выводами и властным движением затянутой в перчатку руки указал мне встать в общий круг.

Я вклинился между дородной матроной в лисьей шубе и субтильным господином в чиновничьей шинели. Петлицы на ней были предусмотрительно обтянуты траурным крепом, дабы скрыть, по какому ведомству он служит. Этим доказывалось, что все они не слишком-то доверяют друг другу. Своими согнутыми в крючок пальцами я уцепился за пальцы соседей, и мы поскакали.

Хоровод кружился все быстрее, по знаку Великого мастера палладисты затянули свой гимн. Его мелодия оказалась проста, как мычание, но в словах была странная, дикая и сумрачная поэзия. Чтобы не быть уличенным в незнании священного текста, мне пришлось проявить чудеса изворотливости. Как только звучало первое слово очередной строки, я подхватывал его со второго слога, а одновременно по содержанию, ритму и рифмам старался угадать продолжение. В большинстве случаев мне это удавалось. Протяжный напев облегчал мою задачу, я пел вместе со всеми и лишь в некоторых, особенно богохульных местах ограничивался мелодией без слов.

Смысл гимна был тот, что адское пламя есть альфа и омега всякой мудрости, в геенне огненной душа вмещает в себя все тайны мироздания и закаляется, как меч, поэтому Бог обманом завлекает людей в райские кущи, дабы сохранить свою власть над Вселенной.

Но истинный палладист знает правду и всей душой стремится в вечное пламя. Разумеется, все хорошее не дается даром, все это надо заслужить, чем они в данный момент и занимались. Каждый куплет заканчивался славословиями Бафомету. Своей неумеренной льстивостью они напоминали титулы, которыми жрецы награждают какого-нибудь туземного царька, уверяя беднягу, что весь мир с благоговением взирает на его хижину из пальмовых листьев, прошитых рыбьими кишками и для прочности обмазанных свиным дерьмом.

Неожиданно Великий мастер подошел к низкой, но прочной дверце в стене, отодвинул засов и вскричал: «Микки! Мы ждем тебя!» — «Микки! — не переставая кружиться, завопили палладисты и я вместе с ними. — Выходи, Микки!» Глядя на медленно отворяющуюся дверцу, я не без опаски ждал, что произойдет дальше. За дверцей открылась глубокая ниша, оттуда на четвереньках выползла довольно крупная обезьяна, видимо, дрессированная, потому что она сноровисто поднялась на задние лапы и, ворча и раскачиваясь, направилась прямо ко мне. Все замерли, сосед внезапно отцепил свой палец от моего. Сердце у меня сжалось, но обезьяна проковыляла между ним и мной, не обращая на нас внимания. Едва она оказалась внутри круга, мы опять сцепили пальцы. Хоровод наш двинулся прежним порядком, обтекая обезьяну, которая издала боевой клич и с воинственными ужимками принялась прыгать вокруг статуи Бафомета, как бы пытаясь его атаковать. Лишь тогда я все понял. Гнусный фарс изображал борьбу того, кому мы только что пели осанну, с тем, чье имя было низведено до кощунственной клички, чей грозный облик архангела пародировала эта тварь. Ярость душила меня, но я заставил себя крепиться и наблюдать.

Мы кружились, набирая скорость, подчиняясь темпу, который взмахами руки задавал нам Великий мастер. Сам он все так же стоял в стороне. Иногда, как на хлыстовских радениях, кто-то из палладистов истерически провозглашал что-нибудь вроде следующего: «Душа солнц отвечает на вздох цветов!» Или: «Роза мира, цебраэль!» На эти маловразумительные оповещения хор откликался еще большей невнятицей. Тем временем храбрый Микки продолжал наскакивать на их палладиум. Медный дьявол оставался неподвижен. Очевидно, механизм должен был сработать позже. Я сосчитал еле заметные отверстия, откуда выступят смертоносные жала. Их было одиннадцать.

Раздался чей-то истошный вопль: «Меч! Дайте меч Великому мастеру!» Явился артиллерийский, насколько я в состоянии судить, тесак, вполне заурядный, но с нарисованными на клинке знаками монгольского алфавита «соёмбо», которые они, видимо, считали магическими. Какой-то шустрый адепт благоговейно поднес этот тесак господину в крылатке. Поцеловав лезвие, тот молча вступил в раздавшийся перед ним круг и занял позицию плечом к плечу с Бафометом. Теперь их стало двое против одного.

Микки заскулил, прикрыл лапами морду и попытался бежать с поля боя, но мы сдвинулись теснее, отрезая ему все пути к отступлению. Я с ужасом осознал, что в ближайшие минуты нам предстоит сжать кольцо и загнать бедную обезьяну в объятия Бафомета. Вероятно, это надо было понимать так, что, когда владыка тьмы изнемог в последней битве с архистратигом небесных сил, когда победа начала клониться на сторону последнего, тут-то мы, то есть палладисты во главе с Великим мастером, и подоспели на выручку.

Несколько не опасных, но чувствительных уколов, нанесенных острием тесака, лишили Микки воли к сопротивлению. Он опустился на четвереньки и попробовал проскользнуть между ногами участников хоровода. Всюду его встречали яростными пинками. Тогда, тоже озверев, он с рычанием стал метаться внутри круга, выискивая слабое звено в окружавшей его живой цепи. Два-три наскока не увенчались успехом, всякий раз его отбрасывали назад. В отчаянии он уже кого-то куснул, кого-то цапнул когтями. Пролилась первая кровь. Палладисты, надо отдать им должное, проявляли завидную силу духа. Никто не дрогнул, хотя руки и лица у многих были в крови. Там, где напор доведенной до бешенства обезьяны становился особенно силен, на помощь приходил Великий мастер со своим тесаком, и Микки, скалясь, отступал.